Я смотрела на её идеально уложенные волосы, безупречный макияж и думала, как за двадцать лет совместной жизни в родительской квартире не заметила этих хищных ноток в голосе. Или они появились недавно?
— Лен, давай ещё раз, — я старалась говорить спокойно. — Квартира досталась нам в равных долях. Почему я должна соглашаться на однокомнатную?
— Потому что у меня двое детей! — взорвалась сестра. — А ты одна! Вечно одна! И замуж не собираешься!
Кофе в чашке дрогнул от её крика. Я механически отметила: надо протереть столешницу, кофейные брызги на светлом пластике.
— То есть моё право на нормальную жизнь зависит от штампа в паспорте?
— Да при чём тут штамп? — Лена раздражённо дёрнула плечом. — Ты же видишь — нам тесно. Дети растут...
— Вот именно — растут. Скоро разъедутся. А я что, всю жизнь в однушке?
— Господи, какая же ты эгоистка! — сестра картинно всплеснула руками. — Мама бы такой обмен одобрила!
Удар ниже пояса. Мама умерла полгода назад, и с тех пор Лена методично давила на чувство вины.
— Нет, Лен. Не одобрила бы. Помнишь, как она говорила: «Главное — справедливость»?
— Вот именно! — сестра победно улыбнулась. — Справедливость! Трое против одной — как тут считать?
Я молчала, разглядывая кофейную гущу на дне чашки. Может, там скрыт ответ? Как поступить, чтобы не разрушить отношения с единственной сестрой, но и себя не предать?
А ведь раньше мы были неразлучны. Вместе пережили развод родителей, поддерживали друг друга в школе, делились секретами. Когда это изменилось? Когда Лена вышла замуж? Или когда родила первого? А может, деньги действительно меняют людей?
Три месяца назад нам неожиданно позвонил риэлтор. Оказалось, соседка снизу готова выкупить нашу квартиру по очень хорошей цене — затевает расширение. С тех пор всё и началось...
— Лен, давай просто продадим и разделим деньги поровну? — в который раз предложила я.
— И что я куплю на половину? Комнату в коммуналке? — она картинно закатила глаза. — Нет уж, давай по-честному — тебе однушку, мне трёшку.
Я встала из-за стола. В висках стучало:
— Знаешь что? Я подумаю. И посоветуюсь с юристом.
— С юристом? — Лена побледнела. — Ты что, собираешься судиться с родной сестрой?
— Я собираюсь защищать свои права, — ответила я, чувствуя, как дрожит голос. — И очень жаль, что приходится защищаться от родной сестры.
Хлопнула входная дверь — я вышла на лестничную клетку, где можно было спокойно подышать. Села на ступеньки, как в детстве, когда мы с Ленкой прятались здесь от родительских ссор.
Телефон в кармане завибрировал. Незнакомый номер.
— Анна Викторовна? Здравствуйте, это Марина из агентства недвижимости...
Я напряглась. Мы работали с другим риэлтором.
— Простите, но у нас уже есть...
— Я знаю, — перебила Марина. — Просто хотела предупредить. Ваша сестра приходила к нам неделю назад. Консультировалась насчёт продажи квартиры.
— И что? — в горле пересохло.
— Она интересовалась, можно ли продать долю без вашего согласия. И... — риэлтор помолчала. — Я случайно узнала, что она уже нашла покупателя. Какого-то профессионального торговца долями.
Меня бросило в жар. Чёрные риэлторы, которые специализируются на покупке долей и выживании остальных собственников — об этом часто пишут в новостях.
— Спасибо, что предупредили, — голос звучал хрипло.
— Будьте осторожны, Анна Викторовна. Такие покупатели умеют создавать невыносимые условия.
Я сидела на лестнице, пытаясь осознать услышанное. Родная сестра готова впустить в нашу квартиру чужака, лишь бы выдавить меня? Нет, не может быть...
Телефон снова ожил — на этот раз сообщение от Лены:
«Прости за перепалку. Давай вечером спокойно поговорим. Купила твой любимый тирамису».
Я горько усмехнулась. Как в детстве — после ссоры она всегда приносила мне сладости. Только сейчас за этим стоит совсем другое...
Вечером, вернувшись с работы, я застала сестру в приподнятом настроении. На столе действительно красовался тирамису, пахло свежесваренным кофе.
— Ань, я тут подумала, — Лена улыбалась почти искренне. — Может, посмотрим варианты двушек? Я бы добавила разницу...
Я молча достала телефон и включила диктофон.
— Что ты делаешь? — напряглась сестра.
— Записываю наш разговор. На всякий случай.
— Какой ещё случай? — её глаза сузились.
— Например, если в квартире вдруг появится новый собственник. Профессиональный покупатель долей.
Лена дёрнулась, как от удара. Кофейная чашка в её руках звякнула о блюдце.
— Откуда... — она осеклась. — Что за бред?
— Не бред, Лен. Мне всё рассказали. И про консультацию в агентстве, и про потенциального покупателя.
— Тебе-то какая разница? — вдруг со злостью выпалила она. — Всё равно придётся съезжать! Думаешь, я не найду способ?
Я смотрела на сестру и не узнавала её. Куда делась та заботливая Ленка, которая защищала меня в школе от старшеклассников? Которая штопала мои порванные колготки, чтобы мама не ругалась?
— Знаешь, что самое страшное? — тихо спросила я. — Не то, что ты хочешь отнять мою долю. А то, что готова пустить в дом маминой памяти какого-то бандита.
— Не драматизируй! — поморщилась она. — Какой бандит? Обычный бизнесмен. Он просто...
— Просто превратит нашу жизнь в ад, — перебила я. — Будет водить дружков, курить, мусорить, шуметь по ночам. А когда мы не выдержим и съедем — перепродаст свою долю в три раза дороже.
Лена молчала, нервно комкая салфетку.
— Ты ведь понимаешь, что это незаконно? — продолжала я. — Что я могу написать заявление в полицию?
— Ты... ты не посмеешь! — голос сестры сорвался. — Я же... я же всё-таки...
— Родная сестра? — я горько усмехнулась. — Которая готова пойти на преступление ради лишних метров?
В комнате повисла тяжёлая тишина. За окном начинало темнеть, и тени от занавесок причудливо ползли по стенам — тем самым, которые мы когда-то вместе оклеивали обоями.
— Знаешь, — наконец произнесла я, — когда мама заболела, я просила тебя помочь с дежурствами в больнице. Ты всегда была занята — то дети, то работа...
— При чём тут это? — вспыхнула Лена.
— При том, что я провела возле неё последние месяцы. Слышала каждое слово. И знаешь, о чём она просила перед смертью?
Сестра замерла.
— «Не ссорьтесь из-за квартиры», — процитировала я. — «Главное — чтобы вы оставались сёстрами».
По щеке Лены скатилась слеза, размазав тушь.
— Я... я просто хотела как лучше, — пробормотала она. — Детям нужно пространство...
— А мне нужна сестра, — ответила я. — Но, похоже, я её уже потеряла.
Встала, собираясь уйти. И вдруг Лена схватила меня за руку:
— Подожди! Я... я всё отменю. Правда. И насчёт того покупателя — я даже не собиралась, просто узнавала...
— Врёшь, — я мягко высвободила руку. — Ты уже взяла задаток. Десять тысяч, верно?
Она ошеломлённо уставилась на меня:
— Откуда...
— Марина рассказала. И про задаток, и про условия сделки. У меня всё записано, кстати.
Лена обмякла на стуле, закрыв лицо руками:
— Что теперь будет?
— Ничего, — я достала из сумки папку. — Вот заявление в полицию. А вот расписка о возврате задатка. Выбирай.
— Ты... ты меня шантажируешь?
— Нет, — покачала я головой. — Даю выбор. Либо мы всё забываем и решаем вопрос цивилизованно. Либо я иду в полицию.
— А как... цивилизованно? — она с надеждой подняла глаза.
— Продаём квартиру. Делим деньги поровну. Каждый покупает то, что хочет и может себе позволить.
— Но трёшку на половину не купить! — снова начала она.
— Значит, будет двушка. Или однушка в лучшем районе. Это честно, Лен. По-человечески.
Сестра долго молчала, теребя краешек скатерти. Потом тихо спросила:
— А ты... правда заявление написала?
— Правда, — кивнула я. — Но ещё не подала. И очень надеюсь, что не придётся.
Прошёл месяц. Мы продали квартиру — даже дороже, чем предлагала соседка снизу. Лена купила просторную двушку в новостройке, я — уютную однушку в старом центре.
Сегодня последний день в родительском доме. Я медленно хожу по пустым комнатам, прощаясь. Вот здесь стоял мамин комод с фотографиями. Тут мы с Ленкой делали уроки. А на этой стене висела картина, которую отец привёз из командировки...
— Ань, — сестра появляется в дверях. — Там грузчики приехали. Последние коробки забирать.
Я киваю, не поворачиваясь. Мы почти не разговариваем последние недели. Та ночная беседа что-то надломила между нами.
— Слушай, — Лена мнётся в дверях. — Может... может, поужинаем вместе? В последний раз? Я пиццу заказала.
Оборачиваюсь. Она стоит, как в детстве, переминаясь с ноги на ногу. Ждёт ответа.
— Давай, — соглашаюсь я. — Только посуда уже упакована.
— А я бумажные тарелки купила, — оживляется сестра. — И вино. Помнишь, как мы с тобой тайком пробовали мамино вино?
— Помню, — невольно улыбаюсь. — Нам было лет пятнадцать...
— Четырнадцать! — подхватывает она. — И ты потом всю ночь икала!
Мы сидим на полу, как в детстве. Едим пиццу с бумажных тарелок. Пьём вино из пластиковых стаканчиков. И понемногу оттаиваем.
— Знаешь, — вдруг говорит Лена, — я ведь правда не собиралась... ну, с тем покупателем. Просто припугнуть хотела.
— Знаю, — киваю я. — Ты бы не смогла. Ты ведь всё-таки моя сестра.
Она всхлипывает и утыкается мне в плечо:
— Прости меня, а? Я такая дура...
Глажу её по голове, как в детстве:
— Все мы дуры, Лен. Главное — вовремя остановиться.
За окном темнеет. Завтра начнётся новая жизнь. Мы будем жить отдельно, но, может быть, станем ближе? Ведь не зря говорят: чтобы сохранить хорошие отношения, нужно держать дистанцию...
А как вы думаете — стоит ли прощать предательство ради сохранения семьи? И где та грань, за которой родственные узы уже не имеют значения?
Истории, которые могут вам понравиться:
🎀Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить выход новых историй и рассказов.