Начало здесь. Глава 1.
Гордей сидел на деревянной гладкой лавке возле ворот церкви. Он не испытывал раскаяния, гнева, страха. Только чувствовал сосущую пустоту, как будто в его душе чего-то стало нехватать.
- Сидим? - спросил, усевшись рядом, плюгавенький мужичонка с измождённым лицом.
- Сидим, - ответил Гордей, невольно посмотрев на старые грязные кирзачи нечаянного соседа.
Тот стыдливо засунул ноги в сапогах глубже под лавку.
- Ждём- с? - плохо постриженная голова на немытой шее вопросительно выдвинулась вперёд.
- Ждём, - Гордей отвернулся, показывая, что человек ему неприятен.
- Бабу свою ждёшь или Батюшку? - не отставал мужик.
- Мать я жду.
- А я Батюшку, - мужик смачно харкнул в торону, - освободился только. Спасибо вот пришёл ему сказать.
Гордей не спрашивал, чувствуя на себе пристальный взгляд соседа.
- Хошь, расскажу тебе?
- Мне не интересно, - сказал Гордей, не поворачивая головы.
- Дай тогда закурить, что ли? Есть у тебя курить-то, или мамка не разрешает? - осклабился мужик.
- Есть, - Гордей протянул красную пачку «Примы» и коробок спичек.
Мужик без стеснения мозолистыми пальцами вытащил несколько сигарет, одну засунул в узкую щель рта, вторую - за ухо, остальные положил в пустую пачку, что притаилась в кармане. Открыл коробок, неглядя достал спичку и ширкул.
- Чёрт, сырые что ли? - открыл коробок пошире. В нём вместе лежали нетронутые спички вперемешку с теми, от которых Гордей уже прикуривал.
Такая привычка у него осталась ещё с Севера, и он пронёс её через всю жизнь.
- Не такой уж ты и маменькин сынок, оказывается, - сиделец хлопнул заскорузлой рукой с синей наколкой по колену Гордея. - Бывай, брат, не скучай. Прав ты, не всем туда надо, - кивнул он головой в сторону церкви, подошёл к калитке, встал, привалившись к ограде в ожидающей позе.
Вскоре показалась Вера. Подошла к сыну, села рядом, глядя на каменную глыбу, доверившую одну сторону спокойной реке.
- Мама, правда, что здесь причал раньше был? - спросил Гордей.
- Правда, сын. А вот эти остатки бревенчатых изб видишь?
- Вижу, - кивнул Гордей.
- Там монастырскую соль хранили раньше. Соль ох и дорогая была в те времена, - Вера привычным жестом поправила платок, проведя засунутыми внутрь пальцами, заправляя невидимые волосы, затем закрепила узел, раздвинув висящие уголки платка в разные стороны.- Плохо мне, сынок. На душе неспокойно. Отец всё ходит, холодно, говорит, без тебя.
- А что Батюшка говорит?
- Говорит, молись, свечку за упокой поставь, - Вера промокнула уголок правого глаза кончиком платка.
- Может, мам, пирожки с капустой и маком постряпаешь, его любимые? - Гордей не решался спросить у матери о себе и своей невесте.
- Не спрашивай, пока, сынок, говорила я с Батюшкой. Про вас. После поговорим. И правда, постряпать надо, Аннушке в больницу отнесёшь, да с ребятами чай попьёте. - Вера медленно, будто боясь нарушить ход своих мыслей, поднялась. Повернулась лицом к храму, перекрестилась, поклонилась. - Пойдём домой потихоньку. Ещё, пожалуй, ватрушки с картошкой постряпаем, отец их тоже любил.
Аннушка лежала в больнице вторую неделю. В баню не пустили, доктор на осмотре сказала, не завшивеешь, и оказалась неправа. Видимо, кто-то из недавно «положенных на койку», как у нас говорят, принёс с собой этих мелких вредных гадов. В очередной раз взяли у девушки анализы, и на выходные отпустили домой. Стала она чувствовать себя лучше, кашель почти пропал. Только посередине спины чуть ниже лопаток стало как-то неприятно тянуть, наверное, от неудобной больничной кровати.
- Мы пришли, - раздался приятный глубокий голос Гордея, - мама, Кёрста, мы дома!
- Аннушка, наконец-то! Дай на тебя посмотреть, голубушка ты моя, - Вера взяла лицо дочери в ладони, поворачивая его и так, и эдак на свету, пыталась разглядеть получше.
- Мамочка, - Анна, наклонясь, обняла Веру, вдохнула родной мамин запах. - Как ты тут, не болела ли? Не скучала ли?
- Ох, дочушка, как за стол сяду, всё думаю, сыта ли моя Аннушка, кусок в горло не лезет, - Вера и правда стала меньше есть в последнее время.
В комнату вошла Кёрста.
- Привет, Аннушка, - она обняла девушку, - как дошли?
Вера вернулась на кухню, начала хлопотать, накрывая на стол. Гордей помог снять верхнюю одежду сестре, и разделся сам.
«Как ты?» - глазами спросил он у Кёрсты.
«Так...» - неопределённо пожала плечом она.
Аннушка повязала на голову белый ситцевый платок, что достала из шифоньера, и вошла вслед за матерью. Кёрста тоже скрылась на кухне.
- Мама, я к соседям схожу, Вите позвоню, на пироги его позову, - сказал Гордей.
- А Сашу? - Вера прекрасно помнила школьных друзей сына, что краснощёкие с мороза, заходили погреться после катания на санях и рассовать сладкие сушёные яблочки по сырым карманам фуфаек.
- Его Витя сам позовёт. Я быстро, мигом, - входная дверь плотно притворилась.
Анна говорила о разном. Какие хорошие доктора в больнице, какие внимательные. Какие суровые санитарки, что моют полы в палате по два раза в день вонюче-хлорочной водой, и не разрешают оставлять на тумбочке даже кружку, потому что им протирать эти самые тумбочки неудобно. Какой невкусный в больнице чай, просто отвратительный, лучше воды из-под крана попить.
Вера была молчалива, то и дело присаживалась на коричневый табурет около окна.
- Мамочка, тебе нездоровится? - обеспокоенно спросила Анна.
- Вроде хожу-хожу, а потом как прихватит, - Вера сложила руки на сером фартуке в области живота, - будто кто беззубый кишки мои жуёт.
Кёрста достала суповые тарелки, ложки, поставила на подоконник чашки и плоские тарелки для пирогов. Суп до сих пор ещё варили в чугунке, разливали каждому, поставив на столе на старую-престарую жёлтую деревянную доску. Пироги резала только старшая женщина, Вера, этой чести больше никто не удостаивался. Но, никто и не претендовал.
- Знаешь, мама, я вот зря вас не слушала и в больницу не ходила. Давно бы кашель прошёл, - розовые с улицы щёчки ещё не утратили цвет утренней зари. - Вот тебе точно надо в больницу.
- Что уж ты, доча, какая больница мне. Не обращай внимания, то похожу, то полежу. Все уж старики такие, у всех что-нибудь да болит.
Гордей вошёл с улыбкой на лице.
- Что смеёшься, братик, - спросила Анна.
- Не могу с ними, насмешили друзья-товарищи! Вечно что-нибудь придумают, - Гордей стащил свитер через голову. - Ну что, мама, обедать будем?
- Мой руки, да садись сынок. Девоньки, тоже садитесь. Я положу сейчас. Давай, Гордей, курицу разрежь. Да шейку Аннушке не забудь дать, она сызмальства её любит.
- Да, сестрёнка, всё хотел спросить, что там такое в куриной шее есть привлекательное, что тебе так нравится?
- Там мяско такое не-е-жное, удержаться невозможно, - Анна прикрыла глаза.
- Вот это я понимаю, удержаться невозможно, - Гордей держал в руке подёрнутое прозрачным жирком бёдрышко. - Будешь? - протянул его невесте.
- Да, конечно, буду. У вас такие же курицы вкусные, как и у нас в деревне, - Кёрста смотрела в тарелку перед собой. - Приятного аппетита всем.
Вера, не глядя на неё, перекрестилась.
За обедом разговаривали в основном Гордей и Анна. Они всегда могли найти общие темы для беседы.
Только убрали всё со стола и перемыли посуду, явились друзья Гордея. Как обычно, вдвоём, подняли шуму, будто вошли человек двадцать.
- Тёть Вер, здорово, - вешая куртку на вешалку в прихожей и одновременно протягивая голову в коридор, чтобы слышала Вера, поздоровался Саня.
Виктор, постучав костяшками пальцев о косяк, встал в дверном проёме.
-Доброго здоровьечка, Вера Алексеевна! Как Ваше самочувствие?
- Хорошо всё, Витенька, спасибо. Как мама?
- Со спиной мается, как обычно по осени. Шарф из собачьей шерсти связала, барсучьим жиром мажется, но ничего не помогает.
- Привет ей передавай. Хорошего она сына вырастила. Гляжу я на тебя, Витя, и сердце моё радуется.
- Спасибо, Вера Алесеевна. У Вас у самой один другого лучше молодцы стали.
- Иди, Витя, чай пей с ребятами, чего тут со мной, старой, разговоры разговаривать.
- Пойду, Вера Алексеевна, не болейте.
На кухне во главе стола сидел Саня, растопырив ноги в разные стороны, навалясь на кухонный стол локтями.
- Садись, Анютка, чаю с тобой попьём, - он подвинул пустой табурет вплотную к своему бедру.
- Но-но, - погрозил указательным пальцем Гордей, - ты мне это дело брось!
- А я чё? Я ничё! Чай же пить - не взамуж выходить, так ведь, Анка-пулемётчица?
- Сколько ты ещё героинь народного фольклора и исторических произведений знаешь, позволь поинтересоваться? - Виктор сел на табурет рядом с Саней.
- Отодвинься, ты чего, прям в ноздри дышишь! - Санёк не выдержал соседства беззастенчивого друга.
- Что-то не устраивает? - без тени улыбки спросил Виктор.
- Да ну тебя, - дружески ткнул его кулаком в плечо Санёк.
- Ребята, осторожно, чай, - Анна ставила перед ними чай в разных кружках, - сейчас стряпня будет.
- А сладкий пирог с чем, - Саня размешивал в тёмном, почти чёрном ароматном чае четыре кусочка белоснежного сахара.
- Сегодня, Санечка, сладких нет. Вот с капустой и маком, а вот ватрушки с картошкой.
- Не перестаю удивляться, какие же вкусные ватрушки получаются у твоей мамы, Гордей! Тесто мягкое, корочка жёлтая, а картошка так и тает во рту!
- А я знаю, в чём секрет, - Анна отпустила последнюю тёмную каплю чая с ложки по краю кружки с красными полосочками. - Но не скажу. Вот когда научусь как мама стряпать, тогда скажу.
-Ну что же, пара лет у меня ещё есть, - сказал Виктор и в упор посмотрел на Анну.
Кёрста тем временем положила на тарелку Гордея недоеденную ватрушку. Она не привыкла есть много мучного, и не стеснялась этого.
Саня уплетал угощение за обе щёки, роняя крошки на стол, собирая их толстеньким мазутистым пальцем таким движением, будто давил клопов. Он был похож на первоклассника, укравшего булочку в школьном буфете, и тайком поедавшего её за углом.
- Ещё чаю, Саш? - спросила Анна у гостя, который неспешно вытирал раскрасневшийся рот тыльной стороной правой руки.
- Ух, спасибо, хозяева, угодили, - Саня откинулся назад, показав на всеобщее обозрение намечающийся животик.
- Вы посмотрите только, люди добрые, среди нас барчонок, оказывается, затесался! - Виктор похлопал его по животу, - угодили ему...
- На здоровье, Сашенька, рада, что ты пришёл, - скромно сказала Анна.
- Да, кстати, как и обещал. Ребята, приходите к нам на свадьбу, будем вас очень ждать, Гордей торжественно поднялся, и подал руку Кёрсте.
- Да, ребята, приходите, добавила невеста, - я с вами недавно знакома, но Гордей так много о вас рассказывал...
- Придём обязательно, - Виктор тоже встал и пожал руку Гордею, - рад за тебя! За вас очень рад. Давайте проясним один момент. Одеваться как, торжественно или очень торжественно?
Жених с невестой переглянулись, и одновременно кивнули головами, подтверждая друг другу ранее принятое решение.
- Мы договорились широко не отмечать. Дома посидим, гостей будет немного, только родственники.
- Ань, будешь моей девушкой на свадьбе, - Санька прошепелявил сквозь капустно-маковую начинку сдобного куска пирога.
- Я бы рада, Сашенька, но у Кёрсты родственников нет, и поэтому я буду подружкой невесты, - Анна погладила нежную белую руку девушки, пока ещё не украшенную золотым колечком.
- Одно обстоятельство меня порядком радует, - отодвигая чашку от себя на середину стола, сказал Виктор.
- Это какое же, интересно? - спросил Гордей.
- Анна не будет на свадьбе Гордея ни твоей, ни моей девушкой, дорогой Александр.
И оба друга весело рассмеялись.
- Вечные ваши шуточки, - просто сказала Анна и принялась убирать со стола.
Вечером семья по очереди сходила в баню к соседям, потом Анна попросила Кёрсту обрезать ей волосы.
- Сестрёнка, отрежь мне волосы вот так, - Аннушка показала чуть ниже плеч, - и помоги от вшей избавиться, пожалуйста. Вот, мне санитарка дала порошок, но сказала, что надо гнид обязательно вычесать. Это, наверное, надолго, - Анна, не в силах сдерживаться, почесала раскрытой наподобие граблей пятернёй измученную голову. - Маму жалко беспокоить, пусть полежит, отдохнёт. Сегодня она и так с пирогами устала.
- Так ведь я не умею, - попыталась сопротивляться Кёрста.
- Ничего страшного, как отрежешь, так отрежешь. Если не получится, я потом в парикмахерскую схожу, - Аннушка достала блестящие железные ножницы из шкатулки, лежащей на верхней полке шифоньера.
Продолжение следует.