Начало Глава 1
Вскоре Максим получил распределение. Разговора с Тоней, которого он так хотел и одновременно боялся, у него так и не состоялось. Молодые люди ещё несколько раз гуляли, ходили в кино, в парк погулять и поесть мороженого. Они как будто играли в только им понятную игру. Далеко не заходить, держаться выбранного маршрута.
Отношения их не переходили на новый уровень, молодые люди будто избегали сближения, осознавая разлуку.
Тоня на летние каникулы уехала на дачу вместе с подругой Раисой, куда по выходным наезжали родители. Девушки были рады, что выбрались из пыльного города. Ходили купаться на озеро, собирали ягоды, разные травы. Спали допоздна, пока молодой желудок не начинал требовать еды.
В небольшом садовом обществе многие знали друг друга.
Были городские парни и девушки, отдыхающие студенты и молодые семьи, с которыми они встречались на озере.
Тоня не пыталась завести новые знакомства с ребятами. Была вежлива, но больше холодна, чем заинтересована. Раисе не много нужно было времени, чтобы определить «Данил или не Данил». И вскоре парни из садового общества перестали проявлять к ним интерес. Лето было обычным: в меру жарким, в меру дождливым.
На приусадебном участке росла колючая малина, вишня и несколько яблонь летних и поздних осенних сортов. Огурцы, помидоры и зелень они покупали у соседей за символическую плату, а то и вовсе бывали одарены ими бесплатно.
На выходные приезжали Тонины родители и дача преображалась из девического жилья с запахами фруктов в степенный дом с ароматами мясного жаркóго и домашних пирогов.
Тоня вспоминала о Максиме с лёгкой ноткой грусти. Вспоминала, как они ели мороженое из бумажных стаканчиков, как сидели рядом в кино. Как смешно он положил надорванные билетики во внутренней карман пиджака, погладив его ладонью, будто приласкав.
Другие парни, когда-то случившиеся в её жизни, остались словно бесплотными тенями и не беспокоили её воспоминаний. Образ Максима был очень живой. Его лёгкая улыбка. Его уверенные шаги, когда он шёл к ней на встречу. Он мало и не охотно рассказывал о своей семье. Тоня знала лишь, что они переехали из далёкого города Магнитогорска. Работа отца была связана с лошадьми, а мама сидела дома и занималась воспитанием детей.
О своих родителях Тоня тоже рассказывала неохотно. Сказала лишь что отец научный работник, преподаёт в институте, а мама ведёт домашнее хозяйство.
Когда разгорячённый солнечный полдень побеждал всё вокруг, девушки, случалось, засыпали на полотенцах у озера. В голове Тони рождались образы. Вот они с Максимом идут по улице, и он намеренно делает свои широкие шаги короче, чтобы ей было удобно, и чтобы они вместе шли «в ногу». Вот в парке шаловливый парашютик одуванчика зацепился за её ресницы, и он аккуратно, затаив дыхание, достал его.
Девушки готовили мало и в основном простую еду.
В доме была небольшая печка, на которой они чаще всего варили картошку.
Заливали её, пышущую жаром, жёлтым подсолнечным маслом из высокой стеклянной зеленоватой бутылки, ели с огромным аппетитом с салатом из огурцов и помидоров. Ели, добывая в колючих кустах, расцарапав коленки и локти, пупырчатую малину с едва заметными волосками. Собирали бордовую вишню, сочную и богатую, играя в прятки с солнечными зайчиками среди тёмной листвы.
За водой ходили на ближний ключ с торчащей из земли железной трубой, дарившей ледяную тугую струю всем приходящим. Ходили утром по росе, принеся по два ведра и вылив в эмалированный бак. На даче была баня, но её топили только родители. Чудесно было напарившись, окатиться ледяной водой из кадушки. А выйдя из бани, вдохнуть, будто ты только что родился, и это твоё первый вдох.
Как-то утром, когда девушки с чашками ароматного чая сидели на крыльце, вытянув босые ноги под лучи только начинающего пригревать солнца, в калитку вошёл молодой паренёк невысокого роста.
- Привет, девчат, - не дожидаясь приглашения, парень направился к крыльцу. - Может, купаться сходим после обеда? Я - Сеня.
- Здравствуйте, - церемонно ответила Тоня. - И с чего Вы взяли, что мы с Вами купаться пойдём?
- Допустим, с того, что меня все здесь знают. Моя дача на соседней улице. Простите, если моё поведение показалось вам странным. - Он с серьёзным лицом приподнял серую кепку за козырёк.
Вышел за калитку, закрыл её за собой.
- Добрый день, сударыни. Разрешите войти? - в его голосе, во всём его поведении не было ни капли насмешки. - Меня зовут Арсений Петрович Колобов. О вашем пребывании здесь я совершенно случайно узнал от Вашего, Антонина Борисовна, отца. Мы с недавних пор работаем вместе.- Произнося речь с абсолютно спокойным лицом, он не двинулся с места, пока не услышал: «Что ж, войдите.» Антонина с чувством собственного достоинства поднялась, приподняв подбородок, будто была одета и накрашена, а не стояла босая в выцветшем под лучами летнего солнца платье.
Максим после распределения был отправлен на назначенный участок и жил в доме на небольшой опушке. Дед, старый егерь, обстоятельно показывал хозяйство и знакомил с обязанностями.
Дед был старым, с седой бородой, росшей неровными упрямыми клочьями, и хромал на левую ногу. Зрение его тоже было не важнецким.
- Как я могу к Вам обращаться? - спросил Максим, найдя старого егеря во дворе и представившись.
- Дедом зови меня. А тебя сынком пока буду звать, потому как молод ты ещё. Если не возражаешь. - егерь огладил рваную бороду, будто призывая расти её быстрее.
- Не возражаю, - ответил Максим.
- Давай, что ли, чаю с дороги попьём. Долго добирался или как? - дед поставил литровую железную кружку кипятиться на керосинку.
- Да не очень, на попутке сначала, а потом километров пять по компасу пешочком. - Максим начал развязывать рюкзак, стоявший между ног. - Я сахара привез, сухарей и сала.
- Иш ты, припасливый какой. Молодец. - дед доставал с деревянной полки кружки и сахар. - Может и ничего, привыкнешь тут в одиночестве. У тебя как с этим? - дед кивнул головой, сначала подняв, а затем опустив её.
- С чем? - спросил Максим, ответив вопросом на вопрос.
- С одиночеством. В лесу-то не каждый сможет один. Зверья немного, но, всяко ж бывает. - Взгляд егеря на мгновение замер, уставившись в узенькое окно, будто зверьё прямо за окном сейчас и находилось.
Попив горячего чаю, старый егерь показал Максиму запасы соли, кое-какого корма, сеяного песочка, нужного для купания в нём мелких птиц.
Сходили осмотреть территорию. Максим так же часто смотрел под ноги, как и заглядывался на вздымавшиеся высоко верхушки деревьев.
«Странный какой-то, однако, парень,» - думал дед, - «И чего бы ему там в небе надо?»
У дальней сторожки встретили они бородатых мужиков с ружьями.
- Не обращай внимания, сынок, - вытянутой рукой старый егерь предупредил порыв Максима двинуться им навстречу. - Не надо их трогать.
Молодому человеку эти люди показались угрюмыми и опасными. Они и словом не обмолвились между собой, только взглядами перекинулись, и скрылись в лесной чаще. Максиму показалось это странным, но он решил не вмешиваться. Сначала нужно присмотреться, а уж потом себя показывать.
Они с дедом прожили около недели. Дед вставал раненько, ставил воду кипятиться. Насыпал в кормушки, что висели под крышей, крошки или горсточку крупы. Сидел на крыльце, задумчиво прикрыв глаза.
Дождливым утром, сердитым и моросящим не по-летнему холодным дождём, старый егерь сидел на крыльце, задав корм птицам. Вышел заспанный Максим, растирая ладонями лицо.
- Что, деда, задумался, - лицо старого егеря показалось ему задумчивым против обычного.
- Пообвык ты, сынок, как вижу. Пора мне к доче ехать в город. Давно уж зовёт. У нас, говорит, квартира, благоустроенная, - старик поднял вверх указательный палец с пожелтевшим от времени ногтем. - И что мне в ней делать-то, в квартире ихней. Да разве я нужен там, старый, дряхлый, ворчливый и хромой? - Максиму показалось, что дед, отвернувшись, смахнул старческую слезу.
- Зачем ты такое говоришь, деда? Ты ведь ей отец. Родной. Ворчливый или нет, какая разница? - Максим присел рядом на потёртую ступеньку. - Там, наверное, внуки есть?
- Есть, сынок, есть. Горячий парнишка, на ходу подмётки рвёт. Весь в меня, я тоже таким был по молодости. - Дед погладил ноющее колено на больной ноге.
- Вот видишь! Кто ему про лес расскажет? По грибы ходить научит? Родителям, наверное, всё некогда, дом да работа. - Молодой человек будто не деду говорил, а самому себе, разглядывая еловые стволы на опушке.
- Может ты и прав, сынок. Поживём, увидим. Что уж теперь, ходу обратного нет. Полжизни в лесу прожил, а доживать в городе придётся. - Дед провожал взглядом муравья, несущего рыжеватую палочку хвои.
- Ты бы, деда, раньше времени не переживал. Может в городе и ничего, может понравится тебе. Ну, а будет не в моготу, приезжай ко мне. Вместе, глядишь, веселее будет. - Парню и правда стало жаль старика. Он представил своего неумолимо стареющего отца, маму, красивую даже сейчас, когда молодость была размыта многими закатами и рассветами.
- А и правда, сынок, что-то я нюни распустил, что красна девица. Старею, видать, и вправду. - Старик поднялся, оперевшись крепкой ещё рукой о широкое плечо Максима. - Пойдём, молодой, чайку погоняем, - подмигнул дед.
Вскоре старый егерь уехал к дочери «в город», как он говорил.
Максим все дни проводил в лесу. Наблюдал за поведением зверей и птиц. Удивительно было, как маленькие и шустрые птички переносили весть в лесу, передавая её, как часовые, охраняющие свою территорию.
- Чел-ловек, - двусложное щебетание запускалось по лесу, блуждая между деревьев.
- Чел-ловек, - передавалось дальше. Пока не таяло, повторившись несколько раз, передаваемое от птички к птичке.
Максиму нравилось заниматься своей работой. Раскладывать соль для лосей, поплнять кормушки. Как понятно и просто всё в природе. Вот под его сапогом хрустнула нечаянная ветка - и весь лес мгновенно замер. От курчавого мягкого мха, выстилающего пень, до самой высокой и тоненькой макушечки сосны. Тишина...
Замирает и Максим. Кажется, его сердце слишком быстро бьётся, и вот-вот нечаянно предаст его. Несколько мгновений, и лес будто вздыхает облегчённо, запуская шепот ветра между деревьями; раз - другой стукнул дятел, проверяя сонных жуков в коре; неугомонные сороки пустились в спор.
Молодой мужчина загорел, ещё больше возмужал. На пользу шли дрова, распиленные и расколотые самим. Вода, принесённая из родника. Да мало ли хлопот у егеря?
Птицы такими нежными трелями будили его по утрам, что Максиму казалось, будто он никуда не уезжал из своего полюбившегося городка. Что он просыпается дома; отец с матерью хлопочут по хозяйству, негромко гудит самовар в ожидании семейного завтрака; посапывают младшие, и как обычно, что-то неразборчиво бормочет во сне Игорёшка.
Потом, будто мягкая большая рука в его сознании неслышно переворачивала страницу. Ещё не открыв глаза, он начинал слышать. Мягкий беззаботный шум берёзовой листвы, пришедшей на короткую весну и такое же короткое лето. Звуки леса. Его ресницы чуть подрагивали, прежде чем он открывал глаза.
Максиму казалось, что так может быть всегда. Жизнь на природе и вместе с природой. Неизвестно, задумывался ли он всерьёз об будущем. Представлял ли он себя дедом, разделившим свои дни с суровой, безжалостной, близкой к северной, природе. Сейчас вокруг него было лето. Жаркое, с высоким синим небом и ласковым ветром, ласкающим не загрубевшее ещё лицо.
Лето, как беззаботный ребёнок, уносилось в даль, оставляя в прошлом лёгкую дымку утреннего тумана, длинные палящие лучи солнца в зените, вечерние ласковые сумерки, обещающие скорую прохладу. И вместе с этим облако несбывшихся надежд и растаявших мечтаний.
Продолжение Глава 64