—Сходи, еще принеси, а мы пока с Верой побазарим. Да, и лужу вытри, расселась тут. Весь бок отбил, поскользнувшись. А этого, —кивнул в сторону комнаты, где хлюпал Вася, —из угла не выпускать. Пусть до вечера стоит. Мать где?
Глава 8
—Как?
Половник упал на пол, и Лиля закрыла лицо ладонями.
—А-а-а-а!! Я так и знала!! —заорала Мария Петровна. —Довела моего сыночка!!
Женщина быстро оделась и побежала куда-то. Наверное, узнавать подробности. Двоюродная сестра Вера села на лавку у печи и зашептала:
—А что ж теперь будет, а?
Лиля убрала руки от лица, опустилась на стул и тяжело вздохнула:
—Не знаю. —она смотрела на сестру в упор, как будто пыталась найти ответ в ее глазах.
—А я, как узнала, сразу на автобус и к тебе. —затараторила Вера. —У нас в деревне слух прошел, что видели его.
—Где?
—Он с каким-то мужиком в чужую хату залез. Хозяева уехали на несколько дней, соседи за их домом присматривали… Интересно, —вдруг задумалась Вера, —а откуда Ваня узнал, что именно этот дом пустует?
—Ой, Верочка, —слезы накатились на глаза, и Лиля была готова расплакаться. —Ну зачем он туда полез? Ну что ему не хватает?
—Лиль, а у вас, наверно, обыск теперь будет. —напугала сестру Вера. —Слушай, давай я у тебя останусь, вдруг милиция приедет, а ты вся такая потерянная. Ляпнешь чего-нибудь не того, а?
—Надо выпить, —неожиданно выдала Лиля и достала из шкафчика бутылку, которую когда-то оставил муж.
Поставила на стол стопки и налила горькую в них. Вера подсела поближе. Женщины выпили, и Лиля не выдержала:
—Куда я без него? Как жить-то теперь? —заплакала в голос.
—Да ты что? —вытаращилась на нее сестра. —Не пропадешь, Лиль. У тебя есть, где жить, на чем спать. Ни одна баба без мужика не пропала.
—Верочка, я без Вани, как без рук.
—Подожди, —Вера налила еще, —ты же сама говорила, что он стал злым, даже жестоким. Радуйся, избавилась!
—Что ты такое говоришь! —Лиля изменилась в лице. —Без мужика жить – позор! Ты сама-то почему от своего сбежала к нам в Починок, забыла?
—Мой руки распускал, жить не давал, —вполголоса ответила Вера. —Один раз так наподдал, что я еле ноги унесла. Слава богу, разошлись. Я домой вернулась, живу, как у Христа за пазухой.
Выглядывая из-за угла своей комнаты, Вася слушал, как мама и тетя переговариваются. Жутко хотелось есть, но мальчик не мог попросить хотя бы корочки хлеба, потому что боялся. В эти моменты, когда мама плачет, лучше не подходить. Она могла наорать и дать под зад, да так, что Васю отбрасывало в сторону. Подслушивая взрослый разговор, мальчик практически ничего не понимал, но одна фраза, что Ваню посадили, навеяла на мысль – папку посадили на стул и не отпускают. Радость проникла в душу мальчонки. Папка не придет домой! Кто-то не разрешает ему вставать со стула, точно также, как отец, когда разозлится, посадит Васю на стул и не позволяет шевелиться. Делает он это только по одной причине – мальчишка мешает ему, а отцу хочется тишины.
Вася почувствовал, что его мочевой пузырь переполнен. Пойти в туалет мимо матери, которая сейчас роняет слезы и иногда дерзко отвечает сестре – невозможно. Проходя мимо, можно получить подзатыльника от мамы. Вася скрестил ноги. Ужасно хочется писать. Даже голод не смог перебороть желание помочиться. Вася терпел, покраснев, как бурак. Скорее бы ушла эта тетя Вера, и Вася смог бы проскочить незамеченным, пока мама будет занята каким-нибудь[ОС1] делом. Тем более, она собиралась за дровами. Дома прохладно, с утра печь не топлена. Вася стоял в одних штанишках, босиком, и чувствовал, как его кожа стала гусиной. Отвлекшись на неприятные ощущения, мальчик не сразу услышал, как хлопнула дверь.
—Ваня?? —Лиля подбежала к мужу и повисла на его шее.
—Что сидишь, —прохрипел он. —Дома холод собачий. Печку-то топишь собираешься?
Вася очнулся, опустив глаза. Правая штанина стала мокрой и от нее шел пар. Испугавшись, мальчишка спрятался в комнате, чтобы успеть переодеться.
—Да чтоб тебя! —мгновение и до мальчика донесся крик отца, затем – грохот. —Что ты тут налила? Что это? Моча? Ну держись, ссуль…
Всю злость, накопившуюся за последние пару дней, Иван излил на своего четырехлетнего сына. Мальчик кричал, плакал, просил «не надо», но Иван не слышал его. С каждым ударом он становился беспощаднее. Вася звал маму, но та, не обращая внимания на происходящее в комнате, подливала сестре водки и отвлекала ее своими разговорами.
—Вернулся. Слава богу отпустили. Только ничего ему не говори. Захочет – сам расскажет.
Потом, когда Иван выпустил пар, все трое сидели за столом и беседовали. Лиля жаловалась на тяжелую судьбу, измучившую ее любимого мужа, Ваня поддакивал, кивал и соглашался с каждым ее словом. Вера слушала, иногда тоже кивала, но не спускала любопытных глаз с хозяина.
—Вань, а ты где был? —заискивающим голосом спросила она.
Лиля с недовольством посмотрела на сестру. Зачем она задает вопросы, если сама всё знает? Договорились же молчать.
—На заработках, —гордо ответил Ваня и выпил. —Задержался по причине работы. Поняла?
Он, прищурившись, взглянул на Веру, затем смерил взглядом бутылку, которая опустела, и сказал жене:
—Сходи, еще принеси, а мы пока с Верой побазарим. Да, и лужу вытри, расселась тут. Весь бок отбил, поскользнувшись. А этого, —кивнул в сторону комнаты, где хлюпал Вася, —из угла не выпускать. Пусть до вечера стоит. Мать где?
—Не знаю, —пожала плечами Лиля, сунув ногу в сапог. —Она не докладывалась.
Куда ушла свекровь, она узнала по дороге в сельпо, когда встретила спешащую к ним Маню, соседку. Та подлетела к ней и замахала руками:
—Лилька, Марию Петровну в больницу увезли. Прибежала в контору, ей там плохо стало. Вот, бегу оповестить. Собирайся, надо ей вещей отвезти. Может, инсульт, а?
Лиля не хотела ехать в больницу, чтобы проведать свекровь, но пришлось. Муж настоял. Мол, узнать надо, сколько еще матери осталось. Иван абсолютно не был расстроен, что мама может уйти в мир иной прямо сейчас. Его волновало другое – какая зараза навела на его след милицию. Хорошо, что отпустили, доказать ничего не смогли, а так бы присел лет на пять за кражу чужого имущества.
—И откуда у людей такие деньги, чтоб золото покупать и жить не впроголодь? —думал он, ожидая возвращения жены из города. —Честным трудом столько не заработать…
Друг обещал зайти, да что-то запаздывает. Ваня устал ждать и начал пить в одно лицо. Вспомнив, что в другой комнате сын, позвал его. Вася выглянул. Его передергивало от недавнего наказания. Глаза опухшие, ручки трясутся.
—Иди, садись, —строго сказал отец, показав пальцем на стул.
Вася сел, не сводя с бати напуганного взгляда. Из носа мальчика текла прозрачная слизь, лицо было красным.
—Ну что, оболтус, долго еще под себя ходить будешь? —строго спросил отец, закусывая водку салом.
Помотав головой, Вася всхлипнул.
—Большой уже, а всё никак помочиться правильно не можешь. Всю кровать проссал, полы уже от твоих луж скрипят. Хм, Васька, и кем ты станешь, когда вырастешь?
Мальчик не знал, что ответить. Ему хотелось спать, даже есть уже не так хочется, лишь бы спрятаться подальше, чтобы никто его не нашел. Жаль, что тетя Вера уже ушла.
—В жизни как бывает, Вась, —начал свои пьяные разговоры батя, —или ты, или тебя. Так надо быть во всем первым, понимаешь?
Вася кивнул. Он не понимал, но лучше кивать, как делает мама, чтобы папка не злился.
—А если чуть промахнулся, то тебя задавят, понимаешь? Чтобы жить и не тужить, надо всегда и везде быть первым.
Так и случилось. В роду Ивана и Лильки не было осужденных. Первыми посадили эту сладкую парочку за то, что они начали воровать сначала у соседей, а потом пошли дальше – магазин, контора… Лилька, волнуясь за мужа, с удовольствием принимала участие в его махинациях. Даже к бутылке начала прикладываться за компанию.
Мария Петровна к этому времени уже оправилась после инсульта и приехала домой. Не замечая, что творится у нее под носом, она чуть с ума не сошла, когда ее сына посадили. А через несколько дней забрали и Лильку, как соучастницу. В ту пору Васе еще не было пяти лет.
—Ну что, Васька, ты здесь никому не нужен. Буду отдавать тебя в детдом, —сказала бабушка, выводя мальчика из хаты.