– Боже мой, да сколько можно грохотать! – Анна Сергеевна в сердцах бросила ручку, которой проверяла тетради. Сверху доносился непрекращающийся топот, словно кто-то решил устроить там марафон.
– В мой единственный выходной... – она машинально поправила очки и посмотрела на часы. Семь вечера. За окном уже стемнело, а на столе еще гора непроверенных сочинений.
"Тук-тук-тук!" – каблуки соседки простучали по лестнице. Хлопнула дверь.
– Костя! Света! Я дома! – раздался усталый голос.
"Марина вернулась со второй работы", – отметила про себя Анна Сергеевна. Грохот наверху мгновенно стих, сменившись радостными детскими возгласами.
Учительница вздохнула и снова склонилась над тетрадями. Строчки расплывались перед глазами – день выдался тяжелым. Шестиклассники писали про образ Герасима, и каждое сочинение было наполнено такими перлами, что впору было не то плакать, не то смеяться.
"А ведь Светочка в следующем году тоже будет у меня учиться", – подумала она о младшей соседке. Девочка часто попадалась ей на лестнице – худенькая, с огромными карими глазами и двумя растрепанными косичками. Всегда здоровалась, прижимая к груди потрепанный рюкзак.
Сверху снова что-то загрохотало, на этот раз сильнее. Потом раздался звон разбитого стекла и детский крик:
– Мама! Мамочка!
Анна Сергеевна вскочила. Что-то в этом крике было такое, от чего сердце сжалось. Не раздумывая, она выбежала на лестничную клетку и бросилась наверх.
Дверь соседской квартиры была приоткрыта. Из прихожей доносились всхлипывания.
– Есть кто дома? – Анна Сергеевна осторожно заглянула внутрь.
Света сидела на полу, размазывая слезы по щекам. Рядом с ней на коленях стоял Костя, бледный как полотно. А чуть дальше... Анна Сергеевна охнула. Марина лежала без движения, неловко подвернув руку. Рядом валялась опрокинутая стремянка и разбитая елочная игрушка.
– Анна Сергеевна! – Костя поднял на нее полные отчаяния глаза. – Мама хотела повесить гирлянду... Она упала... Я не знаю, что делать!
– Так, спокойно, – учительница моментально взяла себя в руки. – Сейчас вызовем скорую. Света, солнышко, перестань плакать. Костя, неси телефон.
Пока ждали врачей, Марина пришла в себя. Попыталась встать, но застонала от боли.
– Не двигайтесь, – строго сказала Анна Сергеевна. – Может быть повреждён позвоночник.
– Дети... – прошептала Марина. – Я не могу... Новый год через неделю...
– Не волнуйтесь за детей, – Анна Сергеевна крепко сжала её руку. – Я присмотрю за ними.
Она сама не поняла, как вырвались эти слова. Просто не могла иначе, глядя в испуганные глаза Светы и Кости, на их растерянные лица.
Когда приехала скорая, врач покачал головой:
– Похоже на компрессионный перелом. Придется госпитализировать.
– Минимум две недели в больнице, – добавил он, увидев вопросительный взгляд Анны Сергеевны.
– Мама, не уезжай! – Света снова расплакалась.
– Тихо-тихо, – Анна Сергеевна обняла девочку за плечи. – Мама скоро поправится. А вы пока поживете у меня внизу.
– Правда? – Костя недоверчиво посмотрел на учительницу.
– Правда, – она улыбнулась, чувствуя, как что-то теплое разливается в груди. – Только давайте соберем ваши вещи. И не забудьте учебники – завтра в школу.
Когда Марину увезли, они спустились в квартиру Анны Сергеевны. Дети жались друг к другу, оглядывая незнакомую обстановку: книжные шкафы до потолка, старое пианино, кружевные салфетки на журнальном столике.
– Располагайтесь, – Анна Сергеевна засуетилась. – Сейчас организуем вам спальные места. А потом будем пить чай с яблочным пирогом.
"Господи, во что я ввязалась?" – мелькнула мысль. Но глядя на притихших детей, она поняла – по-другому просто не могла.
Этой ночью никто из них толком не спал. Анна Сергеевна ворочалась, прислушиваясь к шорохам из соседней комнаты, где устроила детей. Костя что-то тихо рассказывал сестре, пытаясь её успокоить. А за окном падал снег, укрывая город белым одеялом, словно пытаясь спрятать все тревоги этого странного декабрьского вечера.
***
Утро началось с неожиданного запаха кофе. Анна Сергеевна удивленно открыла глаза – за пятнадцать лет одинокой жизни она привыкла просыпаться под звон будильника. А тут...
– Доброе утро! – на пороге комнаты стоял Костя с дымящейся чашкой. – Я подумал... вы же любите кофе? Я видел у вас турку на кухне.
– Люблю, – она растерянно улыбнулась, принимая чашку. – А где Света?
– В ванной. Косички заплетает, – он замялся. – Только у неё не очень получается. Мама обычно помогает.
Анна Сергеевна отставила кофе:
– Пойду помогу. А ты собирайся в школу.
В ванной Света, закусив губу, пыталась совладать с непослушными прядями. В зеркале отражалось заплаканное лицо.
– Иди сюда, солнышко, – Анна Сергеевна взяла расческу. – Сейчас мы с этим разберемся.
– А вы умеете? – с надеждой спросила девочка. – Как мама?
– Конечно, – соврала учительница. – У меня же столько учениц...
Плести косички оказалось сложнее, чем проверять тетради. Пальцы путались, пряди выскальзывали, но наконец две аккуратные косички украсили Светину голову.
– Красота! – Анна Сергеевна поправила банты. – А теперь быстро завтракать.
На кухне Костя уже накрыл на стол. Три чашки, хлеб, масло, сыр... Все как в нормальной семье. От этой мысли у Анны Сергеевны защемило сердце.
– В больницу звонили? – спросил мальчик, намазывая сестре бутерброд.
– Пока рано, – она глянула на часы. – После первого урока позвоню.
До школы шли вместе – благо, работали в одну смену. Снег скрипел под ногами, морозное утро пахло приближающимся Новым годом. Света держала Анну Сергеевну за руку – как когда-то держалась за мамину.
– А вы правда нам елку разрешите наряжать? – вдруг спросила она. – Костя говорит, что нельзя. Что мы в гостях...
– Какие же вы в гостях? – Анна Сергеевна остановилась. – Вы теперь... дома. Просто в другой квартире. И елку обязательно нарядим. Вот увидите, какая красивая получится!
В учительской во время "окна" она первым делом позвонила в больницу. Новости были неутешительными – Марине предстояла операция.
– Состояние стабильное, но понадобится время на восстановление, – сказал врач. – Вы родственница?
– Нет, соседка. Дети сейчас у меня.
– Это хорошо, что есть кому помочь, – в голосе врача послышалось уважение. – Приходите сегодня после пяти, сможете её навестить.
День тянулся бесконечно. На уроке литературы в шестом "Б" Анна Сергеевна то и дело поглядывала в окно – не случилось ли чего со Светой? На перемене бегала к кабинету математики – проверить, как там Костя.
После уроков они снова встретились у школьных ворот.
– А можно мы сначала в магазин зайдем? – попросил Костя. – Маме передачку собрать...
В супермаркете дети придирчиво выбирали фрукты, воду, печенье. Анна Сергеевна наблюдала, как они советуются:
– Эти мандарины лучше, мама такие любит...
– А печенье давай овсяное возьмем, оно полезное...
Дома наскоро поели и отправились в больницу. В палате Марина лежала бледная, осунувшаяся, но при виде детей её лицо просветлело.
– Мои хорошие... – она попыталась приподняться.
– Лежите-лежите, – Анна Сергеевна поставила пакет с передачей на тумбочку. – Как вы себя чувствуете?
– Терпимо, – Марина поморщилась. – Завтра операция... Анна Сергеевна, я даже не знаю, как вас благодарить. Вы же совсем одна, а тут такая обуза...
– Перестаньте! – она возмущенно всплеснула руками. – Какая обуза? Замечательные дети. Вот увидите – все будет хорошо. Главное – поправляйтесь.
Домой возвращались молча. Каждый думал о своем: дети – о маме, Анна Сергеевна – о том, как странно устроена жизнь. Еще вчера она корила себя за одиночество, а сегодня...
– Анна Сергеевна, – Света дернула её за рукав. – А вы нас правда не выгоните?
– Господи, что за глупости! – она обняла девочку. – Конечно, нет. Мы же теперь одна команда, верно?
– Верно! – Костя взял её за другую руку. – Кстати, я там видел на антресолях коробку с елочными игрушками...
– Хитрец! – рассмеялась Анна Сергеевна. – Ладно, будет вам елка. Только сначала уроки сделаем.
Вечером, разбирая старые игрушки, она поймала себя на мысли, что давно не чувствовала себя такой... нужной. Света с восторгом рассматривала стеклянные шары, Костя распутывал гирлянду, а в квартире пахло мандаринами и какой-то забытой радостью.
"Только бы операция прошла хорошо", – подумала Анна Сергеевна, глядя на счастливые детские лица. И впервые за много лет ей захотелось помолиться.
***
За три дня до Нового года в квартире Анны Сергеевны зазвонил телефон. Она как раз помогала Свете клеить бумажные снежинки для украшения маминой палаты.
– Да, это я, – она прижала трубку к уху, вытирая испачканные клеем пальцы. – Что? Осложнение?
Костя, мастеривший на полу картонную елку, замер с ножницами в руках. Света испуганно подняла глаза.
– Хорошо, мы сейчас приедем, – Анна Сергеевна положила трубку и попыталась улыбнуться. – Собирайтесь, ребята. Поедем к маме.
В больничном коридоре пахло хлоркой и какими-то лекарствами. Марина лежала под капельницей, осунувшаяся, с заострившимися чертами лица.
– Мои хорошие, – она слабо улыбнулась детям. – Как же я по вам соскучилась...
– Мам, а мы тебе елку сделали! – Света достала из пакета картонное деревце. – Смотри, она даже светится! Костя гирлянду от старого телефона приделал.
– Красота какая... – Марина смахнула слезу. – А я вот... подвела вас. Теперь и Новый год в больнице...
– Ничего вы не подвели! – вдруг решительно сказала Анна Сергеевна. – Новый год будем встречать здесь все вместе. Я уже договорилась с заведующим отделением.
– Правда? – Костя просиял. – И куранты будем смотреть?
– И куранты, и салат оливье, и все что полагается. Мы же семья, верно?
Это слово вырвалось как-то само собой. Анна Сергеевна замерла, испугавшись собственной смелости. Но Марина вдруг протянула ей руку:
– Спасибо... родная.
Следующие два дня пролетели как один миг. Они готовили праздничный ужин, который можно брать с собой в больницу, украшали палату снежинками и мишурой, репетировали поздравления.
Тридцать первого декабря Анна Сергеевна проснулась ни свет ни заря. На кухне уже гремел кастрюлями Костя – решил приготовить мамин любимый салат.
– Только не порежься! – крикнула она, торопливо одеваясь.
– Я осторожно, – отозвался мальчик. – А Светка уже все подарки упаковала.
"Мои дети", – с нежностью подумала Анна Сергеевна. За эти дни она привыкла считать их своими. И уже не представляла, как раньше жила в пустой квартире, наедине с тетрадками и книгами.
В палате они появились за час до Нового года с огромными пакетами. Марина к тому времени уже чувствовала себя лучше – врачи разрешили ей даже недолго сидеть.
– Ого! – она с удивлением разглядывала преобразившуюся палату. – Настоящий праздник!
Света быстро расставила на тумбочке пластиковые тарелки с салатами. Костя примостил у окна картонную елку, подключил гирлянду к портативной батарее. Анна Сергеевна достала термос с горячим чаем и любимые мамины конфеты.
– Смотрите, сейчас президент будет выступать! – Костя включил планшет.
Они сгрудились вокруг маленького экрана – дети по бокам от маминой кровати, Анна Сергеевна в ногах. За окном падал снег, где-то вдалеке уже взрывались первые петарды.
– Стойте! – вдруг встрепенулась Света. – А желания? Мы же всегда под бой курантов желания загадываем!
– Правильно, – Марина погладила дочку по голове. – Только давайте в этот раз все вместе одно желание загадаем. Чтобы сбылось наверняка.
– Я знаю какое, – Костя посмотрел на Анну Сергеевну. – Чтобы мы всегда были вместе. Все-все-все.
Куранты начали бить. Четыре человека в больничной палате закрыли глаза, крепко держась за руки. А когда часы пробили двенадцать, Марина тихо сказала:
– С Новым годом, моя большая семья.
...Через месяц её выписали. Анна Сергеевна помогла перевезти детей обратно наверх, но что-то неуловимо изменилось. Теперь они постоянно ходили друг к другу в гости, вместе готовили воскресные обеды, помогали делать уроки. А когда сверху доносился топот детских ног, Анна Сергеевна улыбалась – в её жизни появились новые, родные звуки.
Однажды вечером, проверяя тетради, она услышала знакомый стук в дверь.
– Анна Сергеевна! – на пороге стояла Света с двумя косичками. – А мы с мамой пироги печем. Пойдемте к нам?
– Конечно, солнышко.
Поднимаясь по лестнице, она подумала, что чудеса случаются не только под Новый год. Иногда они начинаются с простого стука в дверь и детского крика о помощи. И главное – не пройти мимо.
Конец!