Я сидела в полицейском участке и нервно теребила ремешок сумки. На часах было около полуночи. Голова гудела от усталости и пережитого стресса. Молодой следователь в форме что-то быстро печатал, изредка поглядывая на меня.
— Значит, говорите, это была попытка отравления? — он оторвался от монитора.
— Да, — мой голос дрожал. — Моя бывшая свекровь подмешала что-то в чай. У меня есть результаты экспертизы.
— И вы утверждаете, что это месть?
— Именно так. Все началось полгода назад...
*****
...Май выдался на редкость жарким. Я как раз получила повышение в рекламном агентстве и готовилась к переезду в новую квартиру. Развод с Игорем остался позади, мы смогли расстаться относительно мирно. Правда, его мать, Нина Петровна, считала меня главной виновницей распада семьи.
— Ты разбила счастье моего мальчика! — кричала она мне в спину, когда я в последний раз приехала, чтобы забрать вещи. — Попомнишь ты у меня это!
Я только отмахнулась. Мало ли что говорят обиженные свекрови. К тому же, за три года брака я привыкла к её постоянным придиркам и демонстративным обморокам.
Новая жизнь налаживалась. Я погрузилась в работу, стала больше общаться с друзьями. Но в конце мая начались странности. Сначала кто-то поцарапал мою машину на парковке. Потом в почтовом ящике появилось письмо с угрозами, написанное на компьютере (наверное, чтобы по почерку невозможно было вычислить преследователя). Такая продуманность, мягко говоря, настораживала. А через неделю меня едва не сбила машина, когда я переходила дорогу. Тут стало совсем не до шуток. Но я старалась гнать от себя все подозрения. Ну кто я такая, чтобы устраивать на меня охоту?
— Лена, может, заявление написать? — советовала подруга Марина. — Что-то неспроста все это.
— Да брось, — отмахивалась я. — Просто совпадения.
Но когда однажды утром я обнаружила, что все четыре колеса моей машины проколоты, стало жутко. Я написала заявление в полицию. Участковый покивал, обещал разобраться, но особого энтузиазма не проявил.
А потом позвонила Нина Петровна.
— Леночка, давай поговорим, — её голос звучал непривычно мягко. — Я погорячилась тогда. Может, встретимся, чайку попьем?
Я колебалась. С одной стороны, хотелось уже закрыть эту главу жизни. С другой — что-то настораживало в этой внезапной доброжелательности.
— Хорошо, — согласилась я. — Давайте встретимся. Ненадолго. У меня будет полчаса.
Мы договорились встретиться в небольшом кафе в центре города. Я специально выбрала людное место — на всякий случай. Нина Петровна появилась точно в назначенное время, одетая с привычной претензией на элегантность: брючный костюм песочного цвета, нитка жемчуга, аккуратная укладка.
— Как похудела-то, — первым делом отметила она, окидывая меня критическим взглядом. — На нервной почве?
Я пропустила шпильку мимо ушей. Официантка принесла чай и пирожные.
— Знаешь, Леночка, — начала бывшая свекровь, помешивая сахар в чашке, — я много думала. Может, и правда мы с тобой погорячились. Игорек-то места себе не находит...
Я напряглась. Об Игоре мы договорились не говорить.
— Нина Петровна, давайте без этого.
— Ладно-ладно, — она примирительно подняла руки. — Просто хотела сказать, что сожалею о нашей ссоре. Ты пей чай, остынет.
Я сделала глоток. Чай показался странным на вкус, с каким-то химическим привкусом.
— А я тут дочку твою в парке встретила, — как бы между прочим сказала Нина Петровна.
— Какую дочку? — я поперхнулась. — У меня нет детей.
— Ой, обозналась видно, — она улыбнулась. — Старею, память подводит.
Голова вдруг закружилась. В глазах потемнело, к горлу подступила тошнота.
— Что... что вы подмешали? — я попыталась встать, но ноги не слушались.
— Сиди-сиди, — в голосе Нины Петровны появились стальные нотки. — Сейчас все и обсудим.
Последнее, что я помню — её торжествующую улыбку и встревоженные лица посетителей кафе, склонившихся надо мной.
Очнулась я уже в больнице. Капельница, писк приборов, запах лекарств. Рядом с кроватью сидела Марина.
— Ну ты даешь, подруга, — покачала она головой. — Еле успели промыть желудок. Хорошо, что люди в кафе быстро среагировали.
— А где... — я с трудом ворочала языком.
— Твою «добрую» свекровь забрали в полицию. Представляешь, у неё в сумочке нашли пузырек с каким-то препаратом. Она его в чай подмешала.
Я прикрыла глаза. В голове не укладывалось: неужели обычная семейная неприязнь может довести до попытки отравления?
Позже выяснилось, что Нина Петровна действительно стояла за всеми «странностями» последних недель. Царапины на машине, проколотые шины, угрожающие письма — это была лишь разминка. Она планировала преподать мне «урок», который я не забуду никогда.
— Ты разрушила мою семью! — кричала она на допросе. — Мой сын спился из-за тебя!
Правда оказалась куда прозаичнее. Игорь действительно начал пить — но задолго до нашего развода. Именно это и стало главной причиной распада брака. А его мать упорно закрывала на это глаза, считая виноватой меня.
Следствие шло своим чередом. Экспертиза показала, что в чае были следы сильного снотворного в опасной концентрации. При обыске в квартире Нины Петровны нашли целый арсенал: перчатки, в которых она царапала мою машину, шило для прокалывания шин, распечатки моих фотографий с пометками.
— Знаете, — сказал следователь, просматривая материалы дела, — такие случаи нередки. Бывшие родственники часто не могут смириться с разводом. Но обычно все ограничивается словесными угрозами.
Я молча кивнула. История казалась дикой, невероятной. Как приличная с виду женщина, бывшая учительница, могла превратиться в одержимую местью фурию?
Марина навещала меня в больнице каждый день.
— А помнишь, — говорила она, — как на твоей свадьбе Нина Петровна закатила истерику из-за неправильно расставленных цветов? Уже тогда было видно, что у неё с головой не все в порядке.
*****
— Знаешь, — говорила Марина, разливая чай у меня дома после выписки, — может это и к лучшему. Теперь хоть точно сможешь начать жизнь с чистого листа.
Я рассеянно кивала. После случившегося многое переосмыслила. Вспомнила, как пыталась угодить свекрови в первые годы брака — готовила её любимые блюда, выслушивала бесконечные истории о том, какой идеальной была её собственная семья.
— Главное, что ты вовремя поняла: нельзя жертвовать собой ради чужих идеалов, — подруга пододвинула ко мне вазочку с печеньем. — Некоторые люди просто не готовы принять чужой выбор.
Через месяц состоялся суд. Нина Петровна выглядела осунувшейся, постаревшей. Её приговорили к условному сроку с обязательным психиатрическим лечением.
После суда ко мне подошел Игорь. Он сильно изменился — похудел, в глазах появилась какая-то затравленность.
— Прости за маму, — сказал он тихо. — Я не думал, что всё так далеко зайдет.
— Ты-то тут при чем? — устало ответила я. — Это её выбор.
— Нет, я должен был вмешаться раньше. Она ведь и во время нашего брака... — он замялся. — В общем, я знал, что она может быть очень настойчивой в своей... заботе.
Мы присели на скамейку в сквере возле здания суда. Весенний ветер трепал молодую листву, где-то надрывались грачи.
— Знаешь, — продолжил Игорь, — я ведь начал пить именно из-за этого. Не мог выносить её постоянного контроля, вмешательства в нашу жизнь. А потом просто стало проще махнуть рукой и залить проблему, утопить ее в алкоголе.
Я молчала. Что тут скажешь? Три года совместной жизни научили меня одному: некоторые раны лучше не бередить.
— Теперь я на терапии, — он слабо улыбнулся. — Оказывается, созависимость — это не только про алкоголь. Мама... она ведь тоже жертва своих страхов. Всю жизнь боялась остаться одна, вот и душила своей любовью всех вокруг.
Домой я возвращалась в странном состоянии. Внутри боролись злость, жалость и какое-то новое чувство — не то облегчение, не то благодарность. Ведь именно этот «урок» от бывшей свекрови помог окончательно отпустить прошлое.
Вечером позвонила мама:
— Леночка, может к нам на дачу приедешь на выходные? Отдохнешь, развеешься...
— Мам, давай в другой раз? Мне нужно побыть одной.
— Как скажешь, солнышко, — в её голосе слышалось беспокойство. — Ты только береги себя.
А я подумала: как важно научиться различать истинную заботу и попытки контроля. И ещё — что любовь не должна душить. Иначе она превращается в яд, отравляющий жизнь всем вокруг.
...И вот теперь я сижу в полицейском участке, заканчивая свои показания. Следователь снова что-то уточняет, а я думаю: может, каждому из нас порой нужен такой болезненный урок, чтобы наконец научиться выстраивать здоровые границы?
А вы как считаете — можно ли простить предательство близкого человека, если понимаешь его мотивы? И где проходит грань между заботой и контролем?
Истории, которые могут вам понравиться: