Найдя в своей сумке ключ от дома, Соня отперла дверь. Через небольшие сени прошла в комнату, там царил полумрак, из-за плотно занавешенных штор. Она оставила сумку на диване в прихожей и рывком распахнула шторы. В комнату хлынул поток солнечного света. Его лучи принесли с собой тепло, и комната вдруг ожила, словно пробуждаясь от долгого сна. На стенах заплясали солнечные зайчики, на полу заискрился пыльный танец световых лучей. Соня, прислонившись к подоконнику, задумчиво посмотрела на старое дерево за окном. Его ветви, весело качаясь от легкого ветерка, напоминали об ушедшей из этого дома жизни. “А не так и плохо мы жили, — подумалось ей, — если бы не пьянки отца, наверное не было бы у меня этой пожирающей зависти к Соне”. Глубоко вздохнув, она направилась к столу застеленном голубой клеёнкой, на которой лежал толстый слой пыли. “Так, воспоминаниями займусь потом, сейчас нужно навести порядок в доме”, деловито решила она. В шкафу отыскала свою старую одежду, переоделась, взяла в сенях вёдра и пошла за водой к колодцу. Потом поставила большую кастрюлю на керогаз и пока вода грелась, вытащила на улицу половики, тщательно выбила их, и оставила на плетне. Сняла шторы с окон и бросила их в корыто.
— Ого, да у тебя тут работа кипит, — проговорила Клавдия заходя в дом, — я вот тебе молочка со своим хлебушком принесла. Горячий ещё, только из печи достала, поешь, потом убираться будешь.
Соня посмотрела на большую краюху хлеба, от которой шёл дурманящий запах, вспомнила как мама, пекла свой хлеб, в печке, и у неё защипало глаза, на ресницах заблестели непрошенные слезинки. Этот уютный образ родного дома, наполненного теплом и ароматами, словно ожил в её памяти.
Она вспомнила, как мама, заправляя волосы под беленькую косынку, с улыбкой замешивала тесто. Соня засмотрелась на корочку, золотистую и хрустящую, и ей захотелось откусить кусочек. Она потянулась к краюхе, взяла её в руки и поднесла к лицу.
— Как у мамы, — произнесла она с тихой грустью, вдыхая хлебный запах.
— Да, мать твоя покойница, была мастерица хлеб да пироги печь. Ну чего ты его нянькаешь, с молочком, да в прикусочку, самое то.
Соня съела хлеб, выпила молоко и поблагодарила соседку.
— Спасибо тёть Клав, как в детство вернулась.
Титкина ушла, а Соня продолжила уборку, перестирала шторы, вымыла полы и окна, протёрла везде пыль, вынесла на улицу перину и подушки, для того чтобы они просохли. К вечеру дом засиял чистотой, как и прежде. “Вот только с двором пока беда, зарос, а косить у меня никогда не получалось, — размышляла Соня, — ну ничего, приеду в следующие выходные, и найму кого нибудь из мужиков. Заплачу, а за денежку думаю любой поможет ”. Она посмотрела на часы, было половина седьмого. “Ну что, нужно идти к Вихрову, если он сам с работы ещё не вернулся, то Галка думаю уже дома”, решила Соня. Ей было страшно, она не могла знать, как к её появлению отнесётся Валентин, может и во двор не пустит, прогонит, а может и всё обойдётся. Просто нужно объяснить, что Славика она сразу забирать не станет, а будет приезжать на выходные, общаться с сыном, пока мальчик к ней не привыкнет. Она достала из сумки игрушки и одежду, переложила их в пакет, немного постояла в нерешительности посреди комнаты, потом перекрестилась и вышла на улицу. Пока шла на другую сторону Боярки где была расположена улица Заречная, на неё оглядывались односельчане, кто-то сразу узнавал и здоровался, кто-то просто проходил мимо. Подойдя к высоким резным воротам дома Валентина, Соня на мгновение остановилась, а потом решительно толкнула дверь калитки.
— Хозяева, есть кто дома, — крикнула она так, чтобы было слышно в доме.
На её голос на крылечке показался светленький вихрастый мальчишка, посмотрел удивлёнными глазами, а потом убежал обратно. Соня слышала, как он сказал.
— Тётя Галя, там пришли, наверное к тебе.
И другой недовольно ворчащий голос ответил.
— Какая я тебе тётя, сколько раз можно говорить чтобы матерью называл.
— Ну ты же мне не мама, — возразил мальчишка.
— А кто же?
— Мачеха, так баба Зоя говорит.
— Твоя баба Зоя, старая дура, ладно, иди вон к игрушкам своим, не мешайся.
Соня поняла, что перед нею сейчас был её сын, и сердце сжалось от того что она не могла его обнять, не могла сказать ему, что она и есть настоящая мама. Мальчик вновь показался из-за двери, и сказал ей.
— Тётя Галя сейчас выйдет, а я папку пошёл встречать.
На высокое крыльцо вышла полная женщина в цветастом домашнем халате и уставилась на Соню.
“Неужели Галина так изменилась”, промелькнуло в голове у Сони.
— Дамочка, вам кого, — спускаясь с крыльца спросила кукушкина Соню, а потом присмотрелась и хмыкнула, — вот это сюрприз, ты зачем сюда припёрлась?
— Я к сыну приехала, — постаралась как можно спокойнее ответить Соня.
— А тебя сюда никто не звал, и никто не ждёт, так что можешь проваливать.
— Это не тебе решать, повторяю ещё раз, я к сыну приехала.
— Нет у тебя сына, — яростно выкрикнула Галина, — ты бросила его, как щенка подзаборного, а теперь вдруг явилась. Не надейся, Валентин тебя к нему и на пушечный выстрел не подпустит. Так что по-хорошему уйдёшь, или взашей вытолкать, я могу.
— Попробуй, посмотрим что получится. Морду я гляжу ты отъела, да только толку от этого никакого.
Пока между женщинами шла перепалка, калитка распахнулась и во двор вошёл Валентин. За эти годы он изменился, когда-то тёмные волнистые волосы его,теперь были наполовину седыми.
— Что тут за крики? — спросил он, обращаясь к Галине.
— Да вот полюбуйся, — кивнула Кукушкина в сторону Сони, — явилась, не запылилась, мамаша фигова.
Валентин посмотрел на стоящую перед ним женщину, брови его удивлённо приподнялись, и он спросил.
— Сонька, ты что ли?
— Я, — подтвердила Соня кивнув в ответ.
— За чем пожаловала, столько лет не было, мы уже и думать о тебе забыли?
— Вот и я о том же, — подходя к Вихрову и беря его за руку, проговорила Галина.
— Ладно, погоди, — Валентин освободился из цепких рук Галины и отошёл в сторону.
— Валентин, я знаю что сильно виновата, перед тобой, перед сыном, перед Ариной наконец. Но прошу, не прогоняй, разреши мне с ним видеться, пойми, у меня кроме Славки больше нет никого в этой жизни.
— А как же ты ему объяснять будешь, что бросила его, пропала на несколько лет. Он ведь уже смышлёный, и многое понимает. Сколько раз спрашивал у меня: “Пап, а мамка моя где”?
— И что ты ему отвечал? — насторожилась Соня.
— Говорил что ты сильно болеешь, тебе нужно лечиться, далеко в городе, поэтому приехать пока не можешь.
— И он тебе верит? — от услышанного , на душе у Сони стало немного легче.
— Пока верит, но скоро в школу пойдёт, а добрых людей у нас хватает, боюсь как бы кто не объяснил мальчишке, что мать его бросила.
— Да не бросала я, — в отчаянии выкрикнула Соня, — в том что я его оставила у твоей матери, есть и твоя вина. Не могла я в Ясном Колодце оставаться, от людских глаз да осуждения, не знала куда деться, вот и сбежала. От отчаяния и Славика, не взяла, потому что не знала, что со мной завтра будет.
— А теперь что изменилось?
— Теперь я жизнью битая, многое поняла, на многое по другому глядеть стала. Потому и вернулась сюда.
— Так ты что, в селе жить собираешься?
— Нет, в городе работать устроилась, в заводской столовой, но домой на выходные приезжать стану, чтобы с сыном встречаться. Поэтому прошу, не прогоняй, разреши. Я ведь его мать, да плохая, но мать.
Валентин долго стоял молча, потом достал из кармана брюк пачку сигарет и закурил.
— Ладно, приходи, когда приезжать станешь, пока тут у нас встречаться со Славкой будешь, а потом видно станет.
— Спасибо тебе Валентин, — Соня чтобы не расплакаться, прикусила губу, — я знала что ты разрешишь мне это.
— Я не поняла, — вскинулась Галина, — ты сдурел что-ли, мальчишка и так меня тёткой называет, а теперь что, и вовсе за чужую считать станет, нет, я этого не позволю.
— Я позволю, — твёрдо сказал Валентин, — она мать, и имеет на это право.
— Я пойду, — проговорила Соня, — вот держи,тут подарки Славику, игрушки, одежда, — она протянула Вихрову пакет, — в следующие выходные приеду, тогда уже с сыном как положено пообщаюсь.
Она вышла со двора и зашагала вниз к реке.
— Эй ты, подожди, — услышав за спиной голос, Соня обернулась.
Её догоняла Галина.
— Послушай что скажу, если ты через Славку задумала Валентина к рукам прибрать, то знай, ничего у тебя не выйдет. Я тебе глаза выдеру, если ты только глянешь на него.
— Да не нужен мне Валентин, успокойся, — ответила ей Соня.
— Ну гляди, я предупредила, — сквозь зубы процедила Кукушкина.
