Озёра бывают разными. Большинство из них — вполне безобидные водоёмы, в которых утоляют жажду, ловят рыбу и купаются — кто что любит. Но некоторые из них буквально смертоносны, и вполне могут убить всякое наземное животное, которое попытается из такого озера напиться или даже просто приблизиться.
Именно в таком «нехорошем поведении» и заподозрили карьер Мессель в центре Германии. Это сейчас там карьер, а немногим менее полусотни миллионов лет назад, можно сказать, почти сразу после мел-палеогенового вымирания, когда млекопитающие захватывали сушу, там было глубокое озеро, возникшее на месте затопленного кратера потухшего вулкана. И в этом бывшем озере, а ныне карьере, палеонтологи нашли окаменелости десятков тысяч животных — от питона Messelopython freyi и примитивной лошади Eurohippus messelensis до всякой мелочи вроде мух.
Понятно, что донные отложения пресных водоёмов вообще создают почти идеальные условия для фоссилизации — недостаток кислорода и недоступность для хищников позволяют телам животных сохраняться очень долго. Но такое изобилие окаменелостей какого-то объяснения всё же требует — уж больно богатое получилось местонахождение.
Гипотез о природе такого богатства местонахождения существует две. Согласно первой, само озеро было или время от времени бывало смертоносным для наземных животных — то ли со дна поднимались ядовитые газы — а дном озера, как мы помним, был кратер вулкана, который мог ещё не совсем потухнуть. Ну, или «цветение» воды, то есть размножение в ней цианобактерий, делало воду в озере ядовитой и непригодной для питья.
По другой же гипотезе, ничего необычного не происходило. Просто животные время от времени в нём тонули по самым обычным причинам — просто падали в воду и не могли выплыть, ничуть не чаще, чем в любом другом водоёме. И находок много просто потому, что озеро существовало долго, условия для фоссилизации хорошие, а учёные ищут в карьере окаменелости целенаправленно и с энтузиазмом.
Учёные предположили, что если озеро было постоянно или время от времени становилось смертоносным, то логично предположить, что в среднем за год в нём должно было гибнуть гораздо больше животных, чем в любом среднем современном водоёме со сравнимой площадью зеркала. Считать утопленников решили среди летучих мышей. Пловцы из рукокрылых никакие, так что упав в воду, летучая мышь непременно утонет, в отличие от лошади или змеи, у которых есть шанс выплыть. Поэтому летучих мышей за 40 лет в карьере нашли более полутысячи, и больше двух третей из них одного вида — Palaeochiropteryx tupaiodon.
Чтобы выяснить, как часто вообще тонут летучие мыши, учёные принялись опрашивать владельцев бассейнов, как часто в их собственности топятся рукокрылые. Владельцы удивились, но более полутысячи всё же удостоили чудаков ответом. В большей части бассейнов мыши не тонули — надо полагать, либо не водились в окрестностях, либо бассейны были крытые. В среднем на бассейн приходилось по четверти мыши в год, но если исключить бассейны, в которых они не тонули, то получалось два животных в год. Во Флориде вообще нашёлся бассейн, смертоносный не хуже ядовитого озера — там тонули почти 15 рукокрылых в год.
Оставалось выяснить, сколько мышей ежегодно тонуло в озере Мессель. Сопоставив вынутый в карьере за 40 лет объём породы со скоростью накопления осадка, исследователи вычислили, что содержавшая найденных в карьере мышей порода образовалась примерно за 70 лет. Получается, что за год в озере тонуло в среднем немногим меньше 8 зверьков.
С учётом того, что озеро — это вам не плавательный бассейн, оно заметно больше, получается, что никакой особенно массовой гибели животных в озере не наблюдалось — цифры вполне сравнимы с современными совершенно не смертоносными водоёмами, а летучие мыши в озере тонули просто случайно. То же самое касается, надо полагать, и других животных.