Тарелки мягко позвякивали в тёплой мыльной воде. Елена механически водила губкой по фарфоровым бокам, погрузившись в свои мысли. День выдался не из лёгких — с утра пораниться на работу, потом забежать в магазин, теперь вот посуда... Хотелось просто упасть на диван, укрыться пледом и ждать возвращения Сергея. Может, даже чайку с мятой заварить...
Звонок в дверь прозвенел так неожиданно, что она вздрогнула, выронив намыленную чашку обратно в раковину. Кто бы это мог быть? Сергей должен вернуться только через час, да и у него есть ключи.
Вытерев руки кухонным полотенцем, Елена направилась к двери. Звонок повторился, на этот раз настойчивее, сопровождаемый приглушённым смехом с той стороны. Что-то ёкнуло внутри — этот смех показался знакомым.
— Леночка! — раздался радостный возглас, как только она открыла дверь. На пороге стояли Андрей и Михаил — двоюродные братья мужа, а за их спинами маячили их жёны с сумками и пакетами.
— Ой... — только и смогла выдавить Елена, чувствуя, как краска приливает к щекам.
— Что, Серёга не предупредил? — Андрей, не дожидаясь приглашения, шагнул в прихожую. — Мы тут мимо проезжали, дай, думаем, заскочим! Всё равно в ваших краях дела были.
Остальные гости уже тоже просачивались в квартиру, весело переговариваясь и снимая обувь. Елена стояла, прижавшись к стене, чувствуя себя случайным зрителем в собственном доме. В голове крутилось: "Как же так? Почему никто не позвонил? Не спросил?"
— А у нас тут гостинцы! — весело защебетала Катя, жена Михаила, потрясая объёмным пакетом. — И вино хорошее привезли, и закуски. Ты не переживай, Лен, мы всё с собой!
"Не переживай..." — эхом отозвалось в голове. Елена натянула улыбку, механически помогая разбирать пакеты и куртки. Внутри медленно, но верно закипала обида. Конечно, она любила родственников мужа, но... Разве так можно? Вот просто взять и нагрянуть без предупреждения?
— Проходите на кухню, — услышала она свой голос, странно отстранённый, будто чужой. — Я... я сейчас что-нибудь организую.
"Что-нибудь организую..." — передразнил внутренний голос. — "А было бы время подготовиться — и стол бы накрыла как следует, и уборку сделала, и себя в порядок привела..."
Гости шумно рассаживались за столом, не замечая её состояния. Елена суетилась у плиты, доставая из холодильника всё, что могло сойти за угощение. Руки слегка подрагивали, когда она нарезала сыр и колбасу. В висках стучало от напряжения.
— А помнишь, Лен, как мы в прошлый раз собирались? — донёсся до неё голос Андрея. — Вот это была встреча! Серёга ещё тогда шашлыки жарил...
"В прошлый раз мы готовились неделю," — хотелось крикнуть ей. — "В прошлый раз я знала, что вы приедете!"
Но вместо этого она только кивала и улыбалась, раскладывая тарелки и стараясь не встречаться ни с кем взглядом. Внутри разрасталась пустота — та самая, которая появляется, когда чувствуешь себя пешкой в чужой игре. Когда твоё мнение не имеет значения, а твои чувства никому не интересны.
Звук поворачивающегося в замке ключа заставил её вздрогнуть. Сергей! Сейчас она посмотрит ему в глаза и всё поймёт. Был ли он в курсе? Почему не предупредил?
— О, вы уже здесь! — раздался радостный возглас мужа из прихожей.
Елена замерла с салатницей в руках. Это "уже" било набатом в ушах. Значит, знал. Знал и не сказал ни слова...
Часы пробили одиннадцать, когда за гостями наконец закрылась дверь. Елена механически составляла тарелки в раковину, то и дело роняя вилки, которые со звоном падали на дно мойки. Каждый такой звук отдавался в висках, усиливая головную боль.
Сергей, разомлевший от вина и долгих разговоров, устроился в любимом кресле перед телевизором. По экрану мелькали какие-то лица, но Елена не различала слов — внутри неё словно натянулась струна, готовая вот-вот лопнуть.
— Серёж... — она вытерла руки и остановилась в дверном проёме, прислонившись к косяку. — Ты знал, что они приедут?
— А? — он даже не повернул головы, поглощённый передачей. — Да они звонили днём, сказали, что будут в городе...
Что-то оборвалось внутри. Елена почувствовала, как немеют кончики пальцев.
— Днём? — её голос дрогнул. — То есть ты знал об этом ещё днём? И не мог мне позвонить?
— Лен, ну что ты начинаешь? — Сергей наконец оторвался от телевизора, в его голосе появилось раздражение. — Подумаешь, гости зашли. Ты же знаешь ребят, они всегда так — без церемоний.
— Без церемоний? — она почувствовала, как перехватывает горло. — А я? Обо мне ты подумал? Я тут как служанка металась — и стол накрыть, и посуду помыть, и разговоры поддерживать... А сама даже причесаться толком не успела!
— Господи, Лена! — он резко встал с кресла. — Вечно ты всё усложняешь! Ну что такого страшного случилось? Посидели, поговорили, всё же хорошо прошло!
— Хорошо? — она уже не сдерживала слёз. — Для кого хорошо, Серёж? Для тебя? Конечно, ты же знал, что они придут! А я? Я для тебя кто — кухарка? Служанка? Которую даже предупреждать не надо?
— Да перестань ты драматизировать! — он раздражённо махнул рукой. — Что ты устраиваешь трагедию на пустом месте? Нормальные люди радуются, когда к ним гости приходят!
— Нормальные люди... — эхом отозвалась она, чувствуя, как внутри всё леденеет. — А я, значит, ненормальная? Потому что хочу элементарного уважения? Потому что считаю, что заслуживаю хотя бы звонка?
Сергей тяжело вздохнул и опустился обратно в кресло:
— Я не хочу это обсуждать. Ты себя накручиваешь, как всегда. Завтра проснёшься — сама поймёшь, что всё это ерунда.
Елена стояла, глядя на его затылок, и чувствовала, как внутри растёт пустота. Огромная, бездонная пустота, в которой тонули все слова, все чувства, вся боль...
— Знаешь что, Серёж... — тихо проговорила она. — Я больше так не могу. Не могу и не хочу. Это не ерунда — это моя жизнь. Моё достоинство. И я устала быть пустым местом в собственном доме.
Он не ответил. Только прибавил звук телевизора, словно пытаясь заглушить её слова. А может, свою совесть?
Елена медленно вернулась на кухню. Руки сами потянулись к чайнику — старая привычка заваривать чай, когда на душе тяжело. Но сегодня даже любимая мята не могла унять дрожь в пальцах и горечь во рту.
"Я больше не могу так жить", — стучало в висках. — "Каждый раз одно и то же... Каждый раз я для всех — пустое место..."
За окном мигали фонари, где-то вдалеке лаяла собака, а она всё стояла у окна, держа в руках остывающую чашку, и думала о том, как странно устроена жизнь: вроде бы семья, вроде бы любовь, а чувствуешь себя совершенно одинокой. Будто стоишь за стеклом — всё видишь, всё понимаешь, а достучаться не можешь...
Прошло три дня. Три долгих дня, наполненных тяжёлым молчанием и неловкими попытками делать вид, что всё в порядке. Елена чувствовала: дальше так продолжаться не может. Эта мысль зрела в ней, как весенний росток, пробивающий асфальт — медленно, но неотвратимо.
В пятницу вечером, когда вся семья собралась за ужином, она поняла — время пришло. Сергей увлечённо рассказывал дочери про новый проект на работе, сын Димка ковырялся в тарелке с картошкой, явно мечтая поскорее вернуться к своему компьютеру...
— Я хочу поговорить, — тихо, но твёрдо произнесла Елена, опуская вилку.
Все замерли. В наступившей тишине было слышно, как тикают часы на стене — размеренно, неумолимо, словно отсчитывая секунды до чего-то важного.
— Мам, только не нравоучения, — простонала шестнадцатилетняя Настя, закатывая глаза. — Я и так знаю, что надо больше заниматься...
— Нет, милая. Не об этом, — Елена сделала глубокий вдох. Сердце колотилось где-то в горле. — Я хочу поговорить о том, что происходит в нашей семье. О том, как мы относимся друг к другу.
Сергей напрягся, отложил вилку. По его лицу пробежала тень — он явно понял, к чему идёт разговор.
— Знаете... — она на мгновение запнулась, подбирая слова. — Когда на днях приехали дядя Андрей и дядя Миша... Я почувствовала себя пустым местом. Будто я не человек, а... мебель какая-то. Которую можно двигать, использовать, не спрашивая.
— Ну вот, опять началось, — буркнул Сергей, отворачиваясь. — Лена...
— Нет, дай мне договорить, — в её голосе появилась сталь. — Я больше не могу молчать. Я устала чувствовать себя прислугой в собственном доме. Устала от того, что мои чувства, моё время, моё пространство — ничего не стоят.
— Мам, ну ты преувеличиваешь, — вмешалась Настя. — Подумаешь, гости пришли без предупреждения. Что в этом такого?
— А то, доченька, — Елена почувствовала, как дрожит голос, — что я тоже человек. У меня есть свои планы, свои желания. Может, я хотела в тот вечер просто отдохнуть. Может, мне нужно было время для себя. Но никто даже не подумал спросить...
— Ты всегда такая напряжённая, мам, — протянула Настя. — Вечно из всего проблему делаешь.
Елена почувствовала, как к глазам подступают слёзы. Неужели никто не понимает? Неужели она действительно преувеличивает?
— Я согласен с мамой, — вдруг тихо произнёс Димка, не поднимая глаз от тарелки.
Все повернулись к нему. Тринадцатилетний сын, обычно погружённый в свой мир компьютерных игр, редко вмешивался в семейные разговоры.
— Мы правда привыкли, что мама всё решит, всё сделает, — он наконец поднял взгляд. — Когда к Пашке друзья приходят, его мама всегда знает заранее. И они вместе готовятся, и никто ни на кого не обижается...
Елена почувствовала, как сжимается сердце. В горле встал комок.
— Димка прав, — она справилась с дрожью в голосе. — Я не прошу чего-то невозможного. Просто... уважения. Внимания. Понимания, что я тоже человек, а не робот, который всегда готов к любым ситуациям.
В кухне повисла тишина. Было слышно, как где-то этажом выше играет музыка, как на улице сигналит машина...
— Знаете, — снова заговорила Елена, — я ведь люблю, когда к нам приходят гости. Правда люблю. Люблю готовить, накрывать на стол, принимать... Но я хочу быть к этому готова. Хочу чувствовать себя хозяйкой, а не служанкой. Это так много?
Сергей медленно поднял глаза. В его взгляде мелькнуло что-то похожее на понимание.
— Прости, — тихо сказал он. — Я... я действительно не подумал. Привык, наверное, что ты всегда всё можешь, всё успеваешь...
— Пап, и ты туда же! — фыркнула Настя, но осеклась, встретившись с серьёзным взглядом отца.
— Нет, дочь. Димка прав, и мама права, — Сергей покачал головой. — Мы... я... мы правда принимаем маму как должное. А это неправильно.
Елена почувствовала, как по щеке скатилась слеза. Но это уже не были слёзы обиды — скорее, облегчения. Будто тяжёлый камень, который она носила в груди все эти годы, начал понемногу крошиться.
— Я обещаю, что больше такого не повторится, — твёрдо сказал Сергей. — Никаких сюрпризов. Никаких гостей без предупреждения.
— И я постараюсь быть внимательнее, — неожиданно добавила Настя, и в её голосе впервые за вечер не было ни тени насмешки. — Прости, мам. Я правда не думала, что тебе это так важно...
Димка просто встал и обнял мать за плечи. Крепко-крепко, как в детстве.
Прошло полтора месяца. За окном догорал октябрьский вечер, расцвечивая небо нежно-розовыми красками. Елена стояла у зеркала, поправляя причёску, когда зазвонил телефон.
— Лен, — голос мужа звучал непривычно мягко, — тут такое дело... Тётя Вера с Олей собираются к нам на выходных. Приедут в субботу, часам к двум. Я подумал, может, устроим семейный обед?
Елена улыбнулась своему отражению. Что-то неуловимо изменилось за эти недели. Нет, конечно, не всё стало идеально — случались и споры, и недопонимания. Но появилось что-то новое: уважение к её пространству, внимание к её чувствам.
— Конечно, давай устроим, — она присела на краешек кровати. — У меня как раз есть рецепт нового пирога, хотела попробовать. И ещё можно...
— Стоп-стоп, — со смехом перебил её Сергей. — Давай вечером всё обсудим, ладно? Я сегодня пораньше приду, часам к шести. Составим план, распределим, кто что делает...
"Распределим..." — это слово отозвалось теплом в груди. Раньше вся подготовка автоматически легла бы на её плечи.
Вечером они собрались за кухонным столом — вся семья, как в тот памятный разговор. Только атмосфера была совсем другой.
— Так, я беру на себя уборку в гостиной, — Настя что-то помечала в своём телефоне. — И могу помочь с салатами.
— А я гараж расчищу, — подал голос Димка. — Чтобы тёть Верина машина нормально встала. И ещё...
— И ещё поможешь мне с продуктами, — подмигнул ему отец. — Съездим завтра в магазин, всё закупим. Лен, составишь список?
Елена кивнула, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы — на этот раз от нежности и благодарности.
В субботу, без пятнадцати два, дом сиял чистотой. На кухне пахло свежей выпечкой — они с Настей встали пораньше, чтобы испечь пирог. Сергей с Димкой накрывали на стол, то и дело советуясь с ней по поводу сервировки.
Звонок в дверь прозвенел ровно в два. Елена поймала своё отражение в зеркале прихожей — спокойное, улыбающееся лицо. Никакой суеты, никакого напряжения.
— Леночка! — тётя Вера заключила её в объятия. — Как же я соскучилась!
— Мы тоже скучали, — Елена искренне улыбнулась. — Проходите, раздевайтесь. У нас всё готово.
— Как у вас уютно, — Оля, дочь тёти Веры, с любопытством оглядывалась. — И пахнет как вкусно!
— Это мы с мамой пирог пекли, — с гордостью объявила Настя, выглядывая из кухни. — Новый рецепт!
— А я салаты делал, — не остался в стороне Димка.
Елена наблюдала за этой сценой, прислонившись к дверному косяку. Сергей подошёл сзади, обнял за плечи.
— Всё хорошо? — шепнул он ей на ухо.
Она кивнула, накрыв его руку своей. Да, всё было хорошо. Правильно. Так, как и должно быть в семье.
Позже, когда все сидели за столом, слушая тётю Верины рассказы о деревенской жизни, Елена поймала себя на мысли: иногда нужно просто набраться смелости и сказать о том, что тебя тревожит. Не копить обиды, не ждать, что другие сами догадаются. Просто говорить — спокойно, честно, открыто.
Ведь семья — это не готовый подарок судьбы. Это то, что мы создаём каждый день своими словами, поступками, вниманием друг к другу. И каждый день можно начать всё заново — стоит только захотеть.
— Мам, — Настя тронула её за руку, — разрежешь пирог?
Елена очнулась от своих мыслей. Посмотрела на родные лица вокруг стола. На мужа, подмигивающего ей. На притихшего Димку, который так повзрослел за последнее время. На дочь, в глазах которой больше не было той снисходительности...
— Конечно, милая, — она взяла нож. — Сейчас всем достанется по самому вкусному кусочку.