А жизнь бежала своим чередом. Гене казалось, что ползла. Ничего удивительного: его ровесники обзаводились семьями, детьми, насущными проблемами. Гена никем и ничем не обзаводился. Ибо нЕ кем и нЕ чем.
Он бы так и затух, наверное, в четырех своих стенах, лишенный единственного друга, мамы, да парочки приятелей из центра социальной помощи, общение с которыми было весьма ограничено. Да и скучны были те приятели, вцепившиеся в собственных родителей хваткой утопающих. Все бы кончилось быстро и прозаично, если бы… не интернет. К 2010 году соцсети расцвели. Гена открыл удивительный мир, окутанный всемирной паутиной. Весь мир перед тобой! Для инвалида окошко открылось. Гене не обязательно было выставлять свой настоящий портрет. Он спрятался за аватаром забавного тролля. Он и есть тролль, значит это вовсе не вранье?
Нет, Гена не стал айтишником, он, все-таки человек гуманитарного склада. Но зато нашел друзей по интересам, библиотеки, полные шедевров, клубы путешественников, дискуссионные кружки, окрасившие его жизнь новыми красками!
Нет, он не врос в кресло перед монитором, и затворником, погребенным под слоями мусора не стал. Он все так же отважно выбирался в большой и враждебный мир, словно сталкер в неизведанную зону. Десять минут, двадцать, сорок минут прогулки – Гена увеличивал маршрут и удивлялся: с каждым годом его все реже и реже задевали, все реже и реже смеялись над ним… Неужели человечество стало добрее?
Увы. Человечество добрее не стало. Просто люди, будто по мановению волшебной палочки, вдруг уткнулись в мониторы своих мобильных телефонов. Тот мир был куда заманчивей, чем этот, реальный. Гену изредка фотографировали, а потом и вовсе отстали – «в том мире» жили монстры покруче. А Гена превратился в обыкновенного горбуна. Ну разве удивишь современную пресыщенную молодежь какими-то скучными горбунами?
И вот однажды, в конце сентября, Гена, гуляя по заброшенному парку, наткнулся (совершенно случайно) на лучшего своего друга и незабвенную любовь, только благодаря тому, что не зависал в интернете, а просто наслаждался природой и вертел неуклюжей своей головой по сторонам.
В пруду, выкопанном еще двести лет назад по образу и подобию знаменитого каскада водоемов Павловского парка, Гена вдруг разглядел копошащийся шерстяной комочек, из последних силенок хватавшийся за грошовую свою жизнь. Кто-то выкинул в пруд пакет со щенками. Тот развязался от копошения пятерых отчаявшихся существ. Четверо задохнулись и пошли бы ко дну, да пятый не отпускал. Запутавшись в лямках пакета, тот держался на поверхности воды со стойкостью гладиатора. Он и пищать уже не мог. И торчал из черной воды один носишко. Как его Гена умудрился заметить – уму непостижимо!
Для погибающего щенка – море, для Гены – море по колено. Он не пожалел единственных (мама покупала – сносу не было) ботинок, шагнул в илистое, вязкое дно, подцепил щенка, сумел. Не разбираясь (запачкается, не запачкается) особо, сунул несчастного за пазуху и быстренько отправился домой, в тепло, в благодать начавшегося отопительного сезона.
Малыш был породистых кровей. Сразу видно. Благородный, хоть и козявка совсем. Но что-то в том благородном помете было неправильным, потому и забраковали его, решив уничтожить целиком. Не уследили за мамашей, проворонили ее внеочередной роман. И не парились – весь мамашин приплод выкинули подыхать в «бездну вод». Романтично, как у Дюма, да? Есть в графском парке черный пру-у-у-д…
Гене рассуждать над жестокостью двуногих некогда – благородный дитенок получил переохлаждение, грозившее ему воспалением легких. Помирать бы парню верной смертью, если бы не горбатенький спаситель. Гена набрал в поисковике нужный вопрос: все ответы сходились к одному: без опытного ветеринара не обойтись. Гена нашел опытного ветеринара в том же поисковике. Позвонил. Узнал адрес. И, закутав потерпевшего, побежал по нужному адресу, прихватив с собой всю имевшуюся наличность. Наивным юношей Геннадий к тому времени быть перестал – знал, что доктора для животных обходятся дороже, чем доктора для человеков.
Щенка спасли. И лечили его, как лечат богатых и независимых. Постельный режим, уколы, полный покой и правильное питание. Ветеринар, невысокий, крепенький, энергичный, потомственный (его прапрадед при царских конюшнях врачевал тамошних жеребцов) коновал проникся к щенку уважением. Он вообще эту необычную парочку сразу зауважал.
- Смотри, - говорил он Гене, вертя гуттаперчивое от болезни тельце щенка так и этак, - парень какой интересный! И порода, если я не ошибаюсь, у него прикольная, Вест-хайленд-уайт-терьер! Ну, рекламу «цезаря» помнишь?
- Цезарь, это который император?
- Который – собачий корм. Беленький такой, бородатый песик… Не помнишь, значит.
Гена только плечами пожал. Он никогда не интересовался ни животными, ни кормами.
Ветеринар даже глазом не повел.
- У твоего пловца генетическая аномалия – тело слишком короткое. Узи показало, что органы, не смотря на строение скелета, не повреждены и функционируют вполне нормально. Пацан будет жить. Вопрос в другом – ты его для себя спасал или от любви к искусству?
Гена не ответил на вопрос потомственного коновала. Да и к чему ответы, и так все понятно. Гена ведь живет со своей аномалией? Почему бы ему не расширить компанию еще одним аномальным парнем?
- Я назову его… Бромом! – только и сказал он.
Бром, и в правду, оказался выдающимся щенком с выдающимся уродством. Как гармошка, у которой сложены мехи. Несуразный, неказистый, с глубоко посаженными озорными глазенками под щеткой бровей и симпатичной бородкой, он выглядел копией своего хозяина, только улучшенной, миловидной и очаровательной. В этом комочке шерсти было столько любви, что Гена и не подозревал даже! Его любят всем сердцем! За что? А просто так!
Бром, названный так в честь любимой таксы дражайшего Антона Палыча, не расставался с Геной ни на секунду и старался каждое мгновение своей жизни присутствовать в зоне видимости обожаемого хозяина. Они вместе спали, вместе ели, вместе сидели у компа, вместе гуляли. Эту пару невозможно было не заметить.
Один, горбатый, косматый, с вечно хмурым выражением лица из-за непомерно густых бровей, руки в карманах, шаг широкий. И другой – горбатенький, колченогий, с вечно хмурым выражением морды из-за косматых бровок, шаг мелкий, подпрыгивающий, ужасно деловитый. Оба стали героями интернета. Оба запоминались надолго. И оба умиляли.
Девушки останавливали Геннадия с просьбой сфотографироваться вместе. Задавали разные вопросики. Жаловали Гене ласковые улыбки. Поражались обаянию Брома. Но обаяние хозяина собаки их останавливало на более долгую беседу. Гена и Бром вдруг стали невероятно популярны в девичьей среде. Их появления ждали. Им радовались. Их баловали и приглашали в кафе. Напрашивались в гости. С намеками даже, были и такие смелые барышни. Гена терялся и краснел, как дурачок. Но на провокации не поддавался, и в гости нахальных девушек не пускал.
- Это вовсе не то самое чувство! – объяснял Гена свой отказ Брому. Я для них – занятный экспонат. Понимаешь, бро?
«Бро» все отлично понимал. Ему тоже не очень-то нравились такие экзальтированные дамочки, нарушители гармоничного сосуществования Брома и Геннадия. Бром давно уже понял, что их дом – это только их с Геной территория, куда нет входа никому. Так было до Брома, так будет и при Броме. А что там, после Брома… Об этом думать некогда. Ни одна собака в мире, даже такая умная, как Бром, никогда не будет забивать себе голову глупыми вещами. Есть солнце, вкусная еда, парк и дождь, есть хозяин… К чему все лишнее? Правильно – ни к чему!
Им было вместе весело и спокойно. Оба – аномалии, оба – уродцы. Никто не разглядел в них заколдованных принцев. Ну и Бог с ними. Проживут.
Лукавили, конечно. Гена давно и безнадежно был влюблен в одну странную, таинственную незнакомку из интернета. Невесомая, невероятная красавица Элла улыбалась с фотографии на страничке одной из социальных сетей. Но красавиц – много, а Элла – одна.
Да. Она идеально совпадала с Геной. С его мыслями, мечтами, чувствами, чаяниями. Элле нравились осенние вечера, как и Гене, нравились наивные стихи Асадова, как и Гене. Элла любила ряженку и ириски. Как и Гена. Элла радовалась празднику Пасхи и 9 мая. Ей успокаивало шуршание шин по гравию дороги. Она любила бодрствовать ночью и спать днем. Любила честных и простых людей. Как и Гена.
Вот только Элла была замужем.
И еще… Элла никогда не видела Гену вживую. Фото Брома видела. А фото Гены – нет. Забавный тролль на аватарке. Вот и все. Но она знала, как выглядит тот, в кого Элла была влюблена: спокойный, ироничный, улыбчивый человек со светлым взглядом серых, проницательных умных глаз. А еще у этого человека должны быть ямочки на щеках. Обязательно, очаровательные такие ямочки!
Элла просыпалась с мыслью о нем. И засыпала, зная – он обязательно ей приснится. Высокий, статный, немного застенчивый, с удивительным мягким, добрым чувством юмора. У него такая смешная собака, Бром. Надо же… Наверное, туча поклонниц. Наверное, девушки любят его. Да и как не любить такого…
Элле представлялось, как Геннадий любуется Полиной Райкиной в роли Аркадиной. Рядом с ним – прелестная белокурая барышня, такая вот… модная и утонченная, с удлиненным аристократическим лицом, удлиненными глазами и тоненькой талией. Они переглядываются иногда и вновь устремляются всем сердцем на сцену…
Они пьют кофе в уютной кафешке. Гуляют по парку. Целуются. Он ласково подтрунивает над нею, смахивая с воротника ее пальто первые снежинки. Приглашает ее на каток. Она соглашается. У них все отлично, просто замечательно. Она, наверное, знает о том, что у него есть подруги в интернете. Ничего такого… Даже не стоит ревности. Ведь Элла «замужем».
Они желали друг другу доброго утра и доброй ночи. Спорили о литературе и даже замахнулись на кино. Дискутировали на научные и религиозные темы. Не замечали времени. И совершенно не подозревали друг друга во лжи. Непонятно было, откуда столько времени на Эллу у красавчика-театрала, обладателя тонкой интеллектуалки-девушки и вполне успешного джентльмена Геннадия. И почему таинственная мечта поэта Элла, да к тому же замужняя, постоянно на связи? И муж даже не ревнует? И он настолько неинтересен, что о нем Элла даже не вспоминает?
Нет. Подозревать во лжи – низко. А они любят. Любят, как Дон Кихот любил свою Дульсинею. Как Маргарита любила своего Мастера. Любят и не признаются в этом друг другу вовек. И даже не потому, что глубоко порядочны с пеленок. А потому, что… лгут, лгут, лгут, лгут друг другу все это время и уже не могут выпутаться из такой, казалось бы, совсем невинной поначалу лжи.
Автор: Анна Лебедева
---
Уважаемые читатели! Окончание этого рассказа Анна обещает нам уже в новом году, 2 января: она заболела и просит у всех небольшого отпуска. Пожелаем ей здоровья и вдохновения в Новом году!