Я стояла у окна своей квартиры — теперь уже бывшей, как мне казалось — и смотрела на серый октябрьский пейзаж. Голые ветки царапали стекло, будто пытаясь достучаться. Предупредить. Но было поздно. Или нет?
— Лен, ты что там застыла? Риелтор через час приедет, — голос свекрови вернул меня в реальность. От её приторно-сладкого тона к горлу подкатила тошнота.
Ещё полгода назад я и подумать не могла, что окажусь в такой ситуации. Бабушкина квартира, наше с Андреем семейное гнездышко... Каждые выходные мы занимались ремонтом: я выбирала обои, он учился класть плитку. Мы строили планы, мечтали о детской комнате. Андрей даже настоял на том, чтобы перекрасить стены в нежно-голубой — «для будущего сына», говорил он. Тогда я верила каждому его слову.
— Квартира записана на тебя? Отлично, значит, продадим её быстро! — заявила свекровь тем августовским вечером, когда Андрей попал в больницу.
Я до сих пор помню тот день во всех подробностях. Звонок из больницы. Мой сумбурный сбор — схватила что попало, даже туфли разные надела. Такси, приемный покой, запах лекарств... И она — Людмила Петровна, всегда такая правильная, в костюме от Chanel и с идеальной укладкой. Даже в больничном коридоре она умудрялась выглядеть так, будто собралась на деловые переговоры.
— Вы о чем? — только и смогла выдавить я, услышав про продажу квартиры.
— О чем-о чем... — она поджала губы, как делала всегда, когда была недовольна. — Операция Андрюше нужна срочно. Где, по-твоему, деньги брать? Не у меня же — я пенсионерка.
«Пенсионерка» — это было что-то новенькое. Людмила Петровна, владелица сети салонов красоты, ездившая на Мерседесе и менявшая шубы раз в сезон, внезапно вспомнила о своём пенсионном статусе.
Тогда я промолчала. Муж действительно нуждался в срочной операции после аварии. Множественные переломы, повреждение внутренних органов... Я была готова на всё, лишь бы он выздоровел.
— Лена, ты что, не любишь моего сына? — этот вопрос она задавала каждый день, и с каждым разом её голос становился всё холоднее. — Всего-то и нужно — подпись в документах. Или тебе квартира дороже мужа?
А потом начались странности. Сначала пропали документы на квартиру — я перерыла весь дом, с ума сходила, а через неделю они как ни в чем не бывало нашлись в почтовом ящике. Чистенькие, аккуратно сложенные в конверт.
Затем соседка, баба Валя, сообщила, что видела «приличных людей» в костюмах, которые фотографировали нашу дверь и что-то записывали в блокнот.
— Деточка, — шептала она мне на лестничной клетке, — ты поосторожней. Времена-то какие... Может, бандиты какие присматриваются?
Я отмахнулась — мало ли кто ходит по подъезду. Но червячок сомнения уже начал грызть душу. А когда я случайно обнаружила в телефоне мужа переписку с риелтором, датированную еще июлем, за месяц до аварии, пазл начал складываться.
«Объект перспективный, — писал риелтор. — Старый фонд, центр города, до метро 5 минут. После косметического ремонта цену можно поднять вдвое».
«А с документами проблем не будет?» — интересовался мой муж.
«Всё решаемо. Главное — согласие собственника».
Я перечитывала эту переписку раз десять, не веря своим глазам. В голове не укладывалось: как можно было планировать продажу квартиры за моей спиной? Ведь еще неделю назад мы выбирали краску для детской...
— Андрей, ты знал? — спросила я его в больнице, стараясь держать себя в руках. — Знал, что твоя мать планирует продать квартиру?
Он отвел глаза. На больничной подушке его лицо казалось осунувшимся, почти чужим.
— Лен, ну ты же понимаешь... Операция нужна. Мама правильно говорит — других вариантов нет.
— А то, что это единственное жилье, которое у нас есть, ты понимаешь? Куда мы потом? На съемную квартиру?
Молчание было красноречивее любых слов.
— У мамы поживем, — наконец выдавил он. — Временно. А потом что-нибудь придумаем...
«Что-нибудь придумаем» — как же знакомо это звучало. Именно так он говорил, когда брал в долг у моих родителей на свой бизнес. Бизнес прогорел, долг до сих пор не отдан, а родители теперь перебиваются с пенсии на пенсию.
Через неделю я нашла в его телефоне еще кое-что. Это была случайность — он попросил проверить рабочую почту, пока сам на процедурах. Фотографии сами выскочили в галерее: он и какая-то блондинка. Пляж, коктейли, объятия. Геолокация — Таиланд. Дата — за две недели до аварии.
На фотографиях они выглядели счастливыми. Загорелые, улыбающиеся. Она — в ярком бикини, с идеальной фигурой фитнес-тренера. Он — в шортах, с коктейлем в руке. И это в то время, когда я работала на двух работах, чтобы погасить его долги!
Когда я показала эти фото Людмиле Петровне, она только усмехнулась:
— И что? Мальчику нужен был отдых. А ты только и умеешь, что причитать о бабушкиной квартире. Вот Кристина — другое дело. Молодая, энергичная...
— Кристина? — у меня перехватило дыхание. — Вы знаете, как её зовут?
— Ой, — свекровь прикрыла рот ладонью с наманикюренными пальчиками, — проговорилась...
В тот вечер я впервые напилась. Сидела на кухне, смотрела на фотографии их тайского «рая» и глотала дешевое вино прямо из бутылки. А утром, с головной болью и чугунной тяжестью на сердце, начала действовать.
Я наняла частного детектива — последние сбережения ушли на его услуги. Зато через неделю у меня была полная картина происходящего. Кристина оказалась не просто любовницей — она работала в страховой компании. Той самой, где Андрей оформил страховку от несчастного случая за месяц до аварии. Страховку, которая покрывала стоимость операции полностью.
— Это какая-то ошибка, — убеждала я себя, листая отчет детектива. — Не может быть, чтобы он...
Но факты говорили сами за себя. Страховка на крупную сумму. Романтическая поездка в Таиланд с сотрудницей страховой компании. Подготовка к продаже квартиры. И «случайная» авария на пустой дороге...
— У вашего мужа были финансовые проблемы? — спросил детектив при нашей последней встрече.
— Были. Есть, — я горько усмехнулась. — Долги, прогоревший бизнес...
— А вы знаете, что он взял несколько кредитов на подставных лиц?
Я покачала головой. Каждое новое откровение било под дых все сильнее.
— И на чье имя оформлена страховка в случае его смерти? — детектив внимательно смотрел мне в глаза.
— На мое, наверное... я жена все-таки.
— Нет. На некую Кристину Воробьеву.
В тот момент что-то оборвалось внутри. Будто последняя ниточка, связывавшая меня с прежней жизнью, с верой в нашу любовь, лопнула с оглушительным треском.
Следующие две недели я жила как во сне. Ходила на работу, навещала Андрея в больнице, выслушивала бесконечные упреки свекрови. А параллельно собирала доказательства, встречалась со следователем, записывала разговоры.
— Деточка, солнышко, — ворковала свекровь по телефону с этой самой Кристиной, не подозревая, что я стою за дверью. — Ты же понимаешь, нам нужно действовать быстро. Пока эта дурочка не очухалась...
Я выждала еще неделю. Дала им полностью раскрыть карты. Андрей выписался из больницы, но жить вернулся к маме — «чтобы не беспокоить тебя во время реабилитации», как он объяснил. Я сделала вид, что поверила.
Встреча с риелтором в то серое октябрьское утро должна была стать финальным аккордом их аферы. Но у меня был свой план.
— Людмила Петровна, — начала я нарочито спокойно, — а вы знаете, что ваш сын оформил страховку за месяц до аварии?
Она замерла с чашкой кофе в руках, но несколько капель успело пролиться. На безупречно белой блузке расплылось коричневое пятно.
— Что ты несешь?
— То, что операция уже оплачена страховой компанией. И квартиру продавать незачем.
— Глупости! — она дрожащими руками поставила чашку. — Андрюша бы мне сказал.
— Сказал бы? — я начала выкладывать на стол документы. — Как сказал про свою поездку в Таиланд с любовницей? Или про кредиты на подставных лиц? А может, про страховку в случае смерти на имя Кристины?
С каждым словом лицо свекрови становилось все белее. А я продолжала:
— Знаете, что еще интересно? Ваш сын не первый «несчастный случай» в практике Кристины Воробьевой. За последние три года было еще два похожих страховых случая. И оба застрахованных чудесным образом выжили. А их жены остались без жилья.
Людмила Петровна рухнула в кресло, но быстро взяла себя в руки:
— Ты с ума сошла! Это всё твои фантазии! Андрюша, миленький, — закричала она в телефон, — приезжай скорее! Тут твоя благоверная совсем с катушек слетела!
В дверь позвонили. На пороге стоял не риелтор.
— Следователь Краснов, — представился мужчина в сером плаще. — Гражданка Воронцова? Попрошу всех оставаться на своих местах.
Следом вошли еще двое в форме. А за ними... Кристина. В наручниках.
— Лена, что ты наделала? — простонала свекровь.
— Я? — горько усмехнулась я. — Это вы с сыном планировали аферу. Получить страховку, продать квартиру и укатить с его тайской пассией в закат. А я всего лишь не захотела быть пешкой в вашей игре.
Андрей появился через двадцать минут. Увидев Кристину в наручниках, побледнел:
— Крис, ты же обещала, что всё будет чисто...
— Заткнись, идиот, — процедила она сквозь зубы. — Из-за твоей мамаши всё провалилось. Не могла держать язык за зубами...
Следующие несколько часов прошли как в тумане. Допросы, протоколы, очные ставки... Выяснилось, что это была отработанная схема: Кристина находила мужчин с финансовыми проблемами, соблазняла их, помогала оформить страховку. Потом — «несчастный случай», чудесное спасение, и пока муж в больнице, жену психологически обрабатывали, вынуждая продать жильё. Деньги делились между всеми участниками аферы.
— Три года всё работало как часы, — жаловалась Кристина на допросе. — А тут нарвались на какую-то Шерлок Холмс в юбке!
Вечером, когда всех увезли, я снова стояла у окна. Ветки всё так же царапали стекло, но теперь этот звук казался почти уютным. Телефон завибрировал — сообщение от Андрея:
«Прости. Я во всем признался. Просто запутался... Может, начнем сначала?»
Я долго смотрела на это сообщение. Пальцы зависли над клавиатурой. Что ответить человеку, который не просто предал, а методично, шаг за шагом планировал твоё разорение?
Достала бабушкину старую фотографию — единственное, что осталось от нее, кроме этой квартиры. Она улыбалась с черно-белого снимка, будто говоря: «Молодец, внучка. Не дала себя в обиду».
— Знаешь, баб, — прошептала я, глядя на фото, — а ведь я его правда любила. До дрожи, до замирания сердца. Верила каждому слову. Когда по ночам чертил планы нашего будущего бизнеса — верила. Когда клялся, что все долги отдаст — верила. Даже когда задерживался допоздна «на работе» — и тогда верила...
Телефон снова завибрировал. Теперь писала свекровь:
«Деточка, давай поговорим. Я всё объясню. Андрюша просто запутался, а я как мать...»
Удалила сообщение, не дочитав. Хватит. Насмотрелась я на эту «материнскую любовь».
Через месяц состоялся суд. Кристину признали организатором преступной группы — оказалось, что за ней числилось не три, а целых семь подобных эпизодов. Андрей получил условный срок за пособничество и попытку мошенничества. Людмила Петровна отделалась штрафом.
А я... я начала жизнь с чистого листа. Сделала наконец тот ремонт, о котором мечтала. Правда, стены покрасила не в голубой, а в терракотовый — теплый, уютный цвет. Устроилась на новую работу. Записалась на курсы фотографии — бабушка всегда говорила, что у меня есть к этому талант.
Говорят, время лечит. Наверное, это правда. Но некоторые шрамы остаются навсегда. И дело даже не в предательстве или обмане. А в том, что больше никогда не сможешь верить людям так же безоглядно, как раньше.
Квартира осталась при мне. Как и достоинство. Но какой ценой?
Иногда по ночам я просыпаюсь от кошмаров. Снится, что все это — розыгрыш, проверка на прочность. Что сейчас откроется дверь, войдет Андрей — прежний, любящий, — и скажет: «Прости, родная, это была глупая шутка...»
Но потом вспоминаю его глаза в зале суда. Холодные, чужие. И понимаю — не было никакой любви. Только расчет.
А вы сталкивались с семейным предательством? Как поступили бы на месте героев? И главное — стоит ли прощать тех, кто сознательно планировал тебя обмануть, прикрываясь словами о любви? Можно ли начать доверять заново, когда тебя предал самый близкий человек?
Истории, которые могут вам понравиться:
🎀Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить выход новых историй и рассказов.