Начало повести читайте здесь. Глава 1.
Марина вместе с семьёй Веры и Сергея Ершовых вернулась на Родину.
Что можно назвать Родиной? Это город, в котором ты родился? Двор, в который ты впервые вышел нетвёрдыми маленькими ножками, ведомый тёплой и мягкой материнской рукой? А может быть, это правый берег родной реки, местами отмеченный чернеющими пепелищами костров, разводимых молодёжью, чтобы сварить уху, запечь рыбу или ароматную обжигающую картошку? Для Марины это была река. Вятка.
Если сплавляться по ней, то многие пейзажи , повороты и заливы похожи, как близнецы. Зелёные леса с коричневеющими стволами крупных старых деревьев, то тут, то там поверженные неумолимой грозой. Длинные песчаные бережки, ласково подбирающиеся к воде. Холоднющие и тоненькие верёвочки обжигающих ключей, что изгибаясь и кружа ищут путь к большой реке, стремясь раствориться и стать её частью. Кустики ароматной мяты, живучей, способной, будто смеясь, жить на голом песке, высаживая своих деток близко-близко к воде.
Родная деревня уже не та. Всё изменилось в ней. Кажется, и люди другие, из странной и ненастоящей жизни.
По приезду Марина устроилась на завод кладовщиком. Площади большие, много цехов. Изготавливают металлические детали, собирают узлы и соединения.
На тачках привозят в склад, где на огромных стеллажах в деревянных ящиках с именными бирками, отсортированные, ждут они своего часа. На заводе ремонтируют дизельные двигатели. Таких заводов по стране всего три, и кажется, что рабочие чувствуют свою значимость поэтому.
Завод гудит, шипит, дымит. Ворчит и поторапливает людей. Большая бухгалтерия, зайдя в которую, не увидишь лёгкой улыбки девушки в отражении круглого зеркальца, как в «Служебном романе». Здесь женский пол не такой уж женский. Не положено, не к месту.
Вот и Марина, серьёзная, внутренне собранная, пройдя в отдел кадров, выглядела, будто давно работает здесь. Показала аттестат и характеристику с места работы. Взрослая, не замужем, детей нет. Опыт работы имеется.
Светлана Петровна, кадровик, была женщиной средних лет. Среднего роста, светлые волосы аккуратны в её короткой стрижке без следов седины. Есть род женщин, которые очень долго находятся в одном возрасте. В молодости они не кажутся такими уж молодыми. В зрелости - не такие уж они и зрелые. Юбки ниже колен, с поясом из модной искожи с пластиковой пряжкой. Блузки с модными воротничками и строгими вырезами имеют дополнение, то лёгкие, как крылья бабочки, то массивные, как дутая ёлочная игрушка, серьги в цвет. Спасибо сестре, живущей рядом с другой советской республикой, где время моды было намного впереди, нежели в глубинке. Светлана Петровна несколько лет назад овдовела. Муж сильно заболел и неожиданно скончался. Ровно год она, выходя утром на крыльцо ведомственного дома, полученного молодым Сашей накануне бракосочетания, вдыхала дым сигарет «Беломорканал», что курил её муж до самой сме рти. То раздавались шаги в коридоре; то вдруг скрипнула половица в кухне, что беспокоилась лишь в то время, когда хозяева раздвигали ярко-жёлтые шторы, приглашая солнце в дом на лесной опушке. Ровно год жила она, вспоминая каждый день своей короткой, но счастливой семейной жизни. Весёлый, внимательный, с неиссякаемым чувством юмора, он вернулся хромым с вой ны. После танцев предложить проводить серьёзную девушку с непослушной копной белокурых волос. И зажили они счастливо, как часто говорят. Они будто испили свою счастливую чашу до дна всего за несколько лет, не оставив ни капли на последок ещё недавно отчаянно молодой и смешливой Светке, как называл её муж. После его ухода в Светке что-то погасло, и даже волосы стали послушными и серьёзными, как всё в её фигуре.
Светлана Николаевна с первого взгляда увидела «свою» в Марине. Она предложила продолжить обучение в вечерней школе, обстоятельно рассказав, как туда пройти, с какой стороны вход, и как найти директора. Также рассказала, что пока её, Марину, заселят в общежитие. И через пару-тройку лет дадут квартиру с печным отоплением в доме на четыре семьи, если она выйдет замуж. Потому что в приоритете семейные пары, особенно с детьми.
Выходя из отдела кадров, она столкнулась с высоким чубатым парнем в лихо задвинутой на затылок кепке. Рукава робы засучены до локтя, руки в карманах. Отстранённый взгляд оглядел контору, не задев Марину.
- Ну и зазнайка, -подумала Марина, боком протиснувшись в дверь.
Спускаясь по бетонной лестнице, она не знала, что парень развернулся и пристально смотрит ей в след.
Марина поселилась в комнате общежития, некогда бывшим педагогическим училищем.
Вместе с ней жили ещё три девушки. Двое приехали из деревень неподалёку, одна была местная.
Комнаты были небольшие, но тёплые. Толстые стены и высокие потолки. Старинное двухэтажное здание некогда принадлежало купцу и меценату. Перед революцией он отдал это здание под кинотеатр. Там же проходили благотворительные балы на нужды сирот.
Марина с соседками особенно не сближалась, ей это было не нужно. Не вызывала на откровенные разговоры, но и к себе в душу не пускала. Как бы ни казалось со стороны, она помнила своё детство. Помнила маленького Сашеньку и глаза мамы Веры, смотрящие вокруг горьким горем. Помнила ароматный морозный воздух, смешанный с запахом ландыша, который источала её красивая мама, войдя с улицы в их скудное жилище. Она была в воспоминаниях Марины, стояла где-то с краю в своих богатых одеждах и со своим застывше-улыбчивым лицом. Центром воспоминаний девушки была её настоящая мама. Вера. Её тепло помнила Марина. Её тепло. Её тихие слёзы по ночам, когда дом погружался в тишину, но не все его обитатели спали. Марина глубоко хранила воспоминания, будто позабыв об этом, она потеряет часть себя.
Она привыкала на новом месте. До работы было около пятнадцати минут пешком. Дорога была вымощена булыжником, называлась «Екатерининский тракт», по нему гоняли ссыльных в Сибирь. Об этом она узнала на субботней экскурсии в музее, где стоял некогда могучий лось с рогами до потолка и бурый медведь на задних лапах с белым пятном на груди. Были ещё белка и заяц, но их присутствие не вызывало такого ужаса в сердце.
По воскресеньям работники завода занимались отделкой квартир, которые они получат, отработав на предприятии необходимое время.
Марина работала с удовольствием. Податливость штукатурки, помешиваемой в ведре, запах влажных стен, только что получивших новую одежду. Чувство плеча и принадлежности к чему-то большому и важному нравилось ей.
Плечо не всегда было женским. В первое же воскресенье Марина увидела боковым взглядом парня в дерзкой кепке. Он то подносил ей раствор, то грузил с напарником строительный мусор в носилки почему-то около неё. Не глядя на девушку, сосредоточенный на работе, он всё время был неподалёку.
Они познакомились. Слава работал слесарем. Должен в следующем месяце сдать на разряд. Тихий и скромный, за равнодушием он прятал свою застенчивость.
Они стали гулять вечерами. Ходили в кино. Возвращаясь, заходили в липовую аллею, сидели на старой потрескавшейся скамейке, вдыхая медовый аромат . Им было легко вдвоём.
- Можно тебя спросить, - обратилась к парню Марина.
- Да, конечно, - посмотрев в серые серьёзные глаза, ответил тот.
- Почему у тебя нет девушки? - спросила она.
- У меня есть... девушка, - сказал Слава, как будто запнувшись перед словом «девушка». Сейчас расскажу одну историю.
В школе мы дружили втроём, Оля, Витька и я. В армию уходили вместе. Она нас провожала. Прежде чем я в автобус сел, обняла, поцеловала в щёку и сказала, что будет меня ждать. Первый год я служил, как во сне. Перед глазами стояло её родное лицо. По ночам просыпался от воспоминания о том единственном поцелуе. Мы с Витькой вместе служили, попали в Казахстан.
Как-то случилась у нас поездка в соседнюю часть. Выпили немного. Курим на крылечке столовой, и тут мне Витька и говорит:
- Знаешь, Славка, ты не обижайся на меня. В общем, это, Оля меня ждёт.
Меня будто кирзовым сапогом в грудь ударили. Я жил и верил, что она ждёт меня. Напридумывал уже, как к батиному дому пристрой сделаю с отдельными сенцами. Как дрова буду колоть, а она мне воды вынесет попить и полотенцем лицо оботрёт. Не знаю, откуда что взялось. Может, в кино когда видал.
Тут в памяти моей другая картинка выскочила, как она Витьку обняла на прощание, и будто в ухо что-то шепнула. Спрашиваю, это перед армией она тебе обещала?
- Ну да, -говорит, когда в автобус садился.
А мы все втроём уговаривались, что писать друг другу ни за что не станем. Потом встретимся, и дня два на Вятке уху будем варить и рассказывать, как эти два года прожили.
Ай да Оля, об нас обоих позаботилась! Чтоб не скучно нам служилось, видимо хотела.
Мы с Витьком до сих пор дружим, ты видала его. А Олю я больше не встречал. Сестрёнка её младшая сказала, на доктора она уехала учиться и замуж там вышла.
С тех пор, бывало, девчонка и приглянется какая, только тут же сапог я этот снова примеряю. Подумаю, хочешь ещё? Нет, брат, не хочу.
И тебя встретил когда, как на товарища стал смотреть. Серьёзная ты уж, Марин, очень. В первый раз услышал твой смех, когда на стройке котёнок из-под лестницы выскочил, удивился даже. Вот тогда подумал, хочу узнать, какая ты на самом деле. Может ты такая, что не предашь никогда.
В общем, я думаю, ты моя самая настоящая девушка.
Марина не покраснела, не отвела глаз. Только тень лёгкой улыбки коснулась её губ. Слава нравился ей. Не с первого дня знакомства, скорее, со второго. Его серьёзность, обстоятельность. Слава не прогуливал работу. От него никогда не пахло спиртным. Он не ходил провожать разных девушек, будто перебирая колоду карт в попытке найти в ней свою королеву. Были на заводе такие ребята. Марина думала, что тоже нравится ему. Надеялась на это.
-Не буду молчать, как мама Вера, - думала она, представляя свою будущую замужнюю жизнь, -Терпеть не буду.
- Давай, Марин, заявление в ЗАГС подадим. - В профком сообщим, может, в очередь на жильё поставят? Если что, можно и у моих родителей пожить. Но я бы не хотел. Своё - оно всяко своё.
Тут Марина не смогла сдержать улыбки . Вот тебе и молчун, вот тебе и тихоня! Долго запрягает, да быстро едет.
Девушка рассказывала о себе, что они переехали из Магнитогорска. Что её воспитала тётя, которую она считает своей мамой. Но, решив открыто обсуждать всё, о чем можно говорить вслух, решила уточнить.
- Слава, ты мне тоже очень нравишься. Очень, - покраснела Марина.- Давай ещё раз тебе скажу. У меня нет большого приданого, нет богатой родни. За пазухой камень держать не буду, но и молчать тоже. Если будем вместе жить, хочу, чтобы недомолвок между нами не было. Что не нравится - говори сразу. И я сразу буду говорить. Согласен ты на такую жену?
- Конечно согласен! Сами заработаем всё, что нужно. Руки-ноги есть, голова на месте. А терпеть я тоже считаю не надо. Я тебя не обижу, руки на тебя в жизнь не подниму.
Парень обнял её крепко-крепко, так, что у Марины закружилась голова.
- Не одна я больше, подумала девушка. - Теперь мы вдвоём. - Закрыла глаза и вдохнула запах своего единственного, самого родного и самого близкого теперь, человека.
Молодые так и поступили. Взяв отгул на полдня после обеда понедельника (с утра планёрка), налегке сходили в ЗАГС, подали заявление. После Марина предложила пойти к Ершовым.
Сам был на работе, дети бегали на улице. Лето, каникулы, малина, яблоки, и полные штаны счастья.
Вера, как обычно, вся в делах. Варится куриный суп на плите, она перебирает гречку. Мясо можно будет поделить, половину в суп, а половину в кашу.
- Марина, доченька! - Вера поднялась с коричневой, покрашенной половой краской, табуретки. Вытерла ладони о несвежий передник. Распахнула руки, будто хотела не просто обнять Марину, а защитить её.
- Мама, - послушно склонив голову на плечо Вере, произнесла девушка. - Познакомься, это мой жених, Слава. Он тоже на заводе работает, слесарем.
Женщина с ласковыми морщинками в уголках глаз перевела взгляд на молодого мужчину. Ничто в его облике не смутило Веру. Симпатичный, немного застенчивый, казалось, хотел понравиться, но не знал как. И от этого движения его становились чуть неловкими и неуклюжими.
- Мы вот пряников принесли, мама Вера, - протянул Слава бумажный кулёк с подвёрнутой верхней частью.
Счастье-то какое, - подумала Вера. Вот и Маринушка её замуж выйдет. Мужняя жена будет, деток нарожают. Она водится станет. Как мама с её детьми. Любить будет. Накрыв глаза и лоб левой рукой, она пыталась удержать непрошенные слёзы, будто боясь спугнуть ими Маринину радость. Ноги подкосились, Слава поддержал её и помог усадить на табурет.
- Ну что ты, мамочка, не плачь, - снова и снова приговаривала Марина, нежно прикасаясь к Вериному плечу, как когда-то давно Вера успокаивала её, маленькую беспомощную девочку.
Марина заварила свежий чай, вылив утреннюю заварку и сполоснув железный заварник кипятком. Сходила в огород за смородиновым и малиновым листом, добавила в заварник, стоящий на жаркой плите.
Попили чаю, поговорили. Первое волнение от знакомства улеглось.
Пряники мятные, свежие и мягкие. Чай плиточный, ароматный, с тоненьким обещанием молодой смородины.
Слава попривык и к обстановке, и к настроению дома. Ведь у каждого дома есть своё настроение и свой запах. Заглянул в лицо хозяйки, передавая блюдце с кусковым сахаром, увидел ясный след далёких горестей и тоненькую паутинку сегодняшних печалей.
Увидел, как одновременно похожи они нежной женственной красотой, и как разнятся их манера смотреть, двигать рукой, поправлять одежду. Мама Вера двигалась, как будто всё было ей нельзя. Нерешительно расправляла она юбку на согнутых сведённых коленях, будто юбка была важная, а она - нет. Выбившиеся пряди волос с проседью заправляла обратно под платок, будто извиняясь перед ними.
Марина сидела прямо, вставала и садилась тоже прямо, будто спина её не умела сгибаться. Узкие запястья, горделивая посадка головы выказывала в них родство. И этим женщины были похожи.
После недолгого чаепития в узенькой кухне с белыми короткими занавесками, гости вышли во двор. Вера, конечно, провожала их. Молодая пара не держалась за руки. Между ними ещё не установились такие близкие и откровенные отношения. Они только готовились узнавать друг друга.
Хозяйка первая вышла за высокие ворота, следом за ней шагали Слава и Марина.
Вера обернулась, с благодарностью посмотрев на молодого человека.
- Слава, я так рада, Гос подь благослови тебя! Береги мою Маринушку, береги доченьку мою!
От неожиданности Слава сделал шаг навстречу и обнял Веру. Их нечаянное объятие длилось мгновение.
Но это мгновение показалось Сергею, выезжавшему из-за угла верхом на могучем и злом Казбеке, вечностью.
- Обжимается с молодым, да на глазах у Маринки, бесстыжая. А ещё крест носит на шее. Как может она? Не такая святоша, как думал я о ней. Погляди, что творит! У дома своего, где с мужем живёт и детьми!
В глазах у Сергея помутилось.