Стрелки часов неумолимо приближались к половине третьего ночи. В спальне царила тягучая тишина, нарушаемая лишь мерным тиканьем настенных часов да редким шелестом листвы за окном. Ольга лежала без сна, вглядываясь в размытые тени на потолке. Ожидание превратилось в невыносимую пытку.
Где-то внизу едва слышно щёлкнул замок входной двери. Ольга замерла, прислушиваясь к осторожным шагам мужа. Андрей всегда старался вернуться домой тихо, чтобы не разбудить её. Раньше эта забота казалась такой трогательной...
Скрипнула половица в коридоре. Ольга прикрыла глаза, притворяясь спящей. Сердце заколотилось, когда муж проскользнул в спальню. От него пахло осенней прохладой и... Что это? Лёгкий, почти неуловимый аромат женских духов? Ольга до боли закусила губу, сдерживая готовые вырваться слова.
Андрей бесшумно разделся и лёг рядом. Через несколько минут его дыхание стало ровным – уснул. А Ольга так и лежала с открытыми глазами, чувствуя, как внутри растёт холодная пустота.
Утро выдалось пасмурным. Ольга механически готовила завтрак, пока Андрей собирался на работу. Его костюм висел на спинке стула – тот самый, что был на нём вчера. Ольга машинально взяла пиджак, чтобы повесить в шкаф, и из внутреннего кармана выскользнул смятый чек.
"Cafe Amore" – гласила витиеватая надпись в верхней части бумажки. Два капучино и какой-то десерт. Время – 19:45. "Задержался на работе", – вспомнила Ольга его вчерашнее сообщение. В горле встал ком.
– Я ушёл! – донёсся голос Андрея из прихожей.
– Хорошего дня, – отозвалась она, удивляясь, как ровно прозвучал её голос.
Входная дверь захлопнулась. Ольга медленно опустилась на стул, всё ещё держа в руках злополучный чек. Двадцать лет брака... Неужели всё это время она выстроила свою жизнь на зыбком песке? Перед глазами всплыли незначительные детали последних месяцев: участившиеся задержки на работе, новая привычка Андрея подолгу сидеть в телефоне, его рассеянность...
Она встала и подошла к окну. По стеклу медленно стекали капли начавшегося дождя. "Нужно во всём разобраться", – решила Ольга, сжимая в кулаке чек из кафе. Внутри разрасталась пустота, смешанная с глухой болью и страхом. Страхом узнать правду, которая может разрушить весь её мир.
Осенние сумерки опустились на город неожиданно рано. Ольга сидела в своей машине, припаркованной напротив "Cafe Amore". Витрины кафе мягко светились, создавая внутри уютную, интимную атмосферу. От этого уюта к горлу подступала тошнота.
Она приехала сюда сразу после работы. "Задержусь сегодня допоздна, много работы", – привычно написал Андрей. Что ж, посмотрим, какая у тебя работа...
В начале седьмого у входа в кафе остановилось знакомое такси. Сердце Ольги пропустило удар – из машины вышел Андрей. Он был в том самом сером костюме, который она подарила ему на прошлый день рождения. "Самый удобный, – говорил он тогда, целуя её в висок. – Как и ты, всегда угадываешь, что мне нужно".
Ольга до боли стиснула руль. Через несколько минут в кафе вошла женщина – высокая, элегантная, лет сорока. Её каштановые волосы красиво блестели в свете фонарей. Андрей встретил её у входа, и они вместе прошли к столику у окна.
– Господи, да они даже не прячутся, – прошептала Ольга, чувствуя, как к глазам подступают слёзы.
Через стекло витрины было хорошо видно, как они разговаривают. Андрей улыбался – той самой улыбкой, которую она не видела уже несколько месяцев. Женщина что-то говорила, иногда касаясь его руки. А он... он выглядел таким расслабленным, таким счастливым.
Ольга не помнила, как доехала домой. Время тянулось бесконечно долго. Каждая минута отдавалась болью где-то под рёбрами. Она не включала свет – сидела в темноте гостиной, перебирая в памяти последние годы их жизни. Когда всё пошло не так? Что она упустила?
Звук поворачивающегося в замке ключа заставил её вздрогнуть. Андрей вошёл, насвистывая какую-то мелодию.
– Оля? Почему ты в темноте? – его голос звучал обеспокоенно. Лицемер.
Ольга щёлкнула выключателем торшера. Тусклый свет выхватил из темноты её бледное лицо с покрасневшими глазами.
– Я знала, что твои поздние встречи – это не работа! – её голос дрожал от едва сдерживаемых слёз. – Кто она, Андрей? Давно это у вас?
Он застыл посреди комнаты, словно громом поражённый.
– Что... о чём ты говоришь?
– Не смей! – Ольга резко встала. – Не смей делать вид, что не понимаешь! Я видела вас сегодня. В этом вашем "Cafe Amore". Звучит как насмешка, правда?
– Оля, послушай...
– Нет, это ты послушай! – она уже не сдерживала слёз. – Двадцать лет, Андрей! Двадцать лет я была рядом. Я родила тебе дочь. Я поддерживала тебя, когда ты начинал свой бизнес. Я верила тебе... – её голос сорвался. – А ты... ты всё это время...
– Ты не понимаешь... – он сделал шаг к ней.
– Нет! – Ольга отшатнулась. – Это ты не понимаешь. Я всё видела! Как ты улыбался ей. Как она прикасалась к твоей руке. Как ты смотрел на неё – так, как давно не смотрел на меня.
В комнате повисла тяжёлая тишина. Только тиканье часов отмеряло секунды – как приговор их двадцатилетнему браку.
– Я сегодня перееду к маме, – глухо произнесла Ольга. – Тебе же теперь будет удобнее встречаться с ней здесь, правда?
– Оля, прошу тебя...
– Не надо, – она подняла руку, останавливая его. – Просто... просто не надо.
Лена застала маму на кухне – та сидела, обхватив остывшую чашку чая и невидящим взглядом смотрела в окно. Пришлось окликнуть дважды, прежде чем она очнулась:
– А? Что? – Ольга будто вынырнула из глубокого сна. – Ты давно пришла?
– Только что. Бабушка сказала, ты со вчерашнего дня не ела. – Лена решительно открыла холодильник. – Так, сейчас будем готовить.
– Не хочется...
– Мам. – Лена оглянулась с пакетом молока в руках. – У тебя лицо серое. Нельзя же так.
Ольга попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кривой:
– Знаешь, когда всё летит в тартарары, как-то не до еды.
– Расскажешь? – Лена достала сковородку, щёлкнула конфоркой. – Или давай сначала поедим? Я тут блинчики...
– Твой отец мне изменяет.
Сковородка звякнула о плиту громче, чем следовало. Лена медленно повернулась:
– Что?
– Я видела их вчера. В кафе. – Ольга говорила отрывисто, будто каждое слово причиняло боль. – Она... красивая. Моложе меня. И он с ней... совсем другой.
– Подожди-подожди. – Лена выключила плиту, села напротив. – Давай по порядку. Откуда ты вообще...
– Чек нашла. В пиджаке. Потом запах духов на рубашке. Потом эти вечные "задержки на работе". – Ольга невесело усмехнулась. – Глупая была – не хотела верить. А вчера решила проверить. Приехала к этому кафе...
Она замолчала. Лена ждала, не торопя.
– Знаешь, что самое страшное? – голос Ольги упал до шёпота. – Он улыбался. Так... светло. Я уже и забыла, когда он так улыбался дома.
– Мам, – Лена осторожно тронула её за руку. – А ты не думаешь, что тут может быть другое объяснение?
– Какое? – Ольга дёрнула плечом. – Что он ходит к ней на чаепития обсудить погоду?
– Пап не такой. – Лена покачала головой. – Вот просто... не такой, и всё.
– Я тоже так думала. Двадцать лет думала.
– Нет, правда. – Лена подалась вперёд. – Помнишь, в позапрошлом году, когда у тебя был этот жуткий проект? Ты работала сутками, похудела, осунулась... Он же с ума сходил от беспокойства. Каждый вечер звонил мне: как там мама, поела ли, отдохнула ли.
Ольга молчала.
– И когда ты сломала руку, помнишь? Он же полмосквы объехал, чтобы найти того массажиста...
– Лена...
– Нет, ты послушай! Такие вещи не играют. И такие чувства... они или есть, или нет. У вас – есть.
– Были, – тихо поправила Ольга.
– Есть! – Лена стукнула ладонью по столу. – Господи, да вы оба... Мам, поговори с ним. Просто поговори. Может, всё совсем не то, что ты себе навыдумывала.
– Я боюсь, – вдруг призналась Ольга.
– Чего?
– Что это правда. Что я... что я больше не нужна ему. Что всё кончено.
Лена встала, обошла стол, обняла мать за плечи:
– А если не правда? Если ты сейчас всё порушишь, а потом окажется... Вот просто представь: ты уйдёшь, он уйдёт, а потом выяснится, что всё было зря. Разве не хуже?
В окно барабанил дождь. Ольга машинально отметила – надо бы протереть стёкла, совсем мутные стали.
– Когда ты успела стать такой умной? – спросила она.
– А что делать, когда родители ведут себя как подростки? – Лена фыркнула. – Кому-то же надо быть взрослым.
– Паршивка, – Ольга слабо улыбнулась. – Ладно. Я... подумаю.
– Не думай. Поговори. – Лена вернулась к плите. – А сейчас мы будем есть блинчики. И не спорь – ты же знаешь, они у меня почти как у бабушки получаются.
Два дня Андрей не появлялся дома. Звонил только Лене – коротко, сухо. "Да, жив. Нет, не пью. Просто нужно время".
На третий день Ольга услышала знакомый звук ключа в замке. Сердце ёкнуло – за эти дни она столько передумала...
– Оля? – голос у него был хриплый, будто простыл. – Можно?
Она кивнула, не доверяя голосу. Андрей прошёл в комнату – осунувшийся, небритый, в помятом свитере. Опустился в кресло напротив, ссутулился.
– Паршиво выгляжу, да? – он криво усмехнулся. – Эти дни... у Димки ночевал. Знаешь, как в студенчестве – на раскладушке.
Повисла тишина. Ольга ждала – теперь его очередь говорить.
– Я... – он запнулся, побарабанил пальцами по подлокотнику. – Чёрт. Репетировал ведь, а сейчас всё из головы вылетело.
– Просто скажи правду, Андрей. – Ольга старалась говорить ровно. – Я имею право знать.
Он вдруг встал, подошёл к окну. За стеклом моросил привычный осенний дождь.
– Знаешь, когда это началось? В июле. Помнишь тот корпоратив у нас в фирме? – он говорил, не оборачиваясь. – Все танцевали, веселились. А я... я вдруг почувствовал, что задыхаюсь. Просто вышел покурить – и не смог вернуться. Паника накатила.
Ольга нахмурилась:
– Ты ничего не говорил.
– А что говорить? "Дорогая, я превращаюсь в развалину"? – он невесело усмехнулся. – Потом это стало повторяться. На совещаниях, в метро, просто на улице... Врач сказал – панические атаки. Прописал антидепрессанты.
– Господи, Андрюш...
– Подожди. – он поднял руку. – Дай договорить, а то... не смогу потом.
Он наконец обернулся. В глазах – что-то такое беззащитное, что у Ольги сжалось сердце.
– Таблетки не помогали. Точнее, не только они были нужны. Димка посоветовал психотерапевта. Сказал – его жене помогло. Я сначала отнекивался: какой психотерапевт, я же не псих. А потом... потом припёрло так, что хоть в окно.
– Эта женщина... – начала Ольга.
– Да. Марина Сергеевна. Она... она помогает. Знаешь, я как будто снова дышать учусь. – Он провёл рукой по лицу. – Только в кабинете у неё душно, вот мы и стали встречаться в кафе. Там легче разговаривать.
– Почему ты мне не сказал? – тихо спросила Ольга.
Андрей опустился на пол у её ног – как в молодости, когда о чём-то важном говорили.
– Потому что стыдно было. Я же... опора семьи, добытчик. А тут – развалился, раскис. Всё думал: вот ещё немного, справлюсь сам, возьму себя в руки... Боялся, что ты разочаруешься. Что перестанешь уважать.
– Дурак, – Ольга почувствовала, как по щекам потекли слёзы. – Какой же ты дурак...
– Есть такое, – он невесело усмехнулся. – Чуть не потерял тебя из-за своей гордости.
Она медленно протянула руку, коснулась его небритой щеки:
– А я чуть не разрушила всё из-за своих фантазий.
– Прости меня. – Он поймал её руку, прижался к ней лбом. – За враньё, за молчание... за всё. Я должен был сразу рассказать.
– И ты меня прости. За то, что не верила... не видела, как тебе плохо.
За окном всё так же моросил дождь. Где-то на кухне тикали часы. А они сидели – она в кресле, он у её ног – и молчали. Иногда молчание говорит больше слов.
– Знаешь, – наконец произнесла Ольга, – если хочешь... я могла бы пойти с тобой. К твоему психотерапевту.
Андрей поднял голову:
– Зачем?
– Затем, что мы семья. И если тебе трудно – я хочу быть рядом. Не просто знать, а... понимать. Помогать.
– У вас отличная динамика, – Марина Сергеевна сняла очки и улыбнулась. – Но на сегодня, пожалуй, хватит. Увидимся через неделю?
Ольга с Андреем переглянулись, одновременно поднимаясь с дивана в кабинете психотерапевта. Последний месяц они ходили сюда вместе – каждый четверг, сразу после работы.
На улице моросил мелкий дождь вперемешку со снегом. Ольга поёжилась, и Андрей, не говоря ни слова, накинул ей на плечи свой шарф.
– Может, в парк? – предложил он. – Там сейчас красиво.
– В такую погоду? – Ольга засмеялась, но тут же кивнула. – А давай.
Они шли по аллеям, мокрым от дождя и усыпанным последними листьями. Андрей держал зонт, и Ольга прижималась к его плечу – как раньше, когда они только начинали встречаться.
– О чём думаешь? – спросил он, заметив её задумчивую улыбку.
– Знаешь... – она помедлила. – Я вдруг поняла: если бы можно было вернуться на пару месяцев назад, я бы ничего не стала менять.
– Даже тот вечер в кафе? Когда ты следила за мной?
– Даже его. – Ольга остановилась, повернулась к мужу. – Андрюш, мы ведь чуть не потеряли друг друга. Не из-за измены или предательства – из-за молчания. Каждый варился в своём котле: ты боялся показаться слабым, я накручивала себя...
– А теперь?
– А теперь мы разговариваем. По-настоящему, как не разговаривали уже много лет.
Они дошли до старой беседки. Когда-то, ещё студентами, часто сидели здесь – болтали, мечтали, целовались украдкой. Андрей стряхнул с лавочки мокрые листья, постелил свою куртку:
– Присядем?
– Замёрзнем же, – улыбнулась Ольга, но послушно села.
– Я тебя согрею.
Он обнял её за плечи, прижал к себе. Какое-то время они просто молчали, слушая шорох дождя по крыше беседки.
– Ты стала моей опорой, – вдруг сказал Андрей. – Когда я сам себе казался слабаком, ты... Знаешь, я ведь боялся, что ты начнёшь жалеть меня. Или хуже – презирать.
– Глупый, – Ольга взяла его за руку. – Ты сильный. Именно потому, что нашёл в себе мужество признать: иногда нужна помощь.
– Мы оба многому научились, да?
– И ещё научимся. – Она помолчала. – Марина Сергеевна говорит, у нас хорошие шансы. Просто нужно время.
Порыв ветра забросил в беседку горсть мокрых листьев. Один из них – красно-жёлтый, с прожилками – приземлился Ольге на колени. Она машинально подняла его, покрутила в пальцах.
– Помнишь наш первый серьёзный кризис? – спросил вдруг Андрей. – Когда фирма чуть не разорилась, а Ленке было всего два года?
– Конечно. Мы тогда еле концы с концами сводили.
– А ты каждый вечер говорила: "Прорвёмся, Андрюш. Главное – мы вместе".
Ольга прижалась к нему крепче:
– И ведь прорвались.
– Прорвались. – Он поцеловал её в висок. – И сейчас прорвёмся.
Где-то в глубине парка засветились первые фонари. День медленно уступал место вечеру.
– Холодно, – Ольга поёжилась. – Пойдём домой? Я обещала Ленке, что приготовлю её любимый пирог.
– С яблоками и корицей?
– С яблоками и корицей.
Они поднялись. Андрей бережно накинул куртку ей на плечи, раскрыл зонт. Дождь всё ещё моросил, но в его шуме уже слышалась какая-то уютная мелодия – словно сама осень нашёптывала им: всё будет хорошо.
– Спасибо, – тихо сказал Андрей, когда они уже подходили к выходу из парка.
– За что?
– За то, что не ушла. За то, что поверила. За то, что ты – это ты.
Ольга просто сжала его руку. Иногда и правда не нужно слов – достаточно быть рядом.