За окном монотонно шелестел октябрьский дождь, превращая вечерние сумерки в тягучую серую пелену. Капли медленно стекали по стеклу, оставляя замысловатые дорожки – совсем как мысли, что путались сейчас в голове Ольги. Она сидела за кухонным столом, рассеянно помешивая давно остывший чай с лимоном, и пыталась осмыслить только что услышанное.
– Ты представляешь, какие у нас откроются возможности? – Сергей расхаживал по кухне, активно жестикулируя. Его глаза блестели от возбуждения. – Продадим твою квартиру, возьмём хороший задаток... А потом – свобода! Море, солнце, новые впечатления. Всё, о чём ты мечтала!
Ольга невольно отметила это "твою квартиру" – не "нашу", хотя они жили здесь вместе уже третий год. Она посмотрела на знакомые до каждой трещинки обои, на старую полку с книгами, которую они с покойным мужем когда-то сами собирали, на занавески с незамысловатым рисунком – подарок дочери на новоселье...
– А где мы будем жить потом? – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
– Купим что-нибудь поменьше, в спальном районе, – Сергей небрежно махнул рукой. – Сейчас главное – не упустить момент. Рынок на подъёме, можно выручить очень хорошую сумму. Часть пустим на отдых, часть – на новое жильё. Отличный план, правда?
Он остановился за её спиной, положил руки на плечи. От его прикосновения по телу пробежал холодок – странное, незнакомое ощущение. Раньше его объятия дарили тепло и уверенность, а сейчас...
– Нужно всё обдумать, – Ольга осторожно высвободилась. – Это ведь серьёзное решение.
– Да что тут думать? – в голосе Сергея мелькнуло раздражение. – Ты же сама говорила, что хочешь перемен, что устала от однообразия. Вот он, наш шанс!
"Наш шанс". Почему-то эти слова царапнули что-то внутри. Она действительно говорила о переменах – но имела в виду путешествия, новые увлечения, может быть, смену работы. Но не продажу квартиры, которая для неё была не просто жильём, а частью жизни, памятью о прошлом, надёжным тылом.
– Давай вернёмся к этому разговору завтра, – Ольга поднялась из-за стола. – Сейчас уже поздно, я устала.
– Конечно-конечно, – Сергей улыбнулся, но улыбка вышла какой-то натянутой. – Отдохни, подумай. Уверен, утром ты поймёшь, какая это замечательная идея.
Он чмокнул её в щёку и вышел из кухни, насвистывая что-то весёлое. А Ольга ещё долго стояла у окна, глядя на дождь и пытаясь понять, почему от этого разговора на душе стало так тревожно. Словно эти капли за окном отсчитывали последние минуты чего-то важного, что она рисковала потерять.
В панорамные окна модного кафе лился мягкий весенний свет, создавая причудливые тени на белоснежных столиках. Ольга рассеянно водила пальцем по ободку чашки с остывшим американо, не решаясь поднять глаза на дочь.
– Мам, ты сама понимаешь, как это звучит? – Наталья подалась вперёд, её карие глаза – точная копия маминых – смотрели с тревогой и едва сдерживаемым возмущением. – Продать квартиру, чтобы "вложиться в совместное будущее"? Это же абсурд!
Звон ложечки о блюдце прозвучал неожиданно резко. Ольга вздрогнула, наконец решившись встретиться взглядом с дочерью.
– Наташ, не преувеличивай. Сергей просто предложил вариант... Мы же не решили ещё ничего.
– Ага, "просто предложил", – Наталья фыркнула, откидываясь на спинку стула. – А то, что эта квартира – единственное, что у тебя есть своего, его не волнует? И про папину долю, которую он нам с тобой завещал, он конечно же не в курсе?
Ольга почувствовала, как к щекам приливает краска. Действительно, эта квартира была не просто жильём – это была их с первым мужем общая мечта, которую они воплощали годами. Каждая плитка на кухне, каждая полка в гостиной хранила историю их семьи. После его смерти квартира осталась ей и Наташе – как материальная память и как гарантия стабильного будущего.
– Сергей говорит, сейчас хороший момент для продажи... – начала она неуверенно, но дочь перебила:
– Мам, очнись! Какой "хороший момент"? Ты хоть знаешь, что творится на рынке недвижимости? – Наталья достала телефон, быстро пролистала что-то на экране. – Вот, смотри: цены падают второй месяц подряд. Это не "хороший момент", это катастрофа для продавцов.
Ольга замерла с чашкой на полпути ко рту. Об этом Сергей не говорил. Как и о многом другом, если начать задумываться...
– И потом, – продолжала Наталья уже мягче, накрывая ладонью мамину руку, – ты уверена, что знаешь его финансовое положение? Вы ведь даже не расписаны официально. А если у него долги? Или проблемы с бизнесом?
– Наташа! – возмущение в голосе Ольги прозвучало не очень убедительно. – Как ты можешь такое говорить? Сергей – порядочный человек...
– Порядочный человек не станет просить продать квартиру ради "совместного будущего", – Наталья произнесла последние слова с нескрываемым сарказмом. – Особенно если это единственное жильё его женщины. Мам, прости, но это похоже на классическую схему: втереться в доверие, а потом...
– Достаточно! – Ольга резко поднялась из-за стола. Чашка звякнула о блюдце, несколько капель кофе расплескались на белоснежную скатерть. – Я не хочу это обсуждать.
Наталья тоже встала, порывисто обняла мать:
– Прости. Я просто волнуюсь за тебя. Обещай, что не примешь поспешных решений, ладно? Хотя бы проверь его истории про "выгодный момент". И... может быть, поговори с юристом? На всякий случай.
Ольга молча кивнула, пытаясь сдержать непрошеные слёзы. Весенний свет за окном вдруг показался слишком ярким, режущим глаза. Или дело было не в свете?
Возвращаясь домой, она впервые за долгое время чувствовала себя не умудрённой опытом женщиной, а маленькой растерянной девочкой. Наташины слова, как камешки в пруд, расходились кругами в сознании, поднимая со дна неприятный осадок сомнений. И что-то подсказывало: это только начало.
Старая папка с документами пахла пылью и чем-то неуловимо знакомым – может быть, прошлым? Ольга сидела за письменным столом в маленькой комнате, которую они с первым мужем когда-то в шутку называли кабинетом. Свет настольной лампы создавал уютный круг, за пределами которого комната тонула в вечерних сумерках.
Разговор с Наташей не давал покоя. Что-то настойчиво царапало сознание, какая-то неправильность во всей этой ситуации с продажей квартиры. И Ольга решила начать с малого – просмотреть документы, которые могли понадобиться при сделке.
Она медленно перебирала пожелтевшие листы: технический паспорт, старые квитанции, страховка... Каждая бумага хранила частичку их семейной истории. Вот справка о получении ипотеки – они с первым мужем тогда едва сводили концы с концами, но так радовались собственному жилью. А вот документы на перепланировку – как они спорили из-за каждой детали, а потом вместе красили стены...
Внезапно из папки выскользнул незнакомый конверт. Ольга нахмурилась – она была уверена, что знает каждый документ в этой папке. Конверт выглядел относительно новым, с логотипом известного банка в углу. Адресован он был... Сергею.
Сердце пропустило удар. Дрожащими пальцами она достала письмо. Официальный бланк, сухие строчки текста – и цифры, от которых закружилась голова. Уведомление о просроченной задолженности. Сумма с шестью нулями. Дата – три месяца назад.
– Не может быть... – прошептала Ольга, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота.
Она перечитала письмо снова, потом ещё раз. Каждое слово било молотком по вискам. "...В случае неисполнения обязательств... Залоговое имущество... Принудительное взыскание..."
Теперь всё складывалось, как кусочки мозаики. Внезапный интерес Сергея к рынку недвижимости. Разговоры о том, что "сейчас самое время". Его настойчивость в вопросе продажи квартиры. И эти странные телефонные разговоры, которые он вёл полушёпотом на балконе...
Руки опустились на колени, письмо соскользнуло на пол. В голове звенела пустота, только отдельные фразы вспыхивали, как неоновые вывески: "совместное будущее", "отличный план", "ты же мне доверяешь"...
Где-то в глубине квартиры хлопнула входная дверь. Знакомые шаги в прихожей, звяканье ключей о полку...
– Оля, ты дома? – голос Сергея звучал как всегда бодро и беззаботно.
Она медленно наклонилась, подняла письмо. Расправила смятые уголки. За эти несколько минут что-то неуловимо изменилось – в ней самой, в этой комнате, во всём мире. Словно треснуло увеличительное стекло, через которое она смотрела на их отношения, и сквозь эту трещину проступила совсем другая реальность.
– Я в кабинете, – отозвалась она, удивляясь тому, как спокойно прозвучал её голос. – Зайди, пожалуйста. Нам нужно поговорить.
Шаги приблизились, в дверном проёме появился силуэт Сергея.
– Что-то случилось? – спросил он, и в его голосе мелькнула едва уловимая тревога.
– Да, – Ольга положила письмо на стол, развернула его текстом к двери. – Мне кажется, тебе есть что объяснить.
Повисла тишина – такая глубокая, что было слышно тиканье старых часов в гостиной. Тех самых, которые много лет назад они с первым мужем купили на блошином рынке. Часов, отсчитывающих сейчас последние минуты её слепой веры в человека, которому она готова была доверить свою жизнь.
– Оля? – Сергей замер в дверях кабинета. – Ты чего в темноте сидишь?
Она молча протянула ему письмо. Сергей щёлкнул выключателем, и яркий свет залил комнату, заставив Ольгу поморщиться.
– Это что? – он взял бумагу, и она заметила, как дрогнули его пальцы. – Откуда...
– Нашла в папке с документами. Случайно, – Ольга криво усмехнулась. – Теперь понятно, почему ты так торопишься с продажей квартиры.
Сергей сел на край дивана, комкая письмо в руках.
– Чёрт... Я не хотел, чтобы ты узнала вот так.
– А как хотел? – она почувствовала, как першит в горле. – Когда деньги с продажи уйдут на погашение твоих долгов?
– Да подожди ты! – он вскочил, зашагал по комнате. – Дай объяснить! Да, я облажался с бизнесом. Но у меня есть план...
– План? – Ольга тоже поднялась. – Это какой же? Продать квартиру, где моя дочь выросла? Где каждый угол памятью пропитан?
– А что ты предлагаешь? – огрызнулся Сергей. – Сидеть и ждать, пока банк всё отберёт?
– У кого отберёт, Серёж? У тебя? Так у тебя ничего и нет! А вот моё и Наташкино ты под свои долги подложить хочешь!
Он резко остановился:
– А, так это дочка тебе мозги промыла? Уже успела нажаловаться?
– Не смей впутывать сюда Наташу, – Ольга стиснула кулаки. – Она хотя бы честно сказала, что думает. А ты... – она перевела дыхание. – Знаешь, что самое противное? Я ведь поверила. В твои сказки про совместное будущее, про отдых...
– Какие сказки? – он шагнул ближе. – Я правда хотел как лучше! Продали бы квартиру, закрыли бы долги, купили бы что-нибудь поменьше...
– На какие деньги, Серёжа? – она почти выкрикнула это. – Ты хоть сам-то в свои фантазии веришь? Думаешь, я не знаю, что на рынке творится?
Сергей как-то сразу сник, плечи опустились:
– Оль, ну что ты завелась? Давай спокойно обсудим...
– Нечего обсуждать, – она впервые за вечер почувствовала, что голос больше не дрожит. – Собирай вещи и уходи.
– Что?.. – он растерянно моргнул. – Оля, ты чего? Мы же можем...
– Нет, Серёж. Не можем. Знаешь... – она вдруг почувствовала дикую усталость. – Собирайся. Прямо сейчас.
– Вот так просто? – в его голосе прорезались злые нотки. – Три года коту под хвост?
– Три года я жила с человеком, которого, оказывается, совсем не знала, – она провела рукой по лицу. – И знаешь... хватит.
Он постоял ещё несколько секунд, будто ждал, что она передумает. Потом развернулся и вышел. Через пару минут из спальни донеслись звуки открываемых шкафов.
Ольга опустилась в кресло. Внутри было пусто и как-то звонко, будто внутренности выскребли. В кухне надрывался чайник – когда только успела его включить? Она сидела в темноте, слушала, как Сергей собирает вещи, и думала – странно, почему не плачется? Должно же плакаться?
Когда входная дверь наконец хлопнула, она встала и пошла выключать чайник.
Утро выдалось на удивление солнечным. Ольга стояла у окна с чашкой кофе, разглядывая, как весеннее солнце играет в стёклах соседнего дома. Прошла неделя. Целая неделя без звонков, без попыток "всё объяснить", без этого странного чувства, будто ходишь по минному полю.
На кухонном столе лежал раскрытый блокнот – она начала записывать туда свои мысли, как в старших классах. Вчера долго сидела, перечитывая последние записи, и вдруг поймала себя на мысли – она ни разу не пожалела о своём решении. Было больно? Да. Обидно? Конечно. Но где-то глубоко внутри поселилось новое чувство – уважение к самой себе.
Звякнул телефон – сообщение от Наташки: "Мам, заеду вечером? Привезу ту запеканку, которую ты любишь".
Ольга улыбнулась. Дочь в последнюю неделю заезжала почти каждый день, будто боялась оставлять её одну. А вчера притащила какой-то бульварный роман и они полвечера хохотали, читая особенно душещипательные места вслух.
Из приоткрытого окна тянуло свежестью и запахом сирени. Надо бы сегодня цветы полить, подумала Ольга. И, может быть, переставить мебель в гостиной – давно собиралась, да всё не решалась. Теперь решилась.
На подоконнике лежал старый фотоальбом – они с Наташкой вчера его листали. Фотография на первой странице: они с первым мужем, совсем молодые, стоят на пороге только что купленной квартиры. Счастливые, перепачканные краской – сами стены красили, экономили на ремонте.
– Спасибо тебе, Коля, – тихо сказала Ольга фотографии. – За то, что дом нам оставил. За то, что Наташку такой вырастил – она у нас умница.
Из кухни потянуло горьковатым запахом – кофе в турке начал убегать. Ольга поставила чашку на подоконник и поспешила к плите.
"Кстати, про квартиру", – пришло ещё одно сообщение от дочери. – "Помнишь Людмилу Петровну с первого этажа? Она внуков к себе забрала, им бы комнату пристроить. Может, посоветуешь что? Ты же у нас теперь спец по недвижимости))))"
Ольга хмыкнула, глядя на три скобочки. Потом глянула в окно – там, на детской площадке, молодая мама качала коляску. Обычное утро обычного дня. Но почему-то казалось – первое утро новой жизни.
Она взяла телефон, набрала ответ: "Приезжай вечером, обсудим. И запеканку не забудь))))"
Три скобочки она поставила специально. Дочка поймёт.