Галерея маленьких шедевров Мосфильма.
Уроки Романтизма или Любовь как произведение искусства.
«Как это хорошо с вашей стороны быть мастером кукол!»
Фея Виктоша
Этот фильм можно сравнить с большим астрофизическим телескопом. Сначала не видно ничего, а потом открываются миры, которые нельзя описать словами. Это экранизация пьесы Арбузова, которая по тональности и интриге похожа на «Обыкновенное чудо» Евгения Шварца с очень похожими центральными персонажами – Волшебником и его женой - героиней трубадуров и миннезингеров – Дамой Сердца. Неважно кто она и откуда. Критически важно, где она сейчас и кого она вдохновляет!
Виктория Николаевна (комета по имени Лариса Сучкова) – это образ Прекрасной Елены, явившийся уже не молодому «Парису» Фёдору Балясникову (магия на экране от Игоря Владимирова), грезившего её Присутствием для своего творения – главной куклы для нового спектакля театра Образцова.
Виктоша, так звали девушку… Она приехала из Ленинграда к подруге, соседке Балясникова на Арбате, чтобы не выходить замуж за «Менелая»-Лёвушку (экспрессивный Валерий Сторожик), который предлагал ей жить в своём слишком предсказуемом мире.
Дон Кихот Балясников в этой сказке не мог остаться без оруженосца – верного и истинного ценителя прекрасного, Христофора Блохина (благороднейший Зиновий Гердт), который вносил размеренность и здравый смысл в иллюзорную жизнь художника кукол.
На верхнем этаже со стеклянной крышей в доме на старом Арбате жили бесплотные образы героев сказок, рассказанных в веках мудрыми нянями и нежными мамами своим смышлёным детишкам. Духи сказок рождались в детских снах и наполнялись мечтами детворы, когда они играли в волшебном мирке посреди Москвы под названием Арбат, где можно заблудиться только для того, чтобы найти себя.
Сказочные принцы и феи были очень благодарны Балясникову, за их материальную форму, пусть и не совсем совершенную, и не живую, но определённо сказочную, подходящую для детского кукольного театра, для аквариума детского счастья.
Мистической силы дома, где жили и творили Балясников и Блохин, хватило на то, чтобы энергетическое поле Виктоши заняло всё пространство воображения скромных мастеров сказочного жанра.
Речитатив «мы длинной вереницей идём за Синей птицей» звучал в калейдоскопе радостных мелодий в немолодых сердцах арбатского райка.
На театральный огонёк верхнего этажа «лаборатории фантазий» заглядывали с горы Парнас души Станиславского и Немировича-Данченко, здороваясь с Балясниковым как со старым знакомым. Есенин, Мейерхольд и Михоэлс любовались домашним очагом, зажженным цыганкой Виктошей, как Ангелом Места вне времени и пространства. В ночном небе над ними пролетал Чкалов и махал крыльями своего синего аэроплана. Дух Времени почивал в башне старого дома и растворял границы эпох в которых путешествовал гений Балясникова:
Во всем мне хочется дойти
До самой сути.
В работе, в поисках пути,
В сердечной смуте.
До сущности протекших дней,
До их причины,
До оснований, до корней,
До сердцевины.
Всё время схватывая нить
Судеб, событий,
Жить, думать, чувствовать, любить,
Свершать открытья.
О, если бы я только мог
Хотя отчасти,
Я написал бы восемь строк
О свойствах страсти.
О беззаконьях, о грехах,
Бегах, погонях,
Нечаянностях впопыхах,
Локтях, ладонях.
Я вывел бы ее закон,
Ее начало,
И повторял ее имен
Инициалы.
Я б разбивал стихи, как сад.
Всей дрожью жилок
Цвели бы липы в них подряд,
Гуськом, в затылок.
В стихи б я внес дыханье роз,
Дыханье мяты,
Луга, осоку, сенокос,
Грозы раскаты.
Так некогда Шопен вложил
Живое чудо
Фольварков, парков, рощ, могил
В свои этюды.
Достигнутого торжества
Игра и мука -
Натянутая тетива
Тугого лука.
Так бредил влюблённый в жизнь Балясников в Присутствии Виктоши. Он готов был остаться с её тенью, только бы вдохновение – сила притяжения света, не оставляло бы его. Милый ангел или обольстительная шаманка Виктория Николаевна умела останавливать время в весёлом зажигательном танце молодости и сердечной щедрости.
Сценография фильма изумляет. Там всё осмысленно и гармонично сочетается с диалогами. Пространство Присутствия Вечно Нового, что дарит Творчество как инструмент бессмертия.
И тут по ходу действия совсем некстати вмешивается Эдипов комплекс в виде сына Балясникова Кузьмы (Роберт Робертсон в лице Кирилла Арбузова)… Далее – по мистическому сценарию в формате «Мэри Поппинс, до свиданья!».
«Куклы как люди. Не хотят становиться совершенными и всё тут!»
Мастер художественных форм Федор Балясников.
