С самого утра на душе было тревожно. Может, это весеннее солнце так играло с настроением, а может, предчувствие не обмануло — Тамара явилась без предупреждения, когда я только собиралась протереть пыль в гостиной.
— Оленька, я тут мимо проходила, — прощебетала золовка, снимая свой модный зелёный плащ. — Думаю, дай загляну, проведаю, как вы тут...
Я невольно одёрнула домашнюю футболку, пытаясь придать себе более презентабельный вид. Но тамарин придирчивый взгляд уже скользил по комнате, подмечая каждую пылинку, каждую неровно лежащую салфетку.
— Боже мой, — она провела пальцем по книжной полке, — когда здесь в последний раз протирали пыль?
Внутри всё сжалось. Я хотела объяснить, что как раз собиралась заняться уборкой, но слова застряли в горле. А Тамара уже двинулась на кухню, цокая каблуками по паркету.
— Так-так, — её голос звучал всё громче, — а это что такое?
Я поспешила следом. Золовка распахнула дверцу холодильника, окидывая критическим взглядом его содержимое.
— Господи, у вас даже нормальных продуктов нет! Мой брат что, одними полуфабрикатами питается? — Она достала контейнер с вчерашним ужином. — И это ты называешь едой?
— Паша вчера всё съел с удовольствием... — пробормотала я, чувствуя, как краснеют щёки.
— Ах, съел... — Тамара захлопнула холодильник. — Потому что выбора не было! Мужчину нужно кормить правильно. Я-то знаю, я двадцать пять лет замужем.
Она присела на краешек кухонного стула, поправляя идеально уложенные волосы. Я стояла, переминаясь с ноги на ногу, как нашкодившая школьница.
— Знаешь что, — Тамара постучала наманикюренным пальцем по столу, — ты займись домом, а я посмотрю, как ты справишься. Начни с обеда!
В её голосе звучала такая безапелляционность, что у меня перехватило дыхание. Хотелось возразить, сказать, что я прекрасно справлялась все эти месяцы без её надзора. Но я просто кивнула, глотая обиду.
— И начни с уборки, — добавила она, доставая телефон. — А я пока поработаю тут, если ты не возражаешь.
Возражать? Нет, конечно нет. Я механически взяла тряпку и принялась протирать кухонные шкафчики, чувствуя, как спина покрывается холодным потом под пристальным взглядом золовки. В голове крутились десятки ответов, которые я могла бы ей дать. Но страх испортить отношения с семьёй мужа был сильнее.
Тамара листала что-то в телефоне, изредка комментируя мои движения: "Сверху вниз протирай, а не как попало", "Не забудь за плитой", "Ты всегда так медленно работаешь?"
А я всё думала о Паше, который сейчас сидит в своём офисе и даже не подозревает, какое представление развернулось на нашей кухне. Интересно, он встанет на мою сторону, если узнает? Или скажет, что сестра желает нам добра?
Солнечный луч пробивался через занавеску, высвечивая пляшущие в воздухе пылинки. Они кружились в каком-то своём танце, свободные и беззаботные. А я чувствовала себя птицей в золотой клетке, где каждое моё движение оценивается и критикуется.
Часы на стене мерно отсчитывали время, а впереди был ещё целый день под присмотром моей "доброжелательной" золовки.
— А давай устроим семейный ужин! — Тамара оторвалась от телефона после двух часов "наблюдения" за моей уборкой. — Позовём Машу с Серёжей, они давно не были у вас.
Я замерла с половником в руке. Только семейного ужина мне сейчас не хватало.
— Сегодня? — мой голос предательски дрогнул. — Но уже три часа дня...
— А что такого? — Тамара поднялась, одёргивая свою дорогую блузку. — Настоящая хозяйка должна уметь организовать приём гостей в любой момент. Я вот у себя...
— Хорошо, — перебила я, понимая, что сейчас начнётся очередная лекция о её кулинарных подвигах. — Что будем готовить?
Тамара просияла, явно довольная моей капитуляцией.
— Я уже всё продумала! — она достала из сумочки блокнот с золотым тиснением. — Сделаем мой фирменный салат с крабовыми палочками, запечём мясо с овощами и...
— У меня есть свой рецепт мяса, — решилась я. — Паше нравится.
Золовка замерла, приподняв безупречно выщипанные брови:
— Твой рецепт? — В её голосе звучало столько снисходительности, что захотелось провалиться сквозь землю. — Ну-ну, расскажи.
Я начала перечислять ингредиенты, но Тамара перебила меня на половине:
— Нет-нет-нет! Это всё неправильно. Кто же так мясо готовит? Вот у меня есть проверенный рецепт...
Мы отправились в магазин. Точнее, Тамара повела меня, как учительница нерадивую ученицу. Она придирчиво выбирала продукты, отвергая то, что я предлагала:
— Эти помидоры слишком мягкие... Нет, этот укроп уже желтеет... Боже мой, ты действительно хотела взять этот сыр?
Каждое её замечание било точно в цель. Я чувствовала себя всё меньше и меньше, словно сжималась под её критическим взглядом. В голове стучала единственная мысль: "Когда это закончится?"
Вернувшись домой, мы разложили продукты на кухонном столе. Вернее, Тамара раскладывала, а я стояла рядом, готовая выполнять указания.
— Так, начинаем с салата, — скомандовала она. — Только не режь кубиками, как ты любишь. Это же не столовая!
Я послушно взяла нож, стараясь нарезать овощи тонкой соломкой, как учила Тамара. Руки дрожали, и нарезка получалась неровной.
— Ну кто так режет? — послышалось над ухом. — Дай сюда!
Тамара выхватила у меня нож и принялась демонстрировать "правильную" технику. Я смотрела на её уверенные движения и чувствовала, как внутри поднимается волна протеста. Это же мой дом, моя кухня! Почему я позволяю командовать собой?
— А теперь укроп, — Тамара протянула мне пучок зелени. — Только не много, это же не сено!
Я машинально потянулась за укропом, но замерла. Паша любит много зелени. Всегда просит добавить побольше...
— Ну что ты застыла? — В голосе золовки появились нотки раздражения. — Время идёт!
Я посмотрела на часы — половина шестого. Скоро придёт Паша. А там и гости подтянутся... В висках застучало. Вспомнились все те вечера, когда мы с мужем уютно ужинали вдвоём, смеялись, обсуждали прошедший день. Без критики, без надзора, без этого бесконечного чувства неполноценности.
— Ну кто кладёт столько укропа в салат? Это же смешно! — усмехнулась Тамара, стоя за моей спиной.
А я вдруг поняла, что больше не могу. Просто не могу...
К семи часам гости собрались за столом. Маша с Серёжей, Тамара, мы с Пашей — вроде небольшая компания, а воздух в комнате казался густым от напряжения. Или это только мне так чудилось?
Я расставляла тарелки с едой — свою, не по рецептам Тамары. В какой-то момент руки перестали дрожать, и пришло странное спокойствие. Будь что будет.
— Ой, как вкусно пахнет! — Маша потянулась к салату. — Оля, это твой фирменный?
Тамара демонстративно поджала губы:
— Ну, фирменным я бы это не назвала... — она покачала головой. — Я говорила, что так делать нельзя, но...
— По-моему, очень вкусно, — перебил её Серёжа, накладывая себе вторую порцию. — Особенно мясо. В чём секрет маринада?
Я открыла рот, чтобы ответить, но Тамара опередила:
— Это всё неправильно приготовлено. Вот я всегда говорю: мясо нужно мариновать минимум сутки, а не как тут... — она критически осмотрела блюдо. — И специи совсем не те. Это же позор!
В комнате повисла тишина. Такая звенящая, что слышно было, как тикают часы на стене. Паша уткнулся в тарелку, Маша с Серёжей переглянулись.
А во мне что-то щёлкнуло. Словно лопнула невидимая струна, которая всё это время удерживала меня от...чего? От того, чтобы быть собой?
— Знаешь что, Тамара, — мой голос прозвучал неожиданно твёрдо. Я даже сама удивилась. — Это мой дом.
— Что? — она уставилась на меня так, будто я вдруг заговорила на китайском.
— Это мой дом, — повторила я, чувствуя, как внутри разливается тепло. — И я буду готовить так, как считаю нужным. С укропом или без. С твоими специями или своими.
— Но я же только хотела помочь! Ты же всё делаешь неправильно! — Тамара попыталась схватить нить контроля, но я уже не позволила.
— Неправильно — для кого? — я посмотрела ей прямо в глаза. — Для тебя? Возможно. Но это мой дом, моя кухня и моя жизнь. И я буду жить её по своим правилам.
Паша поднял голову от тарелки. В его глазах читалось удивление, смешанное с... гордостью? Он потянулся и взял меня за руку.
— А мне нравится, как готовит Оля, — сказал он негромко, но твёрдо. — Всегда нравилось.
Тамара побледнела. Её пальцы, сжимавшие вилку, побелели от напряжения.
— Паша, но я же твоя сестра! Я лучше знаю...
— Нет, не знаешь, — он покачал головой. — Ты знаешь, как готовить в своём доме. А это — дом Оли. И если тебе здесь что-то не нравится...
— Можешь просто не приходить, — закончила я тихо, но уверенно.
Маша издала какой-то странный звук — не то смешок, не то всхлип. Серёжа продолжал невозмутимо есть салат, но в уголках его губ пряталась улыбка.
Тамара медленно положила вилку. На её лице промелькнуло что-то похожее на растерянность. Впервые за все эти годы она выглядела... уязвимой?
— Я... — она запнулась, явно не зная, что сказать. — Я просто хотела как лучше.
— Я знаю, — ответила я мягче. — Но иногда "лучше" — это просто позволить другим быть собой.
В комнате снова повисла тишина. Но теперь она была другой — не напряжённой, а какой-то... очищающей. Словно после грозы, когда воздух свежий и чистый.
Тамара молча встала из-за стола.
— Спасибо за ужин, — произнесла она официальным тоном. — Мне пора.
Никто не стал её удерживать.
После ухода Тамары мы ещё долго сидели с Машей и Серёжей. Разговор тёк легко, без напряжения, которое обычно сопровождало семейные встречи. Я даже не заметила, как стрелки часов перевалили за одиннадцать.
— Прости, что мы так засиделись, — Маша обняла меня в прихожей. — Давно не было так... уютно.
Когда за гостями закрылась дверь, мы с Пашей молча убирали со стола. В голове крутились события вечера, и где-то глубоко внутри всё ещё подрагивала струна волнения.
— Знаешь, — Паша вдруг остановился с тарелками в руках, — я должен перед тобой извиниться.
— За что? — я подняла глаза от скатерти, которую складывала.
— За то, что позволял Тамаре... — он запнулся, подбирая слова. — За то, что не останавливал её раньше. Просто она всегда была такой — старшая сестра, знает лучше всех... А я привык.
Он поставил тарелки и подошёл ко мне:
— Но сегодня, когда ты встала и сказала всё это... — в его глазах появилась тёплая улыбка. — Я вдруг понял, какой же я был трус.
— Паш...
— Нет, правда. Я должен был защищать тебя, наш дом, наши правила. А вместо этого...
Я прижалась к его плечу, вдыхая родной запах:
— Главное, что ты сейчас это понимаешь.
Утром, когда Паша уже ушёл на работу, в дверь позвонили. На пороге стоял курьер с небольшой коробкой. Внутри оказался красивый фартук и записка, написанная знакомым почерком с идеальным наклоном букв:
"Оля, я долго думала этой ночью. Наверное, с возрастом труднее признавать свои ошибки, но... ты права. Каждый дом живёт по своим правилам, и я не имела права навязывать свои.
Этот фартук я купила в том магазине, где мы с тобой были вчера. Хотела сначала взять другой — точно такой, как у меня. Но потом подумала: может, пора позволить каждому выбирать свой путь? Даже в мелочах.
Не знаю, сможешь ли ты простить мою бестактность. Но если да — я бы хотела научиться быть не учителем, а просто... сестрой. Тамара.
P.S. А укроп в твоём салате действительно оказался к месту. Только никому не говори, что я это признала."
Я провела рукой по мягкой ткани фартука. Он был совсем не в стиле Тамары — яркий, с весёлым цветочным принтом. Именно такой, какой я бы выбрала сама.
На кухне звякнул телефон — сообщение от Паши:
"Как ты? Может, вечером сделаешь тот самый салат? С укропом, много укропа :)"
Я улыбнулась и надела новый фартук. В окно светило весеннее солнце, на подоконнике потягивался наш кот, а в воздухе пахло... свободой. Свободой быть собой в собственном доме.
Говорят, большие перемены начинаются с маленьких шагов. Или с укропа в салате. Или с courage сказать "нет" тому, что разрушает твой внутренний мир. А может, просто с осознания, что каждый имеет право на свой собственный путь. Даже если этот путь пролегает через кухню.