Георгий - наш святой - во время оно,
Спасая девушку, убил копьем дракона.
Дракон был выдуман. Святой Георгий тоже.
Но, может, девушка жила на свете все же?..
В оригинале четверостишия в эпиграфе, блестяще переведенного С.Я. Маршаком, нет сослагательного наклонения: неизвестный автор Богом клянётся, что девушка действительно самая настоящая. Все персонажи Уладского цикла ирландских саг, какими бы колоритным они ни были, всё-таки жили в первом веке до Новой эры, когда ирландцы ничего не записывали, полагаясь на память. Как запомнили, как первый раз записали где-то в VI — начале VII века, как переписывали в VIII-X и как отредактировали в XI веке и позже, так мы все и читаем. И разгильдяй Конхобар, и бабник Фергус, и мудрый силач КуРои, и КуХулин, у которого периодически истинное лицо проступало наружу во время «боевого спазма», и храбрый пофигист Коналл Кэрнах, и злоязычный Брикрен, и Кет, обладатель своеобразного чувства юмора, интриганка Медв и её столь же хитрый муж Айлиль — и сами они, и их биографии — предмет веры: ни доказать, ни опровергнуть их существование невозможно, потому что даже археология тут бессильна; их времена вообще не оставили свидетельств на острове, кроме результатов масштабных земляных работ. Это тёмные века Ирландии.
Однако, есть отдельный пласт старой ирландской литературы, который зиждется на костях реальных исторических личностей. Это я о так называемых королевских сагах, и попробую рассказать об одном из таких персонажей — Ниале, верховном короле Ирландии, поставившим на уши весь остров, а заодно и Британию с ирландскими колониями, которые были только что там основаны северянами. Да, о Ниале Девять Заложников, из-за подвигов которого себе на голову романобритты пригласили англов и саксов на ПМЖ. Я сомневаюсь, что, не окажись он таким предприимчивым военным организатором, мы сейчас наблюдали бы принципиально иную Британию, но именно ему мы обязаны конкретно этой.
Разрыв между датой его смерти и возникновением письменной традиции достаточно небольшой, к тому же, у нашего героя был замечательный потомок — святой Колум Киле, у которого не забалуешь. Поэтому о Ниале известно много.
Для тех, кто ещё не в теме: в IV веке до новой эры в Ирландии был экономический кризис, и целые племена попали в долговую зависимость от более успешных соседей. За долги пришлось отдать землю, и образовалась целая прослойка безземельных ирландцев, известных в истории как дейша.
За пределами своих исконных земель эти дейша назывались также аттакоттами и под этим названием зафиксированы античными историческими источниками, потому что поправить материальное положение наши герои смогли за счёт грабежа в Римской Британии. Какая-то часть ирландцев успешно обогатилась на Великой Варварской смуте, дейша где захватили, где заняли земли на юге Ирландии, в Мунстере, то бишь в Муме, обжились, и их пример вдохновляюще подействовал на всех. Все коллизии, связанные с дейша-аттакоттами, на канале тут: https://dzen.ru/a/Zu_z7OWvJV70fGqp , https://dzen.ru/a/ZyZkrFXu2yBOj_5e . В то же время племена севера Ирландии успешно сбрасывали избыточное население в Альбу, будущую Шотландию, к пиктам, с которыми до сих пор дружили. Всё это растянулось на долгие десятки лет. Ирландия пухнет от краденого имущества. Набеговая экономика в чистом виде, работать никто не хочет, но кому-то, увы, приходится: ирландцы — не мореходы, а на острове где сядешь, там и слезешь.
Вдоль ирландского моря жило достаточно много потомков ирландок и заморских торговцев («зелёных собак»). Эти люди не имели никаких прав, но своими кланами признавались. Поддерживая общение с родственниками по отцу, они посредничали и в торговле, и в перевозке через Ирландское море. Это было возможно в Лейнстере, Муме, Миде, даже в Уладе, но не в Коннахте, потому что Коннова пятина смотрит в Океан. Из-за края мира никто не возвращается, там кельтский Рай — страна блаженных, вполне тварный, куда берут живых.
Коннахтам обидно. У них свои огорчения: их короля Муреду Тиреха, который проецировал власть и на Лейнстер, убил король уладов и решил, что теперь он власть. Через год сын Муреды, Охед, исправил это недоразумение, но война для народа война и есть: кого-то разорили дотла, а Ирландия это Вам не Европа, там король в ответе за то, что будет есть семья корзинщика. Охеду, конечно, в радость, что его выбрали королём, но от него много ждут, а ресурсов нет. Охеду необходимо больше золота, чтобы озадачить работой ювелиров, и добротных вещей, чтобы раздавать на ярмарке и во время полюдья и задобрить тем самым родню и подчинённые племена. Ну а о рабах, чтобы коннахты не занимались грязной работой, и речи нет. И Охед реализует очевидный план: создаёт целый флот из мореходных лодок-куррахов.
Собственно, ничего нового коннахты не придумали: рыбаки давно пользовались подобными судами, а некоторые пересекали на них самую узкую часть Ирландского моря ещё при Агриколе, вызывая у римлян брезгливое восхищение такой безумной отвагой. И было из-за чего: судовой набор собирали на ремнях, без гвоздей, а обшивкой служили бычьи кожи, задубевшие в морской воде. При попутном ветре ставили прямой парус, тоже сшитый из кож. Что сделал Охед — увеличил размеры своих куррахов до предела прочности. От колесниц, если их ещё использовали, что едва ли, пришлось отказаться, и от лошадей тоже. Только морской десант.
Москитный флот высаживал на берег лёгкую пехоту, которая быстро рассредотачивалась в окрестностях, отбирала у местных всё ценное, включая молодых женщин и подростков, собирала припасы, что-нибудь поджигала для острастки. В тот же день воинство с добычей грузилось в куррахи и отбывало в неизвестном направлении. В хорошем случае местная милиция и военный отряд, который для борьбы с разбойниками на местах содержало британское начальство и муниципалии, видели точки на горизонте, в плохом — только следы погрома.
Охед, отныне не зависевший от перевозчиков, мог устраивать рейды по мере надобности — как поход в супермаркет. Теперь в Ирландии он в большом авторитете, и его называют не иначе, как Охед Мугведон — Повелитель рабов. Он однажды станет верховным королём Ирландии, и ему не потребуется применять силу, чтобы взять скотную дань с соседних королей племён, но это будет позже. А сейчас, на восхождении к зениту славы, наш герой попадает в литературный суп. Дальнейшее — по саге Echtra Mac nEchach Muigmedóin — «Приключения сыновей Охеда Мугведона».
Раз сыновья, то и матери где-то поблизости. С молоду Охед был женат на знатной женщине, Монгвин НиФида из Мунстера. Её брат, Кримтан, станет таништРи, вторым после короля, его правой рукой и преемником, когда Охед будет верховным королём Ирландии, а пока важно, что и с политической, и с бытовой точки зрения у Охеда жизнь удалась — у него четверо вполне здоровых и благополучных наследников: Брион, Айлиль, Фиахра и Фергус. И надо же ему было привезти из очередной командировки военной экспедиции вторую жену. И в сагах, и в хрониках она известна как Кайренн Касдуб (Кайренн Чёрные Кудри). По поводу того, где Охед её взял, единого мнения нет, а в сагах ерунда полная — девушка не могла быть дочерью короля саксов, потому что в Британии не было саксов в это время, а у саксов не было королей. Джеффри Китинг, ирландский историограф конца XVI — начала XVII века считал Кайренн дочерью короля Британии. Зная, как плохо в Британии было с правопорядком, властью и королями после ухода римлян, уже почти современный историк Томас О'Райли предположил, что Кайренн была просто знатной романобританкой. Видимо, какой-то договорняк, крыша или что-то в этом роде сподвигли отца девушки на такой отчаянный шаг, и для Кайренн всё сложилось хуже некуда.
Нормальные мужья обычно строили для второй жены отдельный дом, потому что, как гласит старинная триада, не будет согласия между двумя мужчинами, которые ухаживают за одной женщиной, двумя кошками, которые ловят одну мышь, и между двумя хозяйками на одной кухне. Но Охед, гроза Британии, был подкаблучник, и никаких изменений в домохозяйстве против воли Монгвин не затевал. Это было в порядке вещей. Дело в том, что всем укладом жизни в доме ирландца, от корзинщика до короля, заправляла его первая жена. Она так и называлась — кетмуинтер, то есть глава домохозяйства. Она распределяла провизию и наряды на работу, ведала ключами от кладовых и командовала управителем — слугой, который надзирал за порядком. А в ирландском доме, даже королевском, работали все, до кого она могла добраться. Муж в ирландском доме был обязан обеспечить пополнение кладовых, посев и уборку урожая, сохранность стада, организацию стабильного дохода и регулярную беременность жены. За это ему было дозволено валяться на подушках у очага, заливаться пивом, ходить на охоту, в гости ездить и вести светскую жизнь. Ирландцев это устраивало — выложился по полной на работе, дома превращается в ленивого кота, лишь бы не трогали. Но всегда в уме держишь, что ленивого кота с подушек кетмуинтер сгонит, если подушка понадобится, и кот найдёт себе другое удобное место, иначе получит этой же самой подушкой — скалкой нельзя.
Богатый человек жениться имел право второй и даже третий раз, если средства позволяли, но в равном браке о таком серьёзном поступке советовались с кетмуинтер - это же не собачку завести. Поэтому Монгвин была обижена. Но она отомстила не как ревнивая баба, которая скандалит и рвёт патлы разлучнице, а как хозяйка дома. Как только мужу наскучила ручная обезьянка заморская девица, которая даже не разговаривает, Монгвин пристроила её на кухню таскать воду. Вы представляете, сколько вёдер воды нужно на кухне, где готовят на ораву под сотню человек? А сколько воды нужно в бане, где моются не каждый день, но достаточно часто? И девочка, прежде не державшая в руках ничего тяжелее ложки, моталась с вёдрами от источника до дома целый день. Жаловаться? На кого? Так решила кетмуинтер. А Охеду было, может, и не совсем безразлично, что беременная жена таскает воду, но вякать оспаривать решения главы дома — себе дороже. Пусть будет, как будет.
Кайренн преждевременно родила, не дотянув, на радость Монгвин, до срока, на котором её закон освобождал от всякой тяжёлой работы. Бедная женщина была в такой панике, что бросила младенца на тропинке и поплелась в дом. Королевского отпрыска забрал поэт Торна. Скорее всего, об этом было договорено заранее. Ребёнок выжил и его назвали Ниал — Облако. А Кайренн, оправившись от родов, продолжила носить воду. Больше детей у неё не будет.
Часто в нашей литературе Кайренн называют рабыней. Это не может соответствовать действительности хотя бы потому, что сыновья невольниц отцу не наследуют, а Охед к Ниалу привязался и не ущемлял в пользу единокровных братьев, и вообще, вражда между матерями на сыновьях до поры не сказывалась. Когда Ниал вырос достаточно, чтобы высказывать разумные просьбы, каторга для Кайренн, наконец, закончилась. Больше о подробностях её жизни ничего неизвестно.
Между тем, Охед начал прихварывать, и у него замаячила нешуточная проблема — детей много, земля есть, но делить её на козявочные участки что-то не хочется. А хорошо бы выбрать главного наследника, который будет обеспечивать благоденствие семьи и дальше, после смерти отца. Так было можно, и так делали — по взаимному согласию отца и сыновей. Но стояла трудная задача выбора, и как её решили — в следующей статье.
