Марина всегда садилась в третий вагон. За пятнадцать лет это вошло в привычку – третий вагон, второе купе у окна. В утренней электричке народу было немного, и она любила эти сорок минут покоя, когда можно смотреть в окно на проплывающие мимо деревья и думать о своём.
Она достала из сумки недочитанную книгу, но взгляд сам собой устремился в окно. Осень уже раскрасила листву в золотые тона, совсем как тогда, в их последнюю осень вместе...
Стук колёс убаюкивал, навевая воспоминания. Пятнадцать лет прошло, а она всё помнила, будто вчера: как собирала вещи, как дочь плакала, уткнувшись в подушку, как он стоял в дверях, опустив голову...
– Это место свободно?
Марина вздрогнула от знакомого голоса. Подняла глаза – и сердце пропустило удар. Сергей. Совсем седой, но те же внимательные карие глаза, та же родинка над бровью.
– Свободно, – ответила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
Он сел напротив, положив потёртый портфель на колени. Молчание повисло между ними, густое и вязкое, как осенний туман за окном.
– Давно тебя видел в этой электричке, – наконец произнёс он.
– Я каждую неделю езжу к Наташе. К внукам, – она сама не знала, зачем добавила про внуков. Наверное, хотела, чтобы он понял, как много потерял.
– Знаю. Мне Наташа рассказывала, что у неё двойняшки родились. Шустрые, говорит?
– Не то слово, – невольно улыбнулась Марина. – Весь дом вверх дном переворачивают. Особенно Димка – вылитый ты в детстве.
Она осеклась. Не стоило этого говорить. Сергей тяжело вздохнул и отвернулся к окну.
– А ты куда? – спросила Марина, не выдержав тишины.
– От матери еду. Совсем плоха стала, второй инсульт перенесла.
– Мария Петровна... – Марина покачала головой. – Передавай ей привет и...
– Передам, – кивнул он. – Она часто тебя вспоминает. Всё корит меня...
Электричка качнулась на повороте. За окном проплывали дачные посёлки, укрытые утренней дымкой. Сколько раз они ездили сюда вместе, когда были молодыми? Снимали домик на лето, Наташка бегала босиком по траве, а они строили планы о собственной даче...
– Помнишь, как мы здесь познакомились? – вдруг спросил Сергей. – Ты тогда тоже в третьем вагоне ехала.
– Помню, – тихо ответила она. – Ты всё извинялся, что пролил на меня кофе.
– А ты сказала: "Ничего страшного, зато теперь будет повод встретиться снова – отдадите мне почищенное платье".
Они улыбнулись друг другу, и на миг показалось, что не было этих пятнадцати лет, не было измены, развода, одиноких вечеров...
– Марин, – он подался вперёд, – я должен тебе сказать...
Но она покачала головой:
– Не надо, Серёж. Всё давно прошло.
– Ничего не прошло, – вдруг горячо возразил он. – Я каждый день думаю о том, как всё испортил. Знаешь, Татьяна, она...
– Я не хочу об этом слышать, – резко оборвала его Марина.
– Прости. – Он откинулся на спинку сиденья. – Просто хотел сказать, что это была самая большая ошибка в моей жизни.
За окном проплывали знакомые места. Скоро их станция. Когда-то они выходили здесь вместе, держась за руки. Теперь каждый пойдёт своей дорогой.
– А ты... ты счастлива? – вдруг спросил он.
Марина задумалась. Что такое счастье в пятьдесят восемь? Уютная квартира, любимая работа в библиотеке, внуки по выходным... Но иногда, особенно вечерами, накатывает такая тоска...
– Наверное, – ответила она уклончиво. – А ты?
Он покачал головой:
– Какое там счастье... Живу потихоньку. Работаю много. Дома только ночую.
Электричка начала замедлять ход. Их станция. Сергей встал, снял с полки её сумку.
– Давай помогу, тяжёлая.
– Я сама... – начала она, но он уже подхватил сумку.
Они вышли на платформу. Моросил мелкий дождь. Сергей достал зонт, накрыл их обоих.
– Я провожу тебя.
– Не стоит, – она попыталась забрать сумку, но он не отдал.
– Стоит, Мариш. Я пятнадцать лет не мог тебя проводить.
Они медленно шли по мокрому асфальту. Два человека под одним зонтом, бывшие когда-то одной семьёй. Столько недосказанного повисло между ними, столько несбывшихся надежд...
– Вот и пришли, – сказала Марина у подъезда дочкиного дома. – Спасибо, что помог с сумкой.
Он протянул ей сумку, их пальцы на миг соприкоснулись.
– Марин...
– Да?
– Можно... можно я позвоню тебе? Просто спросить, как ты. И про внуков...
Она помолчала, глядя, как дождевые капли стекают по зонту.
– Звони, – тихо сказала она. – Только... давай не будем торопиться, хорошо?
Он кивнул, улыбнувшись той самой улыбкой, в которую она когда-то влюбилась.
– Конечно. У нас ведь теперь всё время мира впереди.
Она поднялась на крыльцо, обернулась:
– До встречи, Серёж.
– До встречи, Мариш.
Он стоял под дождём, пока она не скрылась в подъезде. А она, поднимаясь по лестнице, вдруг поймала себя на том, что улыбается. Может быть, иногда судьба действительно даёт второй шанс? Нужно только найти в себе смелость им воспользоваться...
Наташа сразу заметила, что с матерью что-то происходит. Она как-то странно улыбалась, рассеянно отвечала на вопросы и всё время смотрела в окно, словно ждала кого-то.
– Мам, – не выдержала она наконец, когда близнецы уснули после обеда, – что случилось?
Марина вздрогнула, отвела взгляд от окна:
– С чего ты взяла?
– Ты сегодня какая-то другая. – Наташа села рядом, взяла мать за руку. – Я же вижу.
Марина помолчала, рассматривая узор на чашке с недопитым чаем.
– Я сегодня твоего отца встретила. В электричке.
– Папу? – Наташа выпрямилась. – И что?
– Ничего... Поговорили немного. Пятнадцать лет не виделись, а кажется – вечность прошла.
Она помнила тот день, когда всё рухнуло, словно это было вчера. Обычный осенний вечер, забытый в кармане пиджака телефон мужа, случайно прочитанное сообщение... "Любимый, спасибо за сегодняшний день. Целую, твоя Т."
– Я тогда думала, что умру от боли, – тихо проговорила Марина. – Двадцать три года вместе, а всё оказалось таким хрупким.
Наташа сжала её руку:
– Мам, ты никогда не рассказывала, как это случилось. Я помню только, как вы ругались, как собирали вещи...
Марина горько усмехнулась:
– Какая теперь разница? Он встретил другую женщину, моложе, красивее. Татьяна, кажется. Работала в его отделе.
Она замолчала, вспоминая, как пыталась сохранить лицо, когда встречала эту Татьяну в магазине. Высокая блондинка, лет на десять младше, всегда безупречно одетая. Как она ненавидела её тогда...
– А знаешь, что самое страшное? – вдруг сказала Марина. – Я ведь чувствовала, что что-то не так. Он стал задерживаться на работе, появились какие-то срочные командировки... А я делала вид, что верю. Боялась разрушить то, что у нас было.
– И что теперь? – тихо спросила Наташа. – Он что-то говорил про неё?
– Сказал только, что это была ошибка. – Марина встала, подошла к окну. – Знаешь, я столько лет копила в себе обиду. А сегодня посмотрела на него и вдруг поняла – нет её больше, той боли. Осталась только грусть по тому, что могло бы быть.
За окном начинало темнеть. Где-то вдалеке прогремел гром – собиралась гроза.
– Он попросил разрешения позвонить, – добавила она тихо.
– И что ты ответила?
– Сказала, что можно. – Марина обернулась к дочери. – Это глупо, да? В нашем возрасте...
– Почему глупо? – Наташа подошла, обняла мать. – Помнишь, ты мне в детстве читала сказку про Финиста-Ясна Сокола? Там девушка семь пар железных сапог износила, семь железных посохов изломала, семь железных хлебов изглодала, пока любимого искала.
– При чём тут сказка? – улыбнулась Марина.
– А при том, что для любви нет возраста, мам. И если судьба даёт второй шанс... – Она не договорила, взглянула на часы. – Ой, мне же нужно близнецов в сад собирать! Посидишь с нами ещё?
– Нет, поеду, – покачала головой Марина. – Устала что-то сегодня.
Когда она собиралась уходить, Наташа вдруг спросила:
– А ты знаешь, что папа каждый год в твой день рождения приносит цветы к нашему старому дому? Стоит под окнами с букетом белых хризантем...
Марина замерла с сумкой в руках. Белые хризантемы – её любимые цветы. Он помнил...
– Откуда ты знаешь?
– Случайно увидела в прошлом году. Хотела подойти, но... он такой потерянный был, одинокий.
Марина ничего не ответила, только крепче сжала ручку сумки. На обратном пути она села в тот же третий вагон, во второе купе у окна. Но теперь это место казалось другим – словно наполненным воспоминаниями, надеждами и... возможностями?
Телефон в сумке тихо звякнул. Сообщение: "Спасибо за сегодняшний разговор. Береги себя. С."
Она улыбнулась, глядя в окно на сгущающиеся тучи. Где-то там, за этими тучами, всегда прячется солнце. Нужно только дождаться, пока оно выглянет...
Прошла неделя. Каждый вечер Марина подходила к телефону, смотрела на него долгим взглядом, но не решалась набрать номер. Сергей тоже не звонил – видимо, давал ей время, как и обещал.
В субботу она снова ехала к дочери. Тот же третий вагон, то же место у окна. Только теперь она то и дело поглядывала на входящих пассажиров, сама себе не признаваясь, что ждёт знакомый силуэт.
Его не было. Конечно, глупо было надеяться на ещё одну случайную встречу. Она достала книгу, но чтение не шло – буквы расплывались перед глазами.
– Разрешите? – вдруг раздался знакомый голос.
Она подняла глаза – Сергей стоял рядом с букетом белых хризантем.
– Я подумал... может, составлю тебе компанию? – он улыбнулся немного виновато. – Заодно навещу внуков.
– А как же твоя гордость? – вырвалось у неё.
– Гордость... – он покачал головой. – Знаешь, за пятнадцать лет я понял одну вещь: гордость – плохой советчик в делах сердечных.
Он сел напротив, положил цветы на столик между ними.
– Помнишь наш первый букет? – спросил он тихо.
– Конечно. Такие же хризантемы, только тогда был август, и ты еле нашёл их...
– Целый город объездил. – Он улыбнулся. – А ты потом сказала, что это знак – раз я так старался, значит, наша любовь настоящая.
Марина провела пальцем по белому лепестку:
– Молодые были, глупые...
– Не глупые, – возразил он. – Просто верили в чудеса. А потом... потом я всё испортил.
Они помолчали. За окном проплывали дачные посёлки, укрытые первым инеем.
– Знаешь, – вдруг сказал Сергей, – я ведь каждый год приходил к нашему дому...
– Знаю, – тихо ответила она. – Наташа видела.
– С Татьяной мы расстались через полгода, – он говорил, глядя в окно. – Она была красивая, молодая... и совершенно чужая. А я всё время сравнивал – как ты варишь кофе по утрам, как смеёшься над моими шутками, как поправляешь волосы... Глупо, да?
Марина покачала головой:
– Не глупо. Я тоже... тоже сравнивала. Были мужчины, которые ухаживали, но...
– Но?
– Но они не знали, что я люблю чай с мятой перед сном. Не понимали моих шуток. Не помнили, какие цветы я люблю...
Электричка подъезжала к их станции. Они вышли вместе – уже второй раз за эту неделю.
– Марин, – Сергей протянул ей букет, – может, попробуем всё сначала? Я не тороплю, просто...
– Просто что?
– Просто я пятнадцать лет жил с пустотой внутри. И только сейчас понял – она исчезла. В тот момент, когда я увидел тебя в электричке.
Она взяла цветы, вдохнула их нежный аромат:
– Знаешь, что самое странное? Я тоже это почувствовала. Словно что-то щёлкнуло внутри, встало на место...
– И что теперь?
– Теперь... – она улыбнулась, – теперь пойдём знакомиться с внуками. Только давай правда не будем торопиться, хорошо?
– У нас есть время, – он осторожно взял её за руку. – Всё время мира.
Они шли по осенней улице, и встречные прохожие невольно заглядывались на эту пару – седовласого мужчину и женщину с букетом белых хризантем. Наверное, им казалось, что это просто пожилые супруги, прожившие вместе долгую счастливую жизнь.
А может, так оно и было? Ведь иногда нужно потерять что-то, чтобы понять его истинную ценность. И иногда судьба даёт второй шанс – нужно только набраться смелости им воспользоваться...