Сейчас, сидя в полицейском участке, я размышляла, как докатилась до того, что пишу заявление на собственную племянницу. А ведь всего полгода назад я искренне сочувствовала молодой семье, оставшейся без жилья.
— Тётя Вера, выручай! — всхлипывала в телефон Алёнка. — Мы с Пашей без крыши над головой. Хозяйка квартиры внезапно решила продавать, даже договор не закончился. Нам деваться некуда!
Сердце защемило. Как не помочь единственной племяннице? Дочь моей покойной сестры, считай родная кровь.
— Однушка в центре? Идеально! Поживём у тебя, пока не встанем на ноги, — заявила племянница, появившись на пороге с чемоданами и мужем.
Я и глазом моргнуть не успела, как моя уютная квартирка превратилась в проходной двор. Алёнка с Пашей заняли диван в гостиной, их вещи заполонили все углы. «Ничего, временно же», — успокаивала я себя.
Первый тревожный звоночек прозвенел через неделю. Вернувшись с работы пораньше, я застала племянницу за изучением документов на квартиру.
— Тёть Вер, а почему ты одна в такой классной квартире живёшь? — как бы невзначай поинтересовалась она. — Вот мы с Пашей молодые, нам нужно где-то обосноваться...
— Алён, это квартира твоей мамы. Мы с ней всю жизнь тут прожили, — напомнила я. — После её смерти я осталась одна.
— Вот именно! — оживилась племянница. — Мамина квартира! Значит, я имею право на долю. Завещания-то нет.
У меня внутри всё похолодело. Неужели родная племянница намекает на то, о чём я подумала?
Вечером, когда Паша вернулся с работы, они с Алёнкой о чём-то долго шептались на кухне. До меня долетали обрывки фраз: «наследство», «доля», «через суд можно»...
Спалось в ту ночь плохо. Ворочаясь без сна, я вспоминала, как мы с сестрой копили на первый взнос, как вместе делали ремонт, как радовались каждой купленной вещи. После её скоропостижной смерти три года назад я так и не смогла ничего поменять в квартире — каждая мелочь напоминала о ней.
Утром за завтраком Алёнка как ни в чём не бывало щебетала о планах на выходные. Но что-то неуловимо изменилось. В её голосе появились властные нотки, будто она уже чувствовала себя хозяйкой.
— Тёть Вер, мы тут с Пашей подумали — надо бы мебель обновить. Этот древний сервант вообще не вписывается...
Сервант был любимой вещью сестры. Она его на последние деньги купила, когда мы только въехали.
— Алёна, давай без глобальных перемен, — как можно мягче возразила я.
— Но нам же здесь жить! — взвилась племянница. — Что это за музей советского быта?
С этого дня начался настоящий террор. Молодые демонстративно морщились при виде «старья», постоянно намекали на свои права на жилплощадь. Паша, прежде молчаливый, вдруг стал экспертом по недвижимости:
— Вера Николаевна, вы же понимаете, что без завещания квартира должна делиться между наследниками первой очереди?
Я старалась держаться. Уговаривала себя потерпеть, пока они не найдут жильё. Но они, похоже, и не искали.
Однажды, вернувшись с работы, я обнаружила, что замок входной двери поменян.
— А что такого? — пожала плечами Алёнка. — Старый совсем разболтался. Вот твой ключ.
В другой раз пропал мамин старый серебряный браслет. Я точно помнила, что оставила его в шкатулке.
— Тёть Вер, может, ты его куда переложила? — невинно хлопала глазами племянница. — В твоём возрасте склероз — обычное дело.
Мне было всего пятьдесят три.
Последней каплей стала пропажа папки с документами. Все правоустанавливающие бумаги на квартиру, которые я хранила в секретере, исчезли.
— Не знаем, о чём вы, — синхронно пожимали плечами молодые.
Я решила действовать. Первым делом обратилась к юристу. Оказалось, что без завещания Алёнка действительно имела право претендовать на долю наследства, но срок принятия наследства давно истёк. Успокоившись немного, я установила в квартире камеры видеонаблюдения. Так, на всякий случай.
И не зря. Через пару дней камера засняла, как Алёнка методично обыскивает мои вещи, а найденные документы фотографирует на телефон. А вечером я случайно подслушала телефонный разговор Паши:
— Да, мам, всё идёт по плану. Юрист сказал, можно попробовать восстановить срок принятия наследства через суд. А потом уже делить квартиру... Что значит «некрасиво»? Тётка одна живёт, а мы молодые, нам нужнее!
Я замерла за дверью. Значит, это не просто блажь молодых, а спланированная акция. Еще и родителей Паши «подключили».
На следующий день я взяла отгул и отправилась к нотариусу восстанавливать пропавшие документы. На обратном пути купила новый замок и вызвала мастера его установить.
— Что происходит? — возмутилась Алёнка, когда вечером не смогла открыть дверь своим ключом.
— А что такого? — в тон ей ответила я. — Старый замок разболтался.
Той ночью я не спала — ждала подвоха. И он не заставил себя ждать. В три часа ночи раздался грохот. Паша пытался взломать замок!
— Полиция? У меня в квартире пытаются взломать дверь...
Когда приехал наряд, Алёнка закатила истерику:
— Мы здесь живём! Это наследственная квартира! А она нас выгоняет!
— Вот, пожалуйста, — я протянула полицейским документы. — Квартира в моей собственности. А эти граждане — дальние родственники, которых я временно приютила.
— Временно?! — взвизгнула племянница. — Да ты обещала нас прописать! Мы уже все документы собрали!
Тут я не выдержала:
— Какие документы? Те, что ты выкрала из секретера?
Камера зафиксировала, как Алёнка побледнела. Видимо, только сейчас заметила маленький объектив в углу.
Сотрудники полиции составили протокол о попытке взлома. Я написала заявление о краже документов и попытке мошенничества.
Теперь сижу в отделении, заполняю бумаги. На душе муторно. Не так я представляла себе отношения с единственной племянницей. Но, как говорила моя покойная сестра, лучше горькая правда, чем сладкая ложь...
***
Вечером того же дня в дверь позвонили. На пороге стояла заплаканная Алёнка.
— Тётя Вера, прости... Мы знатно сглупили… Подумали, ты одна, тебе много не надо... А мы молодые...
Я молча закрыла дверь. Горький опыт научил: когда родня заводит разговор о том, кому сколько надо, дверь лучше держать закрытой.
А вы как считаете, правильно ли я поступила? Может, действительно стоило поделиться с племянницей — все-таки родная кровь?
🎀Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить выход новых историй и рассказов.