"Девочки, просыпаемся! Скоро детки на кормление прибудут," - голос медсестры Татьяны Петровны эхом разнесся по палате роддома.
У окна стояла кровать, на которой лежала совсем юная девушка.
Она не шевелилась, упрямо повернувшись к стене.
Елена, лежавшая на соседней кровати, с тревогой наблюдала за ней.
В утреннем свете было особенно заметно, какая она хрупкая и юная - почти ребенок.
"Может, спит?" - подумала Елена, но что-то в напряженной позе соседки подсказывало - не спит.
В палату вошла молоденькая медсестра Настя, неся туго запеленатого младенца. Её светлое лицо светилось той особой добротой, которая бывает только у очень молодых медсестер, еще не очерствевших от больничных будней.
"Мамочка, вот ваша доченька, такая красавица," - ласково проговорила Настя, подходя к кровати.
"Нет." Голос прозвучал резко, как удар хлыста.
"Простите?" - растерянно переспросила Настя, крепче прижимая к себе сверток.
Девушка резко повернулась, и Елена невольно вздрогнула - настолько пронзительными были её темно-синие глаза, полные какой-то отчаянной решимости.
"Я сказала - нет. Уносите её. Я не буду кормить."
В воздухе повисла тяжелая тишина.
Настя беспомощно переводила взгляд с младенца на молодую мать, не зная, что делать.
"Позвольте мне," - мягко вмешалась Елена, приподнимаясь на кровати. "У меня молока достаточно, моя София уже покушала. Я могу покормить малышку."
Настя с явным облегчением передала ей ребенка.
Когда Елена прижала девочку к груди, та жадно зачмокала, словно неделю не ела. В этот момент в палату ворвалась заведующая отделением Вера Николаевна - грузная женщина с седыми волосами и цепким взглядом опытного врача.
"Это что здесь происходит?" - её голос прогремел как гром. "Кто разрешил кормить чужого ребенка?"
"Вера Николаевна, я только хотела помочь..." - начала оправдываться Елена.
"Молчать! Настя, немедленно забери ребенка!" - Вера Николаевна повернулась к кровати молодой матери, но та была пуста. "Где она?"
"Только что была здесь..." - пролепетала Настя.
"Сбежала. В больничном халате и разных тапочках." Вера Николаевна тяжело опустилась на стул. "Ох, девки-девки... Совсем молоденькая ведь. Сказала, что ей восемнадцать, а самой от силы пятнадцать."
Елена прижала к себе свою недавно родившуюся Софию, чувствуя, как к горлу подступают слезы. "А что теперь будет с девочкой?"
"Что-что... В дом малютки отправим, потом в детский дом, если не удочерят." Вера Николаевна помолчала. "Знаешь, как она себя назвала? Нелюбимова. Алиса Нелюбимова. Горькая ирония, правда?"
Жизнь в детском доме научила Алису быть сильной. Каждое утро начиналось одинаково: подъем в семь, заправка кроватей по линеечке, умывание холодной водой. Воспитательница Галина Сергеевна, сухая женщина с вечно поджатыми губами, придирчиво осматривала каждую кровать.
"Нелюбимова, опять углы торчат," - её голос звучал как скрип несмазанной двери. "Переделывай."
Алиса молча переделывала. Она научилась молчать, когда другие дети дразнили её фамилией, научилась прятать слезы в подушку по ночам. Но были и светлые моменты - уроки музыки с доброй Марией Петровной, которая говорила, что у Алисы абсолютный слух, редкие поездки в театр, книги из библиотеки, где можно было спрятаться от реальности.
В четырнадцать всё изменилось. В детский дом пришла семья Нечаевых - Анна Владимировна и Сергей Павлович. Они сразу заметили тихую девочку с пронзительными синими глазами.
"Почему ты всегда одна?" - спросила Анна Владимировна при первой встрече.
"Так проще," - ответила Алиса, не поднимая глаз.
"А может, просто никто не показал тебе, как бывает иначе?"
Нечаевы не торопились с удочерением. Сначала просто приходили в гости, брали Алису на выходные. Анна Владимировна учила её печь пироги, Сергей Павлович - играть в шахматы. Постепенно Алиса оттаивала, училась доверять.
Их сын Максим учился в университете. Он приезжал домой на выходные и часто заставал Алису за чтением в отцовском кабинете.
"Достоевского читаешь? Серьезный выбор," - улыбнулся он при первой встрече.
"Он пишет о настоящем," - ответила Алиса. "О том, что внутри."
Когда Алисе исполнилось шестнадцать, она официально стала Нечаевой. А через два года они с Максимом поняли, что не могут друг без друга. Анна Владимировна только улыбалась, глядя на них: "Я знала, что так будет. С первого дня знала."
Тем временем жизнь шла своим чередом. София заболела, и Елена лежала с ней в детской больнице. Однажды утром она заметила девочку, стоящую у окна - худенькую, с длинными темными волосами и поразительно знакомыми синими глазами.
"Что случилось, малышка? Почему ты плачешь?" - спросила Елена, но девочка только крепче стиснула зубы.
"Нелюбимова!" - раздался голос медсестры. "На процедуры!"
Елена замерла. Неужели это та самая девочка? Вечером она осторожно заговорила с ней.
"Тебя ведь Алиса зовут?"
Девочка кивнула, впервые взглянув на Елену с интересом.
"Хочешь поиграть с моей дочкой?"
Так началась их дружба. София и Алиса часами играли вместе, пока Елена украдкой наблюдала за ними, замечая, как постепенно оттаивает замкнутая девочка из детского дома.
Но через неделю Алису забрали. "Удочерители нашлись," - сказала санитарка.
Годы летели. София выросла красавицей, поступила в университет. Однажды она позвонила матери: "Мама, я беременна. Придешь со мной на прием? Максим на работе."
В женской консультации Елена заметила молодую женщину с огромными синими глазами. Она была беременна, а рядом стоял высокий мужчина, с нежностью поддерживающий её под локоть.
"Нечаева!" - вызвала медсестра.
Женщина поднялась, и они с Софией на мгновение встретились взглядами. Елена готова была поклясться - это была Алиса.
София и Алиса лежали в соседних палатах роддома. Схватки у обеих начались одновременно, словно сама судьба решила окончательно связать их жизни.
"Держись, соседка!" - кричала София через стену.
"И ты держись!" - отвечала Алиса.
Их дети родились с разницей в час. Когда женщин перевели в общую палату, они не могли наговориться.
"Знаешь," - сказала однажды София, - "у меня такое чувство, будто мы уже встречались раньше."
"У меня тоже," - задумчиво ответила Алиса. "Может, в прошлой жизни?"
Они стали неразлучны. Вместе гуляли с колясками, вместе отмечали первые зубы, первые шаги, первые слова. Дарья и Кирилл росли как брат и сестра, не подозревая, что судьба готовит им другую роль.
"Знаешь," - говорила Алиса Софии, - "я выросла в детском доме. Пыталась найти мать, но безуспешно. Мне кажется, она сама придумала мне фамилию - Нелюбимова."
Шли годы. Дети выросли. Дарья, дочь Софии, прибежала однажды к бабушке Елене: "Представляешь, я встретила такого парня! Мы с ним родились в один день, в одном городе!"
"Его зовут Кирилл," - сказала София матери. "Сын той самой Алисы, помнишь?"
Свадьбу решили играть в загородном доме Нечаевых. Весь сад утопал в белых розах - любимых цветах Алисы. Елена помогала с организацией, поражаясь, как все сложилось.
Дарья была похожа на фарфоровую куклу в белом платье с кружевами. Кирилл не мог оторвать от неё глаз. Когда молодые танцевали первый танец, Алиса шепнула Елене:
"Вы знаете, я ведь помню вас. Помню ваши руки, вашу улыбку. Тогда, в больнице, вы были единственной, кто смотрел на меня как на человека, а не на проблему."
Прошло пять лет. В большом доме Нечаевых собралась вся семья. Маленькая Алиса-младшая, названная в честь бабушки, делала первые шаги, хватаясь за мебель. Её синие глаза сияли любопытством.
Елена смотрела на эту картину и думала о той девочке, что когда-то сбежала из роддома. Может, она тоже нашла свое счастье? Может, жизнь и к ней была добра?
"Мам, о чем задумалась?" - София присела рядом с матерью.
"О том, как удивительна жизнь. Смотри - из того страшного дня родилось столько любви и счастья. Видишь, как твоя дочь смотрит на мужа? Как Алиса обнимает внучку? Как Максим гордится сыном? Всё это могло не случиться, но случилось."
"Знаешь, мама," - сказала София, - "я думаю, ничего не бывает случайно. Та девочка из роддома... может, она знала, что так будет лучше? Может, она чувствовала, что её дочь должна пройти свой путь?"
"Может быть," - улыбнулась Елена. "Но я точно знаю одно - любовь всегда находит дорогу. Даже если начинается с фамилии Нелюбимова."
Лучшее из лучшего: