Возвращение домой было омрачено предстоящими траурными мероприятиями по умершему царю. Я уже успела пережить самый первый, страшный взрыв горя, однако традиции требовали прилюдного почитания памяти умершего мужа. Тело Птолемея Неотериса забрали жрецы, чтобы провести обряды бальзамирования и подготовить его к погребению Вместе с ним забрали и тело моего сынишки, но никто в Египте, кроме жрецов и тех, кто знал о родах на корабле, не скорбел о моем мертворожденном мальчике. Он не жил на этом свете, а потому для всех не существовал, но не для меня. Я продолжала испытывать внутри гнетущую пустоту. Мне было жаль, что я не смогла доносить ребенка. Еще один сын - это было бы чудесно. Теперь у меня не было даже номинального мужа, не была любовника, от которого я могла понести и мне казалось, что теперь мой удел беречь Цезариона, делать все, чтобы в будущем ему досталась сильная страна. Но до взросления сына было очень далеко. А пока, мне виделись впереди годы душевного одиночества, когда и поговорить по душам не с кем, хоть ты и окружена рабами и слугами.
Свои страхи и боль я выплескивала, когда золоченая колесница везла по улицам Александрии тело моего брата, а я шла рядом с колесницей и бичевала себя кожаным хлыстом, кричала и плакала. Люди, которые видели это зрелище поверили в мою искренность и не верили впоследствии в слухи, что Птолемея Неотериса убила я. Однако, кое-кто сделал вывод, что муж-брат мне стал не нужен после рождения сына и я избавилась от него. Некоторые убеждены в этом и теперь, когда я уже вижу в скором будущем собственный конец. Я не смогла их переубедить в этом. Да и смерть Цезаря подчас приписывают мне, хотя я скорбела и о нем.
Жизнь, однако, брала свое. После похорон дела закружили меня в бешенном водовороте. Власть, отчасти, заменяла мне мужчину, которого я не могла иметь рядом, она давала мне силы, словно молодое вино, толкала двигаться дальше. Я снова почувствовала жажду жизни, ведь в сущности была тогда еще очень молода. Цезариона я провозгласила царем, его право на трон, дарованное предками, теперь было подтверждено и на бумаге. Писец четко изложил весь ход церемонии посвящения моего сына в цари на папирусе, который был отправлен на хранение в сокровищницу. Доступ туда был открыт лишь немногим избранным, сокровищницу тщательно охраняли днем и ночью, не только от грабителей, но и от пожара, грызунов и сырости. Целый штат слуг занимался только сокровищницей и они могли покинуть свой пост только в одном случае - если уходили в царство мертвых.
Через некоторое время до Египта дошли вести о том, что происходило в Риме после убийства Цезаря. Когда вскрыли завещание, оставлено Цезарем, многие римляне были обескуражены. Великий консул, не успевший провозгласить себя царем, объявлял своими наследниками внучатых племянников - Гая Октавия, Луция Пинария и Квинта Педия. Гай Октавий получил треть от всего оставленного, что конечно вызвало недовольство остальных. Но Цезарь не забыл и о простом народе. Он оставил немного каждому жителю Рима - по триста сестерциев получил каждый гражданин славного города и сады над Тибром в придачу в общественную собственность.
Среди тех, кому Цезарь завещал политические посты и назначал преемниками второй очереди, были те, чьи кинжалы подло прервали его жизнь. Брут, Кассий и другие убийцы, понимая, что сторонники Цезаря расправятся с ними, сбежали. Главным преемником Цезарь назвал Гая Октавия, который в то время учился в Аполлонии и никак не был замешан в событиях, приведших Цезаря к гибели. За преемником консула направился верный Цезарю и после его смерти, Марк Антоний. Когда я услышала это имя, то перед моим взором возник давно стершийся в памяти образ красавца верхом на коне. Даже странно, что только его имя, смогло воскресить в памяти даже то, во что он был в тот день одет.
Однако, между Гаем Октавием, или Октавианом, как стали его называть, и Марком Антонием, дружбы тоже не случилось. Говорили, что Антоний был обижен на Цезаря за то, насколько мало место последний отвел в завещании своему верному полководцу.
Время шло. Я продолжала следить за событиями в Риме и, как оказалось, не зря.
После недолгого противостояния друг с другом, Октавиан и Марк Антоний объединились против убийц Цезаря. В донесениях из Рима я слышала порой и свое имя. Меня, в основном, поливали грязью, мол египтянка сбила Цезаря с правильного пути, настаивали против собственного народа и даже приложила руку к его гибели. Буба выяснил, что слухи распускал старик Цицерон, так и не дождавшийся обещанных мною, под давлением Цезаря, даров. Я не принимала эти сплетни близко к сердцу, решив, что с Римом меня больше ничего не связывает. К тому же, в тот год, Египет переживал страшную засуху. Нил, вечный кормилец, обмелел. Воды из его русла не хватало, чтобы орошать близлежащие поля, урожай погиб и наступила засуха. И снова вину возложили на меня. "Боги покарали царицу за связь с римлянином!" - говорили они. В народе стали называть моего сына уничижительно выродком Цезаря, цезаренком и это волновало меня больше всего. Ведь все, что я делала, я делала для будущего сына. Что ждет его дальше, если уже ребенком он был нелюбим собственным народом?! Они и не подозревали, что именно благодаря советам и одобрению ненавидимого ими Цезаря, я смогла сделать внушительные запасы зерна и другого продовольствия и ими кормила теперь толпы голодающих. Ежедневно из запасов раздавалась часть самым обездоленным. В Александрию приходили из отдаленных селений, и я распорядилась выделить для них жилища, чтобы голод они переждали не в пустыне, а в столице, под моим присмотром. В городах дела обстояли лучше, так как по моему указанию, запасы продовольствия были сделаны и там.
В самый разгар этого бедствия, ко мне прибыл посол от Кассия, одного из убийц Цезаря. Он многое сулил мне, зная мощь египетского флота! Он обещал, что мой сын будет признан в Риме, как сын Цезаря и получит в будущем голос в сенате. Обещал вечный мир с Римом и военную помощь при надобности. Я спокойно выслушала посла, хоть внутри меня все так и клокотало. Кассий и его сообщники решили, что я настолько слаба и непостоянна, что присоединюсь к убийцам Цезаря и начну борьбу против тех, кого он признал своими наследниками! Я сказала, что подумаю и продержала посла в ожидании так долго, как смогла. Пока я тянула время, Буба лично отправился в Афины, чтобы оттуда получше оценить обстановку в Риме.
Вечный город и его владения раздирали бури. Сторонники и противники Октавиана сражались между собой. Бои шли ежедневно, как в самом Риме, так и в провинциях империи. Марк Антоний выставил против Кассия и Брута флот и поставил командовать им полководца Долабеллу, направил его в Сирию, где обосновались Кассий и Брут. Однако Долабелла потерпел неудачу и, не выдержав позора, наложил на себя руки.
Ситуация накалялась. Удерживать посла дольше я не могла. Я сослалась на царивший в стране голод, объяснила, что не могу рисковать своими людьми в столь тяжелое время, но мои доводы не были интересны этому римлянину. Услышав мой отказ в помощи, этот стройный, мускулистый человек, едва не позеленел от злости. Я видела, как он сжал кулаки, словно хотел броситься на меня.
-Это большая ошибка, царица! - слова он выплевывал из себя резко, словно стрелы пускал.
Думаю, если бы не желание остаться в живых и вернуться к своим хозяевам, он бросился бы на меня с кулаками и погиб от рук моей охраны.
Я стала готовить флот, предчувствуя, что он мне вскоре все равно пригодится.
Скоро я узнала, что Кассий, разгневанный моим отказом, послал к Александрии 60 своих кораблей во главе с Луцием Мурком. Я приказала своим капитанам вдвинуться вперед и не допустить приближения чужой флотилии к берегам Египта.
Боя не произошло. Едва две флотилии увидели друг друга на горизонте, как разразилась буря. Словно гнев богов обрушился с небес на землю, разметав корабли обеих сторон, как щепки. Хорошо, что хоть потерь было мало. Затонул только один корабль, но команда успела укрыться на ближайших судах. А затем пришла весть о победе Октавиана и Марка Антония. Кассий и Брут покончили с собой, чтобы избежать позора. Отпраздновав общий триумф, Октавиан и Марк Антоний негласно поделили римскую империю на подвластные каждому части. Западная часть теперь была во власти Октавиана, а восточная - Марка Антония. Я ограничилась тем, что послала победителям поздравления и дары, и решила, что на этом можно забыть о Риме и его делах.
Новый год принес небывалое количество дождей, заставив иссохшийся Нил выйти из берегов, затопив прибрежные селения и часть Александрии, но народ не роптал. Наши ожидания оправдались - вода напитала окрестные поля, удобрила их илом вымытым дождями из русла, и в том году мы собрали отменный урожай. Я велела устроить грандиозный праздник для всего народа. Ко мне приходили представители различных концессий, благодарили и хвалили за то, что благодаря мне они пережили суровые, голодные дни и впервые я была уверена, что слова их искренние, без тени лести и нарочитого почитания правителя. Цезарион, как мой соправитель, принимал чествователей вместе со мной. Презрительные речи о моем сыне прекратились вместе с отступившим голодом. Цезарион уже понимал, как должен себя вести царь при подданных, хоть ему было еще очень тяжело долго сидеть на месте без движения. Я уделяла воспитанию сына много времени. Он уже изучал письменность, верховный жрец приобщал его к религии, а сама я, лично, старалась доступно объяснить смысл тех или иных своих поступков.
В самый разгар празднований в честь урожая, в порт вошел корабль, на котором прибыл представитель Марка Антония по имени Квинт Деллий. Молодой, высокий, с насмешливым взглядом голубых глаз, Квинт, как и подобает, простерся передо мной ниц. Я смотрела на его мускулистые руки, распростертые в стороны на каменном полу приемного зала и почувствовала жар внутри. Он напомнил мне об объятиях Цезаря, о той надежности и силе, которые они мне дарили. Поборов в себе внезапно вспыхнувшие низменные желания, я разрешила ему говорить.
-Царица! - произнес он бархатистым, низким голосом, - Я привез тебе письмо от Марка Антония, которое он велел мне вручить тебе лично!
-Встань! - позволила я.
Он поднялся, поднял на меня глаза, беззастенчиво разглядывая. Я заметила как возмутился евнух, видя настолько неподобающее поведение пришельца. Он хотел уже было броситься на Квинта, но я сделала жест "не двигаться!". Мне льстило, что мой вид явно понравился Квинту и он тут же подтвердил это словами:
-Я слышал, что царица прекрасна, как луна, однако вижу, что говорившие это ошибались! Ты еще прекрасней!
Может он и преувеличивал, но мне, одинокой, не знающей ласки женщине, эти слова пролились на душу живительным бальзамом.
-Я жду письмо! - сказала я, как можно строже.
Мне нравился его взгляд, его речи, но прежде всего я была царицей могучей и богатой страны, а он лишь посланец своего господина.
Квинт передал евнуху свиток, а тот преподнес его мне. Марк Антоний просил меня о встрече. Послание было лишено эмоций, весьма сдержанным. Для встречи он предлагал город Тарс в Киликии (прим. автора - современная Турция). Я быстро прикинула, что такое путешествие, при попутном ветре, займет несколько месяцев. Обстановка в Александрии, наконец, была спокойной и я могла себе позволить отлучиться. Квинту я об этом сразу не сказала, хотела посоветоваться вначале с Бубой. На этот раз я решила не брать с собой Цезариона. Царю Египта уж точно было безопаснее оставаться на родной земле, чем путешествовать по непредсказуемому морю и встречаться с человеком, о котором я хоть и слышала многое, но не знала на что он способен. Если со мной что-то случиться, то у Египта останется законный царь, продолжатель династии Птолемеев. Не поехать я тоже не могла - Рим продолжать быть сильнейшей империей, с которой мне приходилось считаться. Владения Марка Антония, были близко к Египту и его сил вполне могло хватить, чтобы захватить мои земли, если он задастся подобной целью.
Я начала собираться в путь, велев Квинту ожидать в отдельной резиденции. Его окружили роскошью и ни на минуту не оставляли одного, говоря, что царица обеспокоена его безопасностью. Думаю Квинт прекрасно понимал, что это была просто золотая клетка. Я выпустила его оттуда только когда сама готова была взойти на корабль.
С тяжелым сердцем я впервые оставляла свое дитя так надолго. Я боялась, что больше не увижу его. На этот раз я боялась не за его благополучие - целый штат вернейших рабов и конечно Захра, отдадут за Цезариона жизнь, в этом можно было не сомневаться! Я боялась, что путешествие плохо закончится для меня. Но решение было принято, попутный ветер надул паруса и земля Египта постепенно исчезла с горизонта. Корабль Квинта плыл впереди, а мои суда следовали за ним.
Дорогие подписчики! Если вам нравится канал, расскажите о нем друзьям и знакомым! Это поможет каналу развиваться и держаться на плаву!
Поддержать автора можно донатом:
или:
Юмани карта: 2204120116170354 (без комиссии через мобильное приложение)