– Девушка, у вас что, животное в коробке? Я не повезу.
Виктор раздражённо открыл дверь своей «Лады», не отрывая взгляда от девушки, что стояла прямо перед машиной. В руках она держала небольшую картонную коробку, и из неё доносилось слабое повизгивание.
– Пожалуйста! Я заплачу, сколько нужно! – голос девушки дрожал, слёзы уже катились по щекам, но она продолжала стоять на месте, не двигаясь.
Из подъезда выбежала её мать, запыхавшаяся и потрёпанная. Она сразу же включилась в разговор, простирая руки к водителю:
– Мужчина, ради Бога, помогите. Щенку срочно нужна помощь ветеринара!
Виктор, опершись на дверь, стиснул зубы и сделал глубокий вдох, силясь подавить ярость.
– Женщина, я вам русским языком говорю: животное в заказе не указано! Я не имею права. – Он хлопнул ладонью по крыше машины. – Мне и так штрафы каждый день впаяют за парковки и пробки. Не хочу ещё из-за вас влететь.
– Вы что, не человек? – Мать девушки шагнула вперёд, её голос сорвался. – Мы доплатим! Ну пожалуйста…
Виктор посмотрел на Аню: мокрые пряди прилипли к лицу, глаза, полные ужаса, и всё это на фоне зноя и гулкой тишины летнего города, будто время остановилось.
– Я сказал – нет. – Виктор оттолкнулся от двери и сел обратно за руль. – Ищите другого таксиста! – резко захлопнул дверь.
Аня всхлипнула и ещё сильнее прижала коробку к груди. Щенок жалобно взвизгнул, и эта тишина… тишина после его визга будто вдавила что-то в грудь Виктора. Но он проигнорировал это чувство, включил передачу и нажал на газ.
В зеркало заднего вида он видел, как мать утешала дочь, стоящую посреди дороги с коробкой в руках.
– Чёрт... – Виктор пробурчал, но его рука не дрогнула на руле. – Это не мои проблемы. Не мои.
Он резко свернул с главной улицы, уезжая прочь от зноя, от плача и слабого визга щенка, что продолжал звучать в его голове эхом.
Когда Виктор в очередной раз заглушил двигатель во дворе своего дома, на часах было почти полночь. Духота в салоне автомобиля смешалась с вялым запахом бензина и табака. Он провёл ладонью по лицу, ощущая, как прилипает пот.
– Капец. И эти люди ещё говорят про доброту. – Он усмехнулся в тишину. – Им бы только с тебя что-то содрать. Всё как всегда.
Внезапно кто-то заговорил позади:
– Тяжёлый день?
Виктор обернулся – сосед Михаил, невысокий, седовласый мужчина, копался у своего мотоцикла, вытирая руки тряпкой.
– Как обычно. Клиенты, дороги… нервы. Ты же знаешь, Миш. Все чего-то хотят. Никто не спросит, как ты живёшь.
Михаил улыбнулся, не глядя на Виктора:
– А ты чего хочешь? Чтобы они тебя пожалели? Или чтобы твоя работа была легче? Не бывает так.
– Не поучай меня, Миш. Я не маленький.
Михаил кивнул, словно соглашаясь.
– Спи, Виктор. Завтра опять в бой. – Он уселся на свой мотоцикл и завёл двигатель, отчего тишину прорезал оглушительный рёв.
Виктор молча пошёл к подъезду, сжав кулаки. Из памяти никак не уходили глаза той девчонки, мокрые от слёз.
«Не мои проблемы. Их куча у всех. Я что, волшебник?»
---
Виктор лежал на диване в темноте, взгляд упёрся в потолок, где лопнула старая побелка. Тишина давила, будто цементировала мысли в голове.
«Сколько можно терпеть?»
Он вспомнил тот день. Глаза девушки и визг щенка. Отчего-то этот звук не отпускал, будто навязчивый комар жужжал где-то внутри.
– Они все одинаковые. Думают, что мир им что-то должен, – пробормотал он вслух, словно оправдываясь перед самим собой. – Я что, и вправду виноват? Я за всех работать должен? Вон… свою жизнь сначала наладить бы.
В темноте часы тикали слишком громко, считая секунды его бессонницы. Виктор вспомнил бывшую жену – Олю, которая часто говорила:
– Ты стал злым. Тебя будто бы ничего не радует. Ты не видишь ни меня, ни Машку. Только своё «работать, пахать».
«А кто тогда кормить будет? Ты? А Машка в чём в школу ходить будет?» – спорил он тогда.
Но сейчас, когда уже три года как не было семьи, Виктор чувствовал не облегчение, а пустоту. Квартира — как чужая. Работа — как бесконечная лента ненавистных маршрутов.
«Ты сам себя загнал», – снова прозвучал в голове голос Оли.
Он разозлился и сел на диване, схватив телефон. Но взгляд упал на последние цифры дохода, и злоба снова победила сомнения.
«Работать. Делать свою часть. Пусть другие спасают собак и рыдают.»
Он включил вентилятор, который бессильно гонял жаркий воздух по комнате.
За окном шумел летний город — чужой, бездушный, как и он сам.
---
Прошло две недели. Ночной город рассыпался огнями вдали, а Виктор, сидя за праздничным столом у бывшей жены, вытирал пот со лба. Они с Олей давно не отмечали ничего вместе, но дочь Машка настояла:
– Папа, ну давай нормально посидим. Ради меня.
Виктор молча ел, слушая их с Олей перебранку о ремонте и новых кроссовках для Маши. Он уже расслабился, и с каждой минутой обида на жизнь уходила всё глубже. Но вдруг тишину разорвал испуганный крик дочери:
– Папа! Кексик задыхается!
Все в комнате замерли. Маленький лохматый пёс Машки метался по полу, хрипел, глаза выпучены.
– Господи, что с ним?! – Оля схватилась за голову.
– Он подавился! – выдохнул Виктор, чувствуя, как сердце бухает в груди. – Надо в клинику!
– Но ты не можешь уже за руль! – Оля зашипела, почти плача.
– Такси! – Машка закричала, дрожа от страха. – Звони в такси!
Оля дрожащими руками набирала номер за номером. Виктор наблюдал, как её лицо каменело с каждым отказом:
– Частный сектор, ночь, и собака. Никто не едет. Они не поедут.
Виктора будто ударило током. Он увидел перед собой Аню — мокрую, отчаянную, с коробкой на руках. Тогда он даже не посмотрел на щенка.
«Не мои проблемы».
– Елки! – крикнул он, чувствуя, как гнев на самого себя скручивает нутро в узел.
На лестничной площадке раздался стук шагов. Это сосед Михаил, спешно натягивая куртку, появился в дверях:
– Что случилось?
– Пёс задыхается! В клинику надо! – выкрикнул Виктор, впервые чувствуя себя беспомощным. – Я не могу за руль.
Михаил кивнул, не раздумывая, подхватил пса и бросил через плечо:
– Пошли. Я везу. Быстро!
Сосед срывался в ночь, а Виктор остался стоять у подъезда. Машка, обняв его, всхлипывала:
– Папа… он поправится?
Он не знал, что сказать.
---
Спустя два часа Михаил вернулся с хорошими новостями: пса спасли. Но радость не принесла облегчения Виктору.
– Ты чего такой? Собака жива. Радоваться надо.
Михаил похлопал его по плечу и ушёл домой. А Виктор смотрел в ночь, где вдали затихал шум мотоцикла соседа.
«Ты был на её месте, но тебе помогли. А ты? Что сделал ты?»
---
На следующее утро Виктор не мог найти себе места. Он проснулся раньше будильника и долго смотрел в потолок. Сосед Михаил, крик Машки прошлой ночью – всё это не давало покоя. А главное – тот день, когда он развернулся и уехал, оставив девушку с больным щенком.
«Тебе тогда было всё равно. Каково это – терять? Ты понял, когда был на её месте.»
Стиснув зубы, он открыл базу клиентов в таксометре и начал искать: день, адрес, имя. Каждая минута поисков казалась вечностью, но вдруг… нашёл.
«Аня. Тот самый заказ. Тот адрес.»
Подъезжая к нужному дому, Виктор чувствовал, как сердце колотится в груди, будто собиралось выпрыгнуть. Он вышел из машины и долго стоял перед дверью, не решаясь нажать на звонок.
«Ты же хотел извиниться? Что дальше? Это не исправит тебя… но хотя бы попробуй.»
Наконец, дверь открыла женщина лет пятидесяти – мать Ани. Она смотрела на него внимательно, с лёгким удивлением, будто что-то вспоминала.
– Вы... тот таксист, да? – спросила она настороженно.
Виктор кивнул, чувствуя себя мальчишкой, которого поймали на воровстве.
– Мне нужно поговорить с вашей дочерью. Пожалуйста.
Женщина молча впустила его. В квартире пахло хлебом и ромашковым чаем. На диване, закутавшись в плед, сидела Аня. Рядом, на ковре, дремал небольшой щенок. Живой. Виктор заметил его дыхание и на секунду замер, словно не веря своим глазам.
– Это... он? – Виктор кивнул на щенка, чувствуя, как комок подступает к горлу.
Аня подняла на него взгляд. В её глазах ещё была боль, но не было злобы.
– С ним все в порядке! В ту ночь я всё-таки нашла машину… успели.
Виктор выдохнул, чувствуя, как груз слетает с его плеч. Но облегчение тут же сменилось стыдом. Он не мог смотреть Ане в глаза.
– Я... пришёл извиниться. Тогда я был неправ. Я не должен был уезжать. – Он перевёл дыхание. – Мне казалось, что чужие проблемы – не мои. Но оказалось, что всё возвращается. Я сам это понял, когда вчера…
Аня смотрела на него молча. Виктору казалось, что время остановилось.
– Почему вы здесь? – тихо спросила она.
– Я не знаю. Наверное, пытаюсь исправиться. Но слова мало что значат, – Виктор замялся, достал из кармана конверт. – Я узнал, что ты волонтёриш в приюте. Возьми это на нужды животных. Пожалуйста. Я не смогу вернуть то, что причинил тогда… но могу хотя бы помочь.
Аня посмотрела на конверт, потом на щенка, который, услышав голоса, поднял голову и завилял хвостом.
– Деньги – не всё. Но помощь нужна всегда. Я приму. Ради них, а не ради вас.
Виктор кивнул, ощущая, как на сердце впервые за долгое время становится чуть легче. Он сделал шаг к двери, но Аня вдруг заговорила:
– Он тогда едва дышал. Я думала, что не успеем. Но один водитель остановился, просто увидев меня на обочине. Я тогда поняла: кто-то всегда помогает. Иногда даже незнакомцы.
Виктор замер на пороге.
– Вы правы. Не все такие, как я был тогда. Но… я хочу стать лучше.
Она молча кивнула, а щенок залаял и бросился к ней, виляя хвостом. Виктор улыбнулся:
– Хороший пёс. И тебе повезло, что у него есть ты.
Когда он вышел на улицу, город больше не казался таким чужим. Он вдохнул горячий воздух и впервые за долгое время не почувствовал ни злости, ни усталости.
«Иногда исправить можно только поступком. И, кажется, я начал.»
---
Прошло несколько дней. Виктор вернулся к своим обычным маршрутам: те же пробки, те же нервные пассажиры. Но что-то изменилось. Он начал замечать людей иначе. Привычная раздражительность уходила, словно стёртая невидимой рукой.
Вечером, в конце смены, он остановился у приюта для животных. Скромное здание, облупившиеся стены, но вокруг было удивительно оживлённо: дети бегали, играя с собаками, волонтёры таскали миски и клети.
Аня стояла в сторонке, склонившись к собаке. Щенок из той самой коробки резво прыгал вокруг неё, вымахав и окрепнув. Виктор наблюдал со стороны, не решаясь подойти, но Аня заметила его и улыбнулась.
– Опять вы? У нас такси теперь доставляет помощь? – пошутила она, вытирая руки о фартук.
Виктор неловко усмехнулся:
– Случайно проезжал мимо. Решил заскочить. Хотел посмотреть, как он...
Аня погладила щенка по спине, который виляя хвостом, рвался к Виктору.
– Он в порядке. Назвала его Тихон. Потому что тихий он был в тот день. Сейчас вот бесится.
– Тихон? Хорошее имя. – Виктор на секунду замолчал, наблюдая за их общением. – Я не собирался мешать. Просто... хотел убедиться, что всё хорошо.
Аня кивнула, понимая.
– Хорошо. Спасибо за это. Правда. Я не думала, что когда-то услышу извинения.
– Я и сам не думал, что их скажу.
Он посмотрел на здание приюта, на людей, которые делали свою работу без лишних слов, с добротой и терпением.
– Знаете... иногда трудно быть человеком. Всё кажется сложным, чужим. И только когда сам оказываешься в беде, понимаешь, как важно, чтобы кто-то просто помог. Хотя бы раз.
Аня взглянула на него внимательно, и Виктор почувствовал себя неловко под её взглядом.
– А вы теперь поняли?
– Понял. Жаль только, что не раньше.
Она улыбнулась, как будто отпуская всё накопившееся.
– Ничего. Главное, что поняли. Иногда и взрослым нужно ошибаться, чтобы стать лучше.
Виктор засмеялся, чувствуя, как впервые за долгое время с души словно упал камень. Щенок Тихон вдруг подбежал к нему и облизал руку.
– Слушай, кажется, он меня прощает. Может, и ты простишь?
Аня пожала плечами:
– Я подумаю об этом. Но пока что я знаю одно: помочь всегда можно. Даже когда кажется, что поздно.
Виктор кивнул и посмотрел на щенка, который весело бегал по двору.
– Если что, зовите. – Он улыбнулся. – Таксист – это ведь не только работа. Иногда это возможность привезти что-то большее, чем просто пассажира.
Аня взглянула на него с благодарностью, а Тихон, как будто всё понимая, залаял и бросился к хозяйке.
Когда Виктор вернулся в машину, солнце уже садилось, окрашивая город в тёплые цвета.
Он ехал домой, а в его душе было тихо и спокойно. Он больше не ощущал себя в одиночестве.
«Иногда одной доброй вещи достаточно, чтобы изменить целый день. Или жизнь. А начать можно с себя.»