Ирина стояла у плиты, рассеянно помешивая суп, когда входная дверь распахнулась без звонка. Громкий стук каблуков по паркету заставил её вздрогнуть — этот звук она узнала бы из тысячи. Светлана Павловна. Свекровь.
— Ирочка! — раздался звонкий голос из прихожей. — У вас дверь была не заперта, представляешь? А если бы воры?
Ирина машинально одёрнула домашнюю футболку, украдкой глянула на часы — половина двенадцатого, самое время для неожиданных визитов. В прихожей уже шуршали пакеты, цокали каблуки, а через мгновение на пороге кухни возникла Светлана Павловна собственной персоной — статная, подтянутая, с идеальной укладкой и в костюме, будто не в гости пришла, а на деловые переговоры.
— Боже мой, что у вас тут... — Светлана Павловна окинула кухню профессиональным взглядом ревизора. — На столе чай недопитый, продукты не разобраны... Ирочка, ну как же так?
Не дожидаясь ответа, она решительно двинулась к столу, попутно выгружая содержимое своих пакетов. На столешнице появился внушительный торт в праздничной упаковке, следом — пакеты с продуктами.
— Я тут подумала — загляну к вам, проверю, как вы. Антоша так много работает...
Ирина почувствовала, как внутри закипает раздражение. Она прикусила губу, сосчитала до трех и произнесла максимально спокойно:
— У нас всё есть, Светлана Павловна. Мы просто не успели разобрать покупки.
Но свекровь уже открыла холодильник и цокала языком, рассматривая его содержимое.
— Совсем пусто! Ну как же так? Антон работает, ему питаться надо...
Ирина сжала кулаки за спиной. Ей хотелось закричать, что в их семье всё прекрасно, что они с мужем сами решают, что и когда покупать, что она прекрасно справляется с хозяйством. Но слова застряли в горле, когда в дверном проёме показались ещё две фигуры.
— А это Валентина Петровна, ты же помнишь мою двоюродную тётю? И Нина Сергеевна, соседка моя, — Светлана Павловна лучезарно улыбнулась. — Я их пригласила, надеюсь, вы не против?
Ирина застыла посреди кухни, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Её маленькая кухня, её личное пространство, её дом внезапно превратились в проходной двор. В висках застучало, к горлу подкатила тошнота.
— Я ничего не понимаю, — голос прозвучал глухо, будто чужой. — Что вы все здесь делаете?
Но Светлана Павловна уже командовала парадом: расставляла чашки, нарезала торт, раздавала указания своим "союзницам". А Ирина всё стояла, застыв посреди собственной кухни, и чувствовала себя лишней на этом празднике жизни. В голове билась единственная мысль: "Господи, хоть бы Антон поскорее вернулся с работы..."
Гостиная наполнилась звуками чаепития и громкими голосами. Ирина сидела на самом краешке дивана, будто готовая в любой момент сорваться и убежать. Её взгляд то и дело возвращался к семейным альбомам, которые Светлана Павловна притащила с собой — массивные, в потёртых обложках, они лежали на журнальном столике как молчаливое напоминание о прошлом, которое теперь использовалось как оружие.
— Вот, посмотрите, — Светлана Павловна перевернула очередную страницу альбома. — Это Антоша в третьем классе. Видите, какой худенький? Я его тогда отварами поила, по три раза в день заставляла есть. А эта фотография — первый день в университете. Я ему такой костюм купила, сама выбирала...
Нина Сергеевна и Валентина Петровна синхронно закивали, издавая восторженные охи и ахи. Ирина почувствовала, как к горлу подступает ком.
— А сейчас, — продолжала Светлана Павловна, многозначительно поглядывая на невестку, — всё по-другому. Молодёжь считает, что всё знает лучше нас. А я вот всегда говорю — без матери никуда. Я всё тянула на себе — и работу, и дом, и ребёнка. Без меня ничего бы не получилось.
Ирина резко встала. Чашка в её руках звякнула о блюдце.
— Извините, — пробормотала она и быстрым шагом направилась в спальню.
Дрожащими пальцами она достала телефон и набрала номер Маши, лучшей подруги. Телефон пикнул несколько раз, прежде чем на том конце ответили.
— Машка, — зашептала Ирина, забившись в угол между шкафом и окном, — это какой-то кошмар. Она просто хочет показать, что я ни на что не способна! Привела своих... экспертов по семейной жизни. Сидят там, обсуждают, какая я никудышная хозяйка...
За дверью послышались шаги, и в спальню заглянул Антон. Его лицо выражало смесь беспокойства и растерянности.
— Маш, я перезвоню, — быстро сказала Ирина и опустила телефон.
— Ира, — Антон присел рядом с ней на кровать, — ты же знаешь, мама просто так устроена. Ей нужно чувствовать, что она нужна. Она же от чистого сердца...
— От чистого сердца?! — Ирина вскочила, её голос дрожал. — А мне нужно, чтобы она перестала нас контролировать! Это наш дом, Антон! Наша жизнь! Я не хочу, чтобы каждый мой шаг оценивался комиссией во главе с твоей мамой!
В гостиной снова раздался смех, и Ирина невольно вздрогнула. Антон потёр переносицу — жест, который появлялся у него в моменты сильного стресса.
— Может, нам стоит просто... — начал он.
— Просто что? — перебила Ирина. — Смириться? Позволить ей и дальше вмешиваться в нашу жизнь? Я люблю тебя, Антон, но я не могу так больше. Я задыхаюсь. Понимаешь? За-ды-ха-юсь!
Она опустилась на пол, обхватив колени руками. В коридоре снова послышались шаги — на этот раз цокающие каблуки Светланы Павловны.
— Антоша! — раздался её голос. — Иди к нам, я как раз рассказываю, как мы с твоим папой квартиру получали!
Антон бросил беспомощный взгляд на жену, затем на дверь. Ирина горько усмехнулась:
— Иди. Тебя мама зовёт.
Он постоял ещё несколько секунд, будто хотел что-то сказать, но затем молча вышел из комнаты. А Ирина осталась сидеть на полу, слушая, как за стеной чужие голоса решают, как ей жить дальше.
Гости наконец разошлись. Ирина сидела за кухонным столом, обхватив ладонями остывшую чашку кофе. В голове было пусто. День вымотал её окончательно. На столе остатки торта, крошки, чайные пятна на скатерти — следы "дружеского" визита.
Светлана Павловна гремела посудой у раковины. Ирина искоса наблюдала за её спиной — прямой, напряжённой. В другой день она бы промолчала, проглотила, как глотала все эти месяцы. Но сегодня что-то надломилось.
— Знаете, — начала Ирина, удивляясь спокойствию собственного голоса, — я хотела с вами поговорить.
Светлана Павловна обернулась, вытерла руки полотенцем:
— Что-то случилось?
— Случилось, — Ирина отодвинула чашку. — Вы сегодня пришли без звонка. Привели людей. В мой дом.
— В ваш дом? — Свекровь прищурилась. — По-моему, это дом моего сына.
— Нет, — Ирина покачала головой. — Это наш общий дом. Мой и Антона.
На кухню вошёл Антон, замер в дверях. Ирина почувствовала, как у неё дрожат руки, но продолжила:
— Я благодарна вам за заботу. Правда. Но мы с Антоном хотим жить своей жизнью. Сами решать свои проблемы.
— Вот значит как! — Светлана Павловна всплеснула руками. — Выходит, я теперь лишняя? А то, что я для вас делаю...
— Мам, — тихо сказал Антон, — никто не говорит, что ты лишняя.
— Нет? А что тогда? — она повернулась к сыну. — Я же вижу, как твоя жена морщится от каждого моего слова! Как будто я... как будто я враг какой-то!
— Я не считаю вас врагом, — Ирина встала. — Но когда вы приходите без предупреждения, командуете в моём доме, указываете, как жить...
— А что я такого делаю? — перебила Светлана Павловна. — Забочусь! Переживаю! Антоша худеет, я же вижу! А у вас в холодильнике шаром покати!
— Мам, — Антон шагнул вперёд. — Я не худею. И мы прекрасно справляемся.
— Ты всегда на её стороне! — в голосе Светланы Павловны зазвенели слёзы.
— Нет сторон, мам. Есть я и Ира — мы семья. И есть ты — моя мама, которую я люблю. Но ты должна принять: мы взрослые люди.
Светлана Павловна опустилась на стул. Её плечи поникли, она вдруг стала выглядеть старше.
— Я просто боюсь, — сказала она неожиданно тихо. — Боюсь, что буду не нужна. Что вы... что ты, Антоша, совсем отдалишься.
— Мам, — Антон присел рядом, взял её за руку. — Этого не будет. Но нам нужно научиться быть семьёй. По-новому. Без контроля, без обид. Просто быть рядом, когда нужно.
Ирина смотрела на них — мать и сына — и чувствовала, как внутри что-то отпускает. Может, здесь, в этой тесной кухне, среди запаха остывшего чая и недоеденного торта, они наконец-то начали говорить начистоту.
Прошёл месяц. Ирина стояла у окна на кухне Светланы Павловны и методично перебирала яблоки — одни в начинку, другие в компот. За спиной шуршало тесто — свекровь раскатывала его для пирога, тихонько напевая что-то себе под нос.
— Антон звонил, — сказала Ирина, откладывая очередное яблоко. — Говорит, задержится в офисе.
— Весь в отца, — хмыкнула Светлана Павловна. — Тот тоже вечно на работе пропадал.
Ирина искоса глянула на свекровь — та ловко орудовала скалкой, и в этом привычном движении было что-то успокаивающее. Странно, как быстро всё изменилось после того вечернего разговора.
— Знаешь, — вдруг сказала Светлана Павловна, не отрываясь от теста, — я тут старые фотографии разбирала. Нашла свои первые годы замужества. Господи, какая же я была зелёная! Ничего не умела, всего боялась...
Она замолчала, задумавшись. Потом добавила:
— Помню, как первый борщ варила. Свекровь моя на работе была, я решила — сама справлюсь. Накрошила всё как попало, плаваю по кухне как слепой котёнок. Муж с работы пришёл, а там... — она махнула рукой. — В общем, пересолила так, что есть невозможно. Плакала потом в ванной.
Ирина отложила нож, повернулась к свекрови:
— И что вы сделали?
— Ничего, — Светлана Павловна усмехнулась. — Муж съел. Весь! Представляешь? Только воды выпил потом, наверное, литра три. А на следующий день свекровь пришла и говорит: "Давай вместе сварим. Просто посмотришь, как я делаю". Без нотаций, без упрёков.
В кухне запахло корицей — Ирина засыпала ею яблоки. Этот рецепт она узнала от мамы, но почему-то именно сейчас захотелось поделиться им со свекровью.
— Вы знаете, — сказала она, помешивая начинку, — я ведь тоже много чего не умела, когда замуж вышла. И сейчас учусь.
Светлана Павловна подошла, заглянула в кастрюльку с яблоками:
— Корица?
— Да, и ещё щепотка имбиря. Мама всегда так делала.
Свекровь кивнула:
— Надо будет запомнить. Знаешь, я ведь... — она замялась. — Я ведь не со зла тогда. Просто забыла, каково это — быть молодой женой. Когда всё впереди, когда всему учишься.
За окном начал накрапывать дождь. Они молча смотрели, как капли сбегают по стеклу, и каждая думала о своём.
— А давайте всё-таки сделаем два пирога, — предложила вдруг Ирина. — Один с вашей начинкой, другой — с моей. Антон придёт, попробует — скажет, какой вкуснее.
Светлана Павловна рассмеялась:
— Этот хитрец? Да он оба съест и скажет, что одинаково вкусные!
— Весь в отца, да? — подмигнула Ирина.
Они рассмеялись обе, и в этом смехе растворилось что-то старое, колючее, что раньше стояло между ними. А с подоконника пахло яблоками и корицей, и казалось, что именно так и должна пахнуть осень — уютом, теплом и пониманием.