Вся СХЕМА уголовного дела - размещена здесь
В декабре ушедшего года Пленум ВС принял Постановление с разъяснениям нюансов возврата дела прокурору в порядке ст.237 УПК (ссылка на первоисточник правовая база Гарант). Он принес всем практикующим юристам большой и неприятный «сюрприз». То во что не сразу даже удалось поверить: вернулся механизм возвращения уголовного дела на доследование.
2001-й: царство «доследа»
Чтобы понять всю интригу, необходимо сделать небольшой исторический экскурс. Те юристы, кто работали в уголовной сфере в далеком 2001 году, помнят, какая тогда была ситуация. Суды тогда возвращали обратно на "доследование" чуть ли не каждое второе дело.
Как это выглядело?
В суде выявлялся недочет расследования, и судья, недолго думая, возвращал дело.
И тот, старый Уголовно-процессуальный кодекс, позволял это сделать очень-очень легко. Эта легкость приводила к тому, что уголовные дела просто летали туда-обратно, от судьи к прокурору (а от того к следователю).
Это грубо нарушало идеальный принцип
И это выглядело очень некрасиво - в том смысле, что есть некий базовый идеальный принцип (только идеальный, к сожалению) согласно которого суд должен быть совершенно беспристрастен. То есть, он должен поступать просто: если в уголовном деле есть основания для обвинительного приговора - его и выносят. А если оснований нет, что судья спокойно оправдывает и дело с концами.
Почему это выглядело некрасиво? Потому что суд играл роль корректировщика, учителя который ищет ошибки нерадивого следователя и заботливо указывает на них, чтобы тот их исправил.
Запрет исправляющего «доследа»
Новый Уголовно-процессуальный кодекс, вступивший в силу в 2001г., эту возможность возврата на доследование практически исключил. Да, там оставался механизм возврата прокурору. Там содержалась скромная (не раздутая как сейчас, а лаконичная) норма 237 УПК. Но этот механизм был крайне узок и в принципе не давал никакой возможности возврата на дополнительное расследование.
Итак, какая в тот момент сложилась ситуация:
а) с одной стороны была неумолимая, железная потребность - устранять ошибки следствия (не оправдывать) и устранять ошибки и осуждать.
б) с другой стороны - выходит Кодекс, не дающий это реализовать.
Думаю, не стоит пояснять - что происходит в том случае, когда сталкиваются фактическая потребность и идеалистичная правовая норма? Правильно, всегда происходит одно и то же: эта норма не соблюдается и все.
То есть, судьи подумали-подумали - да и продолжили все по старому. Но все же, кое-что изменилось: прокуроры стали дотошнее проверять дела, не пропуская на судебную стадию совсем уж дряхлые из них. И дела перестали летать обратно из суда с такой частотой. Иными словами: как не выносились оправдательные приговоры в ситуации разваливающихся дел, так и не стали выносится. Как «лечились» недочеты следствия с помощью возврата дел прокурору, так и продолжили лечится. Но все же - это потеряло былую, можно сказать, бесстыдную простоту.
И можно было обжаловать новые следственные действия
В этот период позиция Верховного суда была такова - возврат дела прокурору НЕ ДОЛЖЕН быть связан с восполнением неполноты следствия. Это Верховный суд сам говорил в целых трех Пленумах (п.14 Пленума № 1, п.14 Пленума N 28, п.19 Пленума № 51).
Не то чтобы у следователя были полностью связаны руки, они вполне даже после возврата дела проводили следственные действия. Но все же, у защиты была возможность их обжаловать, ссылаясь на эти Пленумы. И, к примеру, при обжаловании вышестоящие суды могли признать недопустимым допрос новых свидетелей.
Поворот на 180 градусов
Сейчас: теперь Верховный суд в п.18 Пленума № 39 высказал 100% противоположную позицию:
- дал прямую санкцию на производство любых новых действий;
- разрешил предъявлять любое новое более тяжкое обвинение.
Что мы на практике получаем с таким поворотом?
Один из результативных козырей защиты просто вылетает из колоды. В условиях, когда получить оправдательный приговор крайне маловероятно, механизм возврата по 237-й, был альтернативой неизбежному обвинительному приговору.
Грамотные цепляния адвоката к обвинительному заключению, к прочим нарушениям следствия, позволяли тормозить дело, обнулять судебную стадию. Это, в свою очередь, давало как прямые процессуальные выгоды (сроки давности), так и усиливало переговорную позицию («вы прекращаете докапываться до подсудности, мы отказываемся от обвинения по такому-то эпизоду»). Это, в принципе, могло так замурыжить дело, что его проще было «забыть» на досудебной стадии, чем тянуть до слишком слабого обвинительного приговора.
А теперь адвокат должен сильно подумать, прежде чем разыгрывать карту возврата по 237-й. Практикующих адвокатов не удивит такой подход прокуратуры-следствия «на земле» - нам вернули дело «на дослед», ну так получайте за это на всю катушку, будете знать умничать в суде. То есть работа адвоката в этом направлении становится просто опасной – нашел хорошее нарушение, оно сработало, а в итоге получаешь процессуальную месть.
Это на бумаге, в официальных разъяснениях будет красиво написано, что ухудшение обвинения было для борьбы с несправедливостью, ради всего хорошего… А в реальности это просто лишний повод для очередного узаконенного наказания защиты.
Пример логики, которая просто неизбежно будет проявляться: «думаешь слишком умный, нашел ошибки на следствии? Ну так получай вместо хранения наркотиков (ст.228 УК) сбыт (ст.228.1 УК)!» А потом объясняй подзащитному, как ты так его защищал, что вместо «условки» он уедет на долгие года».
Наш канал ТЕLEGRAM
https://t.me/vse_ob_ugolovnyh_delah Уголовка | БезЛишнихСлов
