В квартире стояла гнетущая тишина, нарушаемая лишь шуршанием картонных коробок и редким звяканьем посуды. Лариса методично упаковывала кухонную утварь, стараясь не думать о том, как двадцать лет назад они с Олегом точно так же распаковывали эти тарелки, радуясь каждой мелочи в их новом семейном гнезде. Теперь же каждый предмет, казалось, нёс в себе частичку боли.
Из соседней комнаты доносилось глухое ворчание мужа – он тоже занимался разборкой вещей. Внезапно всё стихло. Лариса замерла, интуитивно почувствовав неладное. Затем послышались тяжёлые шаги.
– Так-так, что у нас здесь? – голос Олега звучал непривычно холодно. В руках он держал старую коробку, выкрашенную в нежно-голубой цвет. На крышке выцветшими чернилами было выведено "Семейный архив".
Сердце Ларисы пропустило удар. Эту коробку она собиралась забрать незаметно, в последний момент. В ней хранилось самое дорогое – фотоальбомы, которые она бережно собирала все эти годы.
Олег медленно открыл крышку, и по его губам скользнула язвительная усмешка:
– Я так и думал. Решила втихаря умыкнуть *нашу* историю?
– Олег, – Лариса старалась говорить спокойно, хотя внутри всё дрожало, – эти альбомы...
– Что – *эти альбомы*? – перебил он, доставая первый из них. – Разделим всё, даже фотографии! – его голос звенел от плохо скрываемой обиды. – Почему они должны быть только твоими? Почему всё самое ценное ты всегда присваиваешь себе?
Лариса стояла, оглушённая этими словами. В горле встал ком, а руки невольно сжались в кулаки. Первым порывом было выхватить альбом, прижать к груди, защитить... Но она заставила себя глубоко вдохнуть.
– Это не только фотографии, – наконец произнесла она, и её голос дрогнул. – Это наша жизнь, Олег. Ты не можешь просто... просто порезать её на куски, как пирог!
Он хмыкнул, небрежно пролистывая страницы:
– Жизнь? А по-моему, это просто бумага с картинками. Картинками, которые *ты* отбирала, *ты* раскладывала, *ты* подписывала... – Он захлопнул альбом. – Знаешь, что я вижу? Твою версию нашей жизни. А где моя?
В его словах была какая-то горькая правда, от которой у Ларисы защемило сердце. Действительно, это она была хранительницей семейной истории. Она выбирала, какие моменты достойны остаться в памяти, какие фотографии попадут в альбом. Но разве это было чем-то плохим?
– Ты никогда не интересовался, – тихо сказала она. – Я просила тебя помочь разобрать фотографии после отпуска в Крыму, помнишь? Ты сказал, что это "женские глупости"...
– А теперь эти "глупости" вдруг стали важны? – он горько усмехнулся. – Что ж, давай разберём их вместе. Напоследок.
Лариса подошла к коробке и достала другой альбом – в тёмно-синей бархатной обложке с золотым тиснением "Наши дети". Её пальцы нежно погладили корешок, стирая невидимые пылинки.
– Посмотри, – её голос звучал мягко, но настойчиво. – Вот, это Настя в первом классе...
Она открыла альбом, и первое же фото словно оживило воспоминания: их маленькая девочка в белом фартуке, с огромными белыми бантами, держит в руках букет астр. На лице – серьёзность первоклассницы, но в глазах пляшут чёртики.
– А здесь... здесь Миша на выпускном.
Фотография была сделана в школьном дворе. Их сын, уже почти мужчина, в строгом костюме, но с таким родным мальчишеским взглядом. Рядом – одноклассники, все счастливые, полные надежд...
– Как ты можешь требовать разделить это? – Лариса перевернула ещё несколько страниц. – Смотри: первый зуб Насти, Мишины грамоты, их первая поездка на море...
Олег стоял, скрестив руки на груди. По его лицу пробежала тень:
– Ах, да. Драгоценные моменты! – он язвительно усмехнулся. – Знаешь, что я вижу на этих фотографиях? Как я постоянно стоял на втором месте. После твоих альбомов, после твоих идеальных воспоминаний...
– О чём ты говоришь? – Лариса недоуменно покачала головой.
– О том, что ты всегда была одержима созданием этой... – он махнул рукой в сторону альбома, – этой идеальной картинки! "Олег, улыбнись!", "Олег, встань ближе!", "Нет, давай переснимем, ты моргнул!" А я? Я просто хотел жить, а не позировать для твоей чёртовой фотолетописи!
В этот момент скрипнула дверь. На пороге стояла Настя – их двадцатипятилетняя дочь, так похожая на молодую Ларису. Она переводила растерянный взгляд с отца на мать.
– Что здесь происходит? – спросила она тихо.
Олег дёрнулся, как от удара:
– Ничего особенного. Делим имущество.
– Папа хочет разделить семейные альбомы, – горько произнесла Лариса.
Настя шагнула вперёд, её глаза вспыхнули:
– Оставь это маме, папа! – она покачала головой. – Зачем тебе эти фото, если ты даже не смотрел их последние десять лет? Я не помню, чтобы ты хоть раз...
– Настя! – раздался от двери другой голос. В комнату вошёл Михаил – их старший, молчаливый и рассудительный. – Не вмешивайся.
– Почему это? – Настя резко повернулась к брату. – Ты же сам знаешь, что папа...
– Знаю что? – Михаил нахмурился. – Что мама всегда присваивала себе наши общие вещи? Может, пора поделить всё по-честному?
Лариса почувствовала, как земля уходит из-под ног. Даже Миша... её мальчик, её защитник...
– По-честному? – Настя горько рассмеялась. – А ты помнишь, кто клеил твои разорванные тетрадки? Кто собирал эти альбомы по крупицам? Кто подписывал каждую фотографию, чтобы память о наших "первых разах" не затерялась?
– Вот именно! – вмешался Олег. – Всё сама, сама, сама! А мы так, статисты в твоём идеальном спектакле!
– Нет, пап, – Настя покачала головой. – Мы семья. Были ею. А семью нельзя разделить по законам имущественного права.
– Можно, – глухо отозвался Михаил. – Если это справедливо.
– Справедливо? – голос Насти зазвенел от возмущения. – А ты помнишь, Миш, как мы потеряли твою любимую фотографию с рыбалки? Кто полночи перебирал старые конверты с плёнками, чтобы найти негатив и перепечатать снимок?
– Это другое, – Михаил упрямо сжал губы. – Мама просто...
– Просто что? – Настя подошла к брату вплотную. – Просто любила нас? Просто хотела сохранить каждый важный момент?
– Нет! – Михаил повысил голос. – Просто создавала иллюзию идеальной семьи! Где всё красиво, где все улыбаются, где нет ссор и обид!
Лариса, слушая перепалку детей, механически перебирала альбомы. Её пальцы вдруг нащупали что-то – отдельный снимок, завалившийся между страницами. Она медленно достала фотографию, и сердце пропустило новый удар.
Это был их первый семейный отпуск на море. Настя – крошечная трёхлетняя принцесса в розовой панамке, Миша – серьёзный восьмилетний защитник сестрёнки. Олег обнимает их обоих, а она, Лариса, прижимается к мужу, положив голову ему на плечо. На обороте выцветшими чернилами было написано: "Мы, наконец-то, счастливы".
В комнате вдруг стало очень тихо. Даже дети перестали спорить, заметив, как изменилось лицо матери.
– Что там? – тихо спросил Олег, делая шаг к Ларисе.
Она молча протянула ему снимок. Фото в руках Олега едва заметно дрогнуло.
– Помнишь этот день? – едва слышно прошептала Лариса.
– Как будто это было вчера, – он провёл пальцем по глянцевой поверхности. – Настя весь день строила замки из песка...
– А Миша их фотографировал твоим фотоаппаратом, – подхватила Лариса. – Ты тогда так боялся, что он его уронит...
– Но я не уронил, – тихо вставил Михаил, подходя ближе. – Ты сам учил меня, пап, как правильно держать камеру.
– А потом мы все вместе ловили медуз! – неожиданно улыбнулась Настя. – И ты, папа, говорил, что они приносят счастье...
Олег поднял глаза от фотографии. В них блестели непрошеные слёзы:
– Мы действительно были счастливы. И я... – он сделал глубокий вдох, – я не хочу забывать это. Но и не хочу делить.
– Пап... – Настя осторожно коснулась его руки.
– Знаешь, что самое страшное? – Олег посмотрел на дочь. – Я ведь правда не заглядывал в эти альбомы последние годы. Боялся. Боялся увидеть то, что потерял. То, что мы все потеряли.
Лариса почувствовала, как по щеке катится слеза:
– Мы не потеряли воспоминания, Олег. Они всё ещё здесь, – она положила руку на альбом. – И они принадлежат всем нам. Даже если мы больше не семья.
Михаил вдруг крепко обнял сестру:
– Прости, я погорячился. Просто... просто больно видеть, как всё рушится.
– Я знаю, – прошептала Настя, прижимаясь к брату. – Я тоже боюсь...
Лариса медленно собрала разложенные на столе альбомы. Её движения были спокойными, почти торжественными. Она провела рукой по стопке, словно лаская, затем повернулась к детям:
– Знаете что? – она слабо улыбнулась. – Это ваша история. Не моя, не папина – ваша.
Она протянула альбомы Насте и Михаилу:
– Пусть они останутся у вас. А я... я начну новую историю.
Настя растерянно посмотрела на мать:
– Мам, но как же...
– Тише, – Лариса покачала головой. – Самые важные воспоминания – они здесь, – она коснулась груди. – Их не нужно делить. Их вообще нельзя разделить, как бы мы ни старались.
Олег стоял у окна, глядя на догорающий закат. Его плечи были опущены, словно с них сняли тяжёлый груз. Он повернулся к дочери:
– Настя, – его голос звучал непривычно мягко. – Я был неправ. Просто... – он запнулся, подбирая слова. – Просто сложно отпускать... всё. Знаешь, когда заходишь в пустую квартиру, и кажется, что твоя жизнь превратилась в чистый лист... это пугает.
– Пап, – Настя подошла к отцу и взяла его за руку. – Но ведь чистый лист – это не только конец. Это ещё и начало. Новой истории.
Михаил задумчиво листал один из альбомов:
– Знаете... а ведь сейчас можно сделать копии. Отсканировать все фотографии, сохранить в цифровом виде. И у каждого будет своя копия.
– И каждый сможет добавлять свои воспоминания! – подхватила Настя. – Создавать собственную версию нашей истории.
Олег и Лариса переглянулись. В этом коротком взгляде промелькнуло что-то – может быть, тень прежней нежности, а может, просто благодарность за те годы, что они прожили вместе.
– Только пообещайте мне кое-что, – Лариса посмотрела на детей. – Не переписывайте прошлое. Оно было разным – счастливым и грустным, правильным и не очень. Но оно было настоящим. Нашим.
Михаил достал телефон:
– Я знаю хорошую программу для сканирования. Давайте начнём прямо сейчас?
– Сейчас? – Олег удивлённо поднял брови.
– А почему нет? – Настя уже раскладывала фотографии на столе. – Смотрите, вот эта, с морем – она должна быть у каждого.
Лариса наблюдала, как её дети, склонившись над столом, бережно перебирают снимки. Как Олег, забыв о своей обиде, рассказывает историю какой-то фотографии. Как прошлое, которое едва не разорвали на части, собирается заново – но уже иначе, по-новому.
Она тихонько вышла на балкон. Летний вечер окутывал город тёплой дымкой. Где-то вдалеке играла музыка, с детской площадки доносился смех. Жизнь продолжалась. И пусть её семейный альбом закрылся на последней странице – впереди были чистые листы. Для новых историй. Для новых воспоминаний. Для новой жизни.
А старые фотографии... что ж, они останутся тем, чем должны быть – свидетельством того, что любовь была. Что счастье было. Что всё было не зря.
----------
Дорогие читатели, поделитесь своим мнением о рассказе пожалуйста. Давайте обсудим?
Сегодня будут новые интересные истории, поэтому прошу поддержать лайком 👍 и подписаться на канал, чтобы прочитать первыми и ничего не пропустить.
-----------------
Рекомендую так же прочесть: