Светлые строки | Валерия Тен

Сергей отошёл от остановки и в который раз задержал взгляд на ярком стенде у торгового центра. Звонкие голоса детей, выплескивающиеся откуда-то со двора, эхом отзывались в его голове. На плакате были нарисованы сияющие горки, карусели и счастливые семьи — босоногое детство сквозило буквально в каждом сантиметре афиши. Он хмыкнул: Почему мы, взрослые, стесняемся таких удовольствий? Разве мы не заслужили немного кайфа? Он провёл пальцем по краю бумажного стаканчика с недопитым кофе. Внутри нарастало странное ощущение: вроде бы радостная ностальгия, но приправленная горечью...

Этот оглушительный бой часов ворвался в её сознание, словно чья-то недобрая шутка. Анна невольно вздрогнула и опустила глаза: на блестящей полировке крохотного столика лежало странное письмо. Оно казалось пришельцем из другого мира, где она когда-то умела смеяться — а теперь и смех будто захлебнулся в вечном тиканье. Она потянулась к конверту дрожащими пальцами, и в этот же миг услышала внутри себя тихий шёпот, почти неразличимый под грохот секунд. Чей-то голос, словно принадлежавший ей самой, спрашивал:...

Он вертел в руках небольшую машину, ярко-синюю, с нарисованными фарами и пластмассовыми колёсами. Пальцы у него дрогнули, когда продавец нагнулся через прилавок и насмешливо скривил губы. — И что вы хотели за эти деньги? Свет, звук? Да у нас игрушки с подсветкой стоят вон сколько! — Продавец стукнул по ценнику пластмассового вертолёта, словно доказывая, что у мужчины слишком завышенные ожидания. Сергей почувствовал, как уши заливает жаром. Он посмотрел на тугие ряды кукол и конструкторов, улавливая перешёптывания покупателей за спиной...

Пётр осторожно коснулся края зелёного драпа, который лежал на верхней полке в дедовском чулане. Ткань смахивала на старый полинялый плащ: толстая, местами выцветшая, с небрежно прилипшими нитками по краям. Дед, привычно кашлянув, повторил свою загадочную фразу: — Пусть лежит! Вдруг пригодится! Петру всегда казалось, что за этими словами стоит нечто большее, чем банальная жажда накопительства. Но для него всё равно оставалось непонятным, кто и как собирается применять вещь, пролежавшую без дела лет сорок...

Григорий застыл посреди пустой комнаты, в руке — тяжёлый бронежилет, не менявшийся с прошлой весны. Сглотнул, передёрнул плечами и на миг зажмурился, когда очередной приступ кашля раздался в соседней квартире. Этот кашель перекрыл все звуки, будто усиленный микрофоном в тишине. Он пошарил в кармане разгрузки и вытащил медицинскую маску, смятую, словно старое воспоминание. Как она сюда попала? Почему вообще лежит в бронежилете, когда, казалось, пандемия давно ушла? Он бегло оглядел серые стены вокруг, вслушиваясь в собственное дыхание...

Алена никак не могла свыкнуться с мыслью, что её брак распался окончательно. Она жила с чувством, будто бы раскрошилась на миллион обломков, которые уже не собрать в одну цельную фигуру. После официального развода она переехала в маленькую съёмную квартиру, оставив позади несколько лет обоюдных обид и непонимания. По утрам тащила себя на работу в офис, где полдня занималась чем-то механическим и ненужным. И только по вечерам в кафе или на беговой дорожке в парке осознавала, что ей охота чего-то большего, чем сдержанные кивки коллег и вежливые улыбки бариста...

Дмитрий поднял взгляд от экрана телефона и задумчиво провёл пальцем по ободку чашки. В мессенджере мигало непрочитанное сообщение: «Посмотри это видео, пожалуйста». Отправила жена, но смотреть он сейчас не хотел — какая-то тоска сдавливала грудь. Не успел он нажать кнопку блокировки, как раздался звонок: на дисплее высветился номер преподавателя из Школы барабанов, где Дмитрий когда-то мечтал записаться на пробный урок. Он поколебался: отвечать или нет? В голове завертелись неприятные вопросы: «Почему...

Первый тревожный сигнал прозвучал внезапно: короткая мелодия уведомления, эхом отразившаяся в полутёмном коридоре офиса. Анна подняла глаза от таблиц, заметила красный индикатор на экране телефона и ощутила лёгкий укол паники. Сзади мелькнула художница Полина с растерянной улыбкой и чемоданом наперевес. Полина уходила в отпуск, невольно бросая все незаконченные эскизы на Анну. Та старалась не выдать сожаление, но внутри застонало: Только бы не сорваться, только бы найти время на передышку… Телефон продолжал вибрировать — сообщения, письма, звонки...

На родительском собрании Кирилл сначала ждал в коридоре, стараясь унять неловкость: когда сидишь один между шумными мамами, невольно чувствуешь себя чужаком. Он передёрнул плечами, глянул на часы и решил, что лучше бы вызвали только из-за оценок сына. Но в тот же миг из класса вышла Ирина Петровна, учительница истории, и её тёплый взгляд вдруг прострелил всё внутри, словно школьная любовь снова накрыла его волнением из старых кинолент. — Кирилл, у вас минутка? — спросила она негромко. — Хотела обсудить поведение Михаила...

Соседская травка зашумела в тот самый миг, когда в руках у Игоря оказался заборный план из соседнего двора. Он вздрогнул от неожиданности: казалось, что эта треклятая листовка ожила прямо под его пальцами. Впрочем, всё, что касалось его соседей, давно вызывало у него чувство раздражённого недоумения. Игорь считал себя человеком, любящим покой. Он каждый вечер накрапывал себе чай и говорил жене (если та успевала его выслушать), что «главное — это тишина и упорядоченность». Но внутри, словно припрятанный под толстым слоем благоразумия, тлел пылающий костёр нетерпимости...

Анна сидела на кухне и лихорадочно перебирала старые фотографии. Пальцы обжигало воспоминание: на одном из снимков её мужчина — смешливый, уверенный — приобнимает сестру. Стоило взгляду скользнуть по этим двоим, как возникало мерзкое ощущение: все её тёплые вечера, все молчаливые утренние кофе разбились о чью-то улыбку, предназначенную явно не ей. Где-то внутри будто заскрежетало: «Как он мог изменить мне с ней?» Она тряхнула головой, стараясь избавиться от наваждения, но мысль о предательстве въедалась в сознание...

Снег хрустел под ногами, когда я услышала о его гибели — немыслимое в тот миг казалось таким логичным. В ушах стыли слова Лены: «Катя, ты только не паникуй… Он погиб прошлой ночью. Случайность. Машина. Ледяной столб…» Пальцы дрожали, но не от ужаса. Мне бы зарыдать, повиснуть на телефоне со слезами, но я лишь молчала, рассматривая свои носки, мокрые от зимней слякоти. — Прости, что сообщаю об этом так внезапно, — продолжала Лена, задыхаясь и путаясь в деталях. — Я знаю, всё было непросто… но если что, я рядом...