Соня теперь каждые выходные проводила дома, в деревне. Обычно она заранее закупала всякие сладости для Славика, игрушки, а в пятницу вечером, с последним рейсовым автобусом, который шёл только до райцентра, отправлялась в Ясный Колодец. А от райцентра приспособилась добираться на попутке, на молокозавод, из их колхоза привозили молоко после вечерней дойке, вот с молоковозом она и приезжала. Славка поначалу дичился незнакомой тётки, но потом привык, и уже стал спрашивать отца, когда приедет тётя Соня. Зоя, поначалу то что сын разрешил Монголовой видеться с внуком, восприняла в штыки, ругалась. Но потом и она успокоилась. А на ноябрьские праздники выполи длинные выходные, и она попросила Вихрова, разрешить ей взять сына на полные два дня к себе, Валентин согласился. Утром, пока сынишка спал, Соня встала пораньше и затеяла печь пироги, когда Славка проснулся, в небольшом домике Монголовых витал духмяный запах сдобного теста. Солнце только начинало подниматься над горизонтом, и лучи его нежно пробивались сквозь занавески, освещая маленькую уютную кухоньку, весело скользя по выбеленным стенам. Соня выложила на стол только что вынутые из русской печи пирожки, и укрыла их льняным полотенцем, чтобы отдохнули. Пирожки были с разными начинками: сладкие, с яблоками и грушевым повидлом, простые, с ароматным картофель и жареной капустой. Славка проснулся, и с любопытством заглянул на кухню. В его глазах заплясали искорки удивления.
— Ого сколько, это что мне все, что ли? — протопав босыми ножонками по домотканым половикам и подойдя к Соне, спросил он.
Пироги, с румяной золотистой корочкой лежали на столе покрытом голубой клеёнкой, а изнутри у них вздымалось облачко пара.
— Можно один — спросил он, и Соня, смеясь, кивнула.
— Ешь сколько захочешь.
— Тётя Соня, — жуя пирожок и запивая его вишнёвым компотом, проговорил Славка, — вот бы вы были моей мамой.
— А ты этого хочешь?— задавая вопрос сыну, голос Сони предательски дрогнул.
— Угу, — ответил мальчишка, смотря на неё снизу вверх.
Из глаз женщины брызнули слёзы, и она чтобы не напугать мальчика поспешила отвернуться. Кое-как справившись с волнением, спросила ещё.
— А ты разве не хочешь, чтобы тётя Галя была твоей мамой.
— Нет, — Славик насытился и отодвинул от себя кружку.
— Почему, она тебя обижает?
— Не обижает, но всё равно, она какая-то не добрая. Пирожков таких вкусных как ты не печёт, не обнимет никогда, не пожалеет. И ругается часто, особенно если я провинюсь.
— Давай договоримся, — Соня подсела к сынишке, — ты будешь называть меня мамой, когда мы будем с тобой тут вдвоём. А когда рядом будет папа или кто-то ещё, то тётей.
— А почему при папе нельзя?
— Я боюсь что он на нас может обидеться. Поэтому не будем его огорчать, это будет наша с тобой маленькая тайна.
— Хорошо,— Славка выбежал из-за стола и пошёл играть с котёнком, которого Соня подобрала недавно, возвращаясь с остановки. Она смотрела, как сынишка дразнит рыжего с белым галстучком котика, и сердце её сжималось. “Как же мне хочется, чтобы у тебя всё было хорошо”, шептала она самой себе, наблюдая, как котенок ухватившись коготками, повис на Славкиных штанишках. Мальчик смеялся, и его смех оживлял старые стены дома Монголовых.
В этот момент она решила, что будет делать всё, чтобы сын остался с ней.
— А ты когда-нибудь возьмёшь меня к себе в город? — вдруг неожиданно спросил Славка.
— Да, сынок, обязательно возьму. Только для этого нужно разрешение от папы.
— Он разрешит, я попрошу и разрешит. Он у меня хороший, — заверил Соню малыш.
— Твой папа очень хороший, — согласилась она с ним.
После тех праздничных дней, приезжая в село, Соня сразу шла к Вихровым и забирала сынишку в свой дом.
— Ты зачем позволяешь ей это делать, — стала высказывать недовольство Валентину, Галина, — мальчишка как побудет с нею, так потом всю неделю, с ним сладу нет. Капризничает, да целыми днями у ворот стоит, выглядает эту горе мамашу. Неизвестно чему она его там учит, гляди наплачешься со своим Славкой.
— Ничему плохому Соня Славика не учит. Ну а что потянулся он к ней, так ведь мать родная, кровь не обманешь, — стараясь уйти от скандала отвечал Валентин.
— Вот значит как, — злилась Галина, — как выхаживать его, так и мачеха хороша, — а как подрос, так и мамаше понадобился, кровь видите ли в них взыграла. Я его выхаживала, я , а не она. А он меня признавать не желает, всё к этой льнёт.
— Ну допустим выхаживала его моя мать, а не ты, ты просто помогала, и за это тебе спасибо. Но второй раз лишать сына матери, я не стану, поэтому не наговаривай. Славка будет ходить к Соне, и больше об этом разговор не затевай.
— Вот как, может ты и в город его с ней отпустишь?
— Захочет погостить у матери в городе, отпущу.
— Да я гляжу ты и сам не прочь с этой вертихвосткой покувыркаться, что старое вспомнил, — Галина сузила свои зелёные как у кошки глаза.
— Не неси всякую чушь, с Соней нас только Славка связывает, в остальном у неё своя жизнь, у нас своя.
— Да так я тебе и поверила,— вскинулась Кукушкина.
— Это твоё дело, — Валентин махнул рукой, и чтобы не вести больше этот бессмысленный разговор оделся и вышел во двор.
— Я тебя ни с кем делить не собираюсь, ни с чёртом ни с дьяволом, — прокричала Галина в след, — узнаю что у тебя с этой шлёндрой что-то есть, хату её спалю, так и знай.
Соня всё хотела сходить к родителям Арины, узнать, как там она, но не решалась. Однажды, в начале декабря, когда они со Славкой гуляли по берегу Боярки, наконец отважилась на это. Подойдя к дому Ромашовых, за оградой увидела Татьяну и окликнула её.
— Здравствуй, тётя Тань.
Женщина пристально на неё посмотрела, и ничего не ответила.
Соня хотела было уходить, но потом передумала и спросила.
— Зайти к вам можно?
— Зачем? — с нескрываемым раздражением спросила Ромашова.
— Я про Арину узнать хотела.
— А что тебе про неё узнавать?
— Виновата я перед ней, прощения бы попросить.
— Спохватилась, — усмехнулась Татьяна, — раньше нужно было об этом думать.
— Ох тётка Таня, — если бы я раньше головой думала, то дел этих не наворотила.
Увидев рядом с Соней мальчика, Татьяна смягчилась.
— Гляжу сынишку к себе берёшь?
— Да, вот привыкаем друг к другу.
— А у Аринки пока ребятишек нет,— вздохнула Татьяна.
— Как она там живёт?
— Хорошо, не жалуется, с мужем ладят, в школе работает. Одно плохо, далеко сильно. Ни мы к ней в гости лишний раз поехать не можем, ни они к нам.
— Вы мне адрес её дайте, пожалуйста, я письмо напишу, попрошу у неё прощения. Одна она у меня подруга была. Теперь вот и поговорить не с кем, рассказать как живу, поплакаться. Аринка бы выслушала, и совет дельный дала.
— Сейчас, погоди, — проговорила Татьяна, и ушла в дом. Вернулась держа в руках конверт, — вот держи, письмо писать будешь,от нас тоже привет передай.
— Обязательно, — забирая конверт и пряча его в карман проговорила Соня.
— Сама то, как живёшь, — спросила Ромашова.
— Да сейчас вроде ничего, в Курск вот вернулась, работаю, живу у старой квартирной хозяйки. По выходным домой, к Славке приезжаю.
— Не замужем?
— Нет, не замужем, — вздохнула Соня, — и наверное уже не выйду. Славку растить буду, если Валентин позволит, то к себе заберу.
— Ну ты крест то на себе не ставь, — постаралась утешить её Татьяна, — какие твои годы, встретишь ещё хорошего человека, наладишь свою жизнь.
— Ладно, пойдём мы, — собралась уходить Соня, — а то Славка совсем у меня замёрзнет, расхворается ещё. Спасибо, что выслушали, адрес дали, я обязательно напишу Арине, может ответит.
Когда они с сынишкой отошли от двора Ромашовых, Славка дёрнул Соню за руку и спросил.
— А тётя эта, меня твоим сыном назвала, почему? Она что, про наш секрет знает?
Женщина растерялась и не знала что ответить, потом всё же нашлась.
— Наверное потому что мы похожи с тобой.
— Это правда? — не поверил Славка.
— Правда сыночек, правда, — ответила Соня.
