Октавия была беременна. Все мои надежды, что брак Антония был фиктивным, разбились в прах. В своих страшных, ночных думах, я представляла их счастливыми, и ревность терзала меня, ее отголоски я слышала и при свете дня. Однако надо было продолжать жить. Ради детей, ради своего народа. Птолемей Цезарион быстро рос. Черты его лица теряли детскую припухлость, и становилось очевидно насколько он был похож на своего отца. Тот же гордый профиль, тоже телосложение атлета, ум, что и у Цезаря. Сын теперь участвовал во всех собраниях знати, в обсуждении всех дел государства, и уже не был пассивным слушателем - он старался вникнуть в самую суть проблемы, предлагал пути решения, не стеснялся высказать свое мнение, а ведь ему еще не исполнилось и семи лет. Я по праву гордилась сыном, а народ видел в нем достойного царя.
Октавия родила Антонию дочь - хоть в этом я ее переплюнула! Девочке дали имя Антония, и она приходилась сестрой моим близнецам. Как странно...
В тот день ничто не предвещало перемен в моей жизни. Я проснулась, как обычно, с первыми лучами солнца, совершила омовение, позволила рабыням обрядить себя. Впереди ждало много неотложных дел. Не успела я покинуть свои комнаты, как мне на встречу выбежали близнецы. Это были озорники, каких, наверное, еще не видели стены этого дворца! Непохожие внешне, по нраву они составляли единое целое и всегда ,по одному лишь взгляду, понимали друг друга. Я расцеловала сорванцов, потом, сделав строгое лицо, велела, чтобы они слушались недавно приставленного в ним наставника. Его задачей было учить детей египетской мифологии и основным нашим порядкам и законам.
-Госпожа! - позади стоял Буба.
Все еще сильный и подтянутый, но на его лице пролегли морщины, выдававшие его истинный возраст. Он был уже далеко не молод.
Я удивилась его приходу. Обычно Буба не беспокоил меня в моих покоях. "Вероятно дело серьезное!" - подумала я и велела рабыням увести детей.
-Что случилось, Буба?
-В порт прибыл римский корабль!
Я замерла, не зная, радоваться мне или тревожиться.
-На нем прибыл некий Гай Фонтей. На правах друга Марка Антония и его доверенного лица, он просит встречи с тобой!
Первым моим порывом было приказать немедленно привести этого человека, но я сдержалась. Обида говорила во мне.
-Передай, что я приму его, когда смогу!
Одобрение на лице Бубы подтвердило, что я поступаю правильно.
Несколько ночей я не могла уснуть. "Что же он должен сказать мне, что просит о личной встрече?" - думала я.
Антоний, конечно, регулярно слал мне вести, справлялся о здоровье детей, но все это были лишь сухие формальности, изложенные на папирусе. Даже слова любви, в которой он уверял меня, казались неискренними, фальшивыми. То, что он прислал своего друга лично, говорило о важности этой встречи. Наконец, решив, что выдержала достаточное время, я назначила время приема для Фонтея.
Гай Фоней был примерно одного возраста с Марком Антонием. Невысокого роста, прихрамывающий на одну ногу, видимо получил ранение в бою.
-Я послан просить у Великой царицы помощи! - сказал он. - Доблестный Рим выступил войной против Парфии и просит Египет о помощи и поддержке!
Это было оскорбительно, хотя чего я ожидала? Что Антоний велит своему другу объясниться мне в любви?
Гай Фонтей продолжил, словно прочитал мои мысли и поспешил успокоить:
-Царица! Марк Антоний просил сказать тебе, что лично просит тебя о помощи и желает обсудить детали при встрече! Он просит тебя посетить Антиохию, в которой остановился сам!
-Я обдумаю твои слова! - я старалась говорить как можно спокойнее и безразличней.
Конечно я сразу решила, что поеду. Не могла отказаться от встречи с ним, пусть даже она была бы последней! Дети остались в Египте, хоть мне и хотелось показать их Антонию, я не желала подвергать близнецов риску. Бесконечное путешествие по морю, путь по суше и наконец встреча с НИМ на половине пути к Антиохии! Он, не стесняясь свиты и воинов, заключил меня в объятия. Для нас быстро раскинули шатер и я забыла обо всем на свете. Только я и он. Годы разлуки, обиды мгновенно забылись. Я любила Антония сильнее прежнего, и чувствовала, что он испытывает тоже самое.
Однако дела действительно нам предстояло решить. Антоний просил меня помочь ему со строительством судов и наемными гребцами, взамен пообещав отдать мне во владения богатые земли в Леванте, в Палестине, в Декаполи. Эти земли были покрыты богатыми лесами, а Египет остро нуждался в древесине. Я бы поддержала его и без столь щедрых даров, но для блага Египта приняла все, что он предложил. Я тут же велела отобрать образцы местных деревьев и попробовать вырастить их в Египте. Это была моя мечта - хоть часть окружавших мое царство песков, превратить в лес.
Мы рьяно взялись за дело. Подготовка к войне шла полным ходом. Марк Антоний лично осматривал войска, вооружение, конницу. Я заслушивала доклады о вырубке лесов и строительстве верфей и кораблей. Жили мы как муж и жена. Я совершенно забыла об Октавии, но лишь до того момента, пока не пришла весть о рождении ею второй дочери от Антония. И эту дочь Октавия назвала Антонией, словно подчеркивая, насколько она любит своего мужа. Антония старшая и Антония младшая! Мне же это говорило только об отсутствии у Октавии фантазии. Марк Антоний, в свою очередь, отобрал для Октавии и новорожденной щедрые дары, отправил их морем. В тот день я закатила ему первую сцену ревности. Он смеялся, глядя как я, топая ногами и обвиняя его в измене, заливаюсь слезами.
-Клеопатра! Неужели ты настолько любишь меня?! - спросил он отсмеявшись и приняв серьезный вид, - Я никогда не видел тебя такой и мой смех вызван растерянностью!
-Разве ты еще не понял?!- всхлипнула я.
-Ты сделала меня счастливым, просто тем, что согласилась быть рядом! А теперь я не знаю, как отблагодарить богов за столь щедрый дар - любовь самой прекрасной женщины на свете!
Больше мы никогда не ссорились. Не стала бы я вести себя так и тогда, если бы знала, как мало нам суждено было быть вместе...
Марк Антоний отправился в поход. Я хотела подождать его в Антиохии, но он настоял, чтобы я возвращалась обратно. Ему было так спокойнее. На своей земле, отделенная от жестокой войны морями, я была в безопасности. Поначалу удача сопутствовала ему. Он стремительно продвигался вперед, пересек Сирию, Армению и приблизился к своей цели - Мидии. Здесь Антоний намеревался взять крепость Фраспе, где хранилась казна мидийского царя. Тяжелые осадные машины с трудом преодолевали путь по горам и Антонию потребовалось гораздо больше времени в пути, чем он рассчитывал. К тому моменту, как все было готово к осаде, вмешалась непогода. Непривыкшие к холодным зимам и снежным буранам римляне, вынуждены были отступить, проделав обратно тот же путь, ставший теперь в разы сложнее из-за непогоды. Тысячи воинов умерли от болезней и переохлаждения, и это стало ударом для Антония.
Получив эти страшные вести я рыдала несколько дней. Никто не мог успокоить меня, ничто не радовало. Рабыни и евнухи беспокоились о моем здоровье, ведь по возвращению в Египет я поняла, что снова беременна.
Неприятные новости приходили и из Рима. Интуиция подсказывала мне, что Октавиану, соправителю Марка Антония, доверять не следует. Между ними уже не раз вспыхивали разногласия и я говорила Антонию, чтобы он проявлял бдительность, но он не слушал меня. Отчего-то он был уверен, что Октавиан не способен вонзить ему нож в спину. Между тем, пока Марк Антоний вел войну во славу Рима, Октавиан все чаще стал прилюдно произносить речи о собственном величии. По его словам выходило, что Марк Антоний не более чем полководец, а все римское государство держится лишь на плечах Октавиана. Я находила такие речи опасными для своего возлюбленного.
Измученный неудачным походом, Марк Антоний добрался до финикийского побережья и оттуда послал за мной. Но я не могла отплыть сразу - накануне прибытия его послов я родила еще одного сына. Птолемей Филадельф - так я назвала его, в честь второго фараона из династии Птолемеев. Крошечный мальчик, рожденный в атмосфере тревожного ожидания, был настолько слаб, что лекари опасались за его жизнь. Их тревожило и мое состояние, но они не смогли бы удержать меня от сиюминутного отплытия к Антонию, я осталась только от тревоги за сына. Прошло несколько недель, прежде чем мне сказали, что опасность миновала. Я нашла для мальчика подходящую кормилицу и, как только убедилась, что он принимает ее молоко, отправилась в путь. Антоний не говорил мне, но я и сама понимала, что сейчас ему нужно золото и люди, потому мой корабль сопровождал целый флот с добром.
Когда я увидела его, сердце мое сжалось от жалости. Мой бесстрашный воин похудел, осунулся. В глазах его появилась дикая тоска. Я откармливала его приготовленными по моему приказу деликатесами, поила египетским вином, придававшим сил, вместо той кислятины, которую привыкли в походах пить римляне. Я старалась рассмешить его, ободрить и уже через месяц он стал походить на себя прежнего.
Марк Антоний написал Октавиану требование выслать к нему двадцать тысяч солдат из его собственных, оставленных в Риме легионов, однако в ответ на это, получил письмо от Октавии, которая сообщала, что лично направляется к нему с двумя тысячами солдат, вместо двадцати и несколькими кораблями с провизией. Остальных воинов забрал Октавиан для собственных нужд. Антоний рвал и метал. Это было предательством и со стороны Октавиана, и со стороны Октавии, которая явно не осудила действия брата. А ее готовящийся визит Марк Антоний воспринял как оскорбительное подаяние.
-Она должна была, как верная жена, бросить обвинения в нечестности в лицо брата и приехать сюда с пустыми руками! Это было бы поводом поставить Октавиана на место! А своим поведением она унизила меня! Я никогда не приму подачки!
Марк Антоний велел Октавии вернуться обратно и я испытала тайную радость, ведь если бы явилась она, мне пришлось бы уехать...
Дорогие подписчики! Если вам нравится канал, расскажите о нем друзьям и знакомым! Это поможет каналу развиваться и держаться на плаву!
Поддержать автора можно:
Юмани карта: 2204120116170354 (без комиссии через мобильное приложение)
Тбанк: 2200700112814008