Тамара Павловна стояла на пороге квартиры дочери, крепко сжимая потёртую сумку. Звонок прозвенел неожиданно громко в утренней тишине подъезда. За дверью послышались тяжёлые шаги.
— А, это вы, — буркнул Виктор, открывая дверь. Даже не поздоровался, просто отступил в сторону, пропуская тёщу в квартиру. — Полы помоешь — поешь. Елена, твоя мать приехала!
Тамара Павловна замерла на пороге, чувствуя, как предательски задрожали руки. Сорок лет проработала учительницей математики, привыкла к уважению, а тут... Но ради дочки стерпит. Ради внучки.
— Мамочка! — Лена выбежала из кухни, вытирая мокрые руки о фартук. — Проходи скорее, я так соскучилась!
Виктор демонстративно фыркнул и ушёл в гостиную, где работал телевизор. Тамара Павловна сглотнула комок в горле и попыталась улыбнуться дочери.
— Не обращай внимания, мам, — зашептала Лена, помогая снять пальто. — Он просто не выспался. На работе аврал, нервничает...
— Конечно, деточка, — мягко ответила Тамара Павловна, хотя внутри всё кипело от обиды и возмущения. — Где у вас ведро? Начну с прихожей.
— Мам, может сначала чаю? — робко предложила Лена, но из гостиной донеслось раздражённое:
— Пусть сначала заработает!
Лена виновато опустила глаза. Тамара Павловна расправила плечи — годы работы в школе научили держать спину прямо даже в самых унизительных ситуациях.
— Всё хорошо, доченька. Я справлюсь, — она поцеловала дочь в щёку. — Ты иди, занимайся своими делами.
Внутри разрасталась глухая обида — не за себя, за дочь. Как она живёт с этим человеком? Куда делась её весёлая, уверенная в себе девочка? Теперь перед ней стояла какая-то бледная тень, пугливо оглядывающаяся на дверь гостиной.
Тамара Павловна методично наполнила ведро, размешала моющее средство. Знакомый запах хлорки защипал в носу. Раньше она приезжала помогать с радостью — понянчить внучку, приготовить что-нибудь вкусное, поболтать с дочерью. Теперь же... Теперь она чувствовала себя прислугой, которую даже покормить обещают только после работы.
Из детской послышался плач проснувшейся внучки. Лена метнулась было туда, но Виктор опередил:
— Ты куда? А обед кто готовить будет? Иди на кухню! — он повернулся к тёще. — А вы что встали? Полы сами себя не помоют.
Тамара Павловна молча опустила тряпку в ведро. Сердце колотилось от унижения, но она сделает всё ради дочери. Пока что сделает.
К обеду Тамара Павловна успела не только вымыть полы, но и разобрать детские игрушки, протереть пыль и развесить постиранное белье. Руки гудели от усталости, но она продолжала хлопотать на кухне, готовя любимый борщ зятя — может, хоть это его смягчит.
— Мам, присядь хоть на минутку, — Лена с тревогой наблюдала за матерью. — Ты же с самого утра на ногах.
— Успею отдохнуть, — Тамара Павловна мелко шинковала капусту. — Лучше расскажи, как Танечка спит по ночам? Зубки не беспокоят?
Из коридора донёсся грохот входной двери — Виктор вернулся с работы. Лена вздрогнула и заторопилась накрывать на стол.
— Что, теща, наработалась? — он прошёл на кухню, демонстративно принюхиваясь. — Борщ варишь? Ну хоть на что-то годишься.
Тамара Павловна промолчала, сосредоточенно помешивая борщ. Сорок лет учительского стажа научили её сдержанности.
— Витя, мама весь день убиралась, — тихо заметила Лена. — Может, хоть спасибо скажешь?
— За что спасибо? — хмыкнул Виктор. — За то, что делает то, что должна? Не царское это дело — благодарности раздавать.
Половник в руке Тамары Павловны дрогнул, но она продолжала молча помешивать борщ.
— И вообще, — продолжал Виктор, усаживаясь за стол, — меньше болтай, больше делай. Разговорами сыт не будешь.
Что-то оборвалось внутри у Тамары Павловны. Она аккуратно положила половник, вытерла руки полотенцем и повернулась к зятю:
— Знаешь что, Виктор? Я ухожу.
— Мама! — всплеснула руками Лена. — Куда же ты на ночь глядя?
— Домой, доченька. Туда, где меня уважают хотя бы за то, что я человек, а не бесплатная рабочая сила.
Виктор хмыкнул:
— Ну и катись. Без тебя справимся.
— Мамочка, пожалуйста, — Лена схватила мать за руку. — Останься...
— Нет, Леночка, — Тамара Павловна мягко высвободила руку. — Я слишком долго терпела. Ради тебя терпела. Но, видимо, этим только хуже делала.
Она решительно направилась в прихожую. Руки чуть подрагивали, когда она застёгивала пуговицы пальто, но спина была прямой. Как всегда.
— Мам... — Лена плакала, прижимая руки к груди.
— Я люблю тебя, доченька, — Тамара Павловна поцеловала дочь в мокрую от слёз щеку. — Но больше я не позволю никому, даже твоему мужу, обращаться со мной как с половой тряпкой.
Дверь закрылась за ней с тихим щелчком. В подъезде пахло хлоркой — она сама мыла эти полы утром. Тамара Павловна медленно спускалась по лестнице, чувствуя, как предательски дрожат колени. Но она знала — это правильное решение. Иногда нужно уйти, чтобы тебя начали ценить.
Первая неделя без тёщи казалась Виктору праздником. Никто не мельтешил перед глазами, не вздыхал укоризненно, не пытался учить жизни. Но уже через месяц он начал замечать, как изменился их быт.
Лена металась между работой, ребёнком и домашними делами. Под глазами залегли тёмные круги, она часто путала вещи, забывала купить продукты. Однажды Виктор нашёл её плачущей над горой нестираного белья.
— Может, попросим маму помочь? — всхлипнула она.
— Обойдёмся, — буркнул он, хотя внутри шевельнулось что-то похожее на вину.
Танечка капризничала больше обычного — видимо, скучала по бабушке. Раньше Тамара Павловна могла часами играть с внучкой, рассказывать сказки, петь песенки. Теперь девочка проводила вечера перед телевизором, пока родители пытались справиться с домашними делами.
— Витя, я не успеваю, — призналась как-то Лена. — Может, наймём помощницу?
— Ещё чего! — вспылил он. — Чужого человека в дом пускать? Сами справимся!
Но справлялись они всё хуже. Однажды ночью Виктор проснулся от тихого плача. Лена сидела на кухне, сгорбившись над остывшим чаем.
— Я так устала, Витя, — прошептала она. — Мама всегда говорила: "Один в поле не воин". Я тогда не понимала...
Виктор смотрел на жену и впервые видел, насколько она измучена. Вспомнил, как Тамара Павловна помогала с ремонтом, как готовила им обеды в термосе, когда они задерживались на работе, как сидела с Танечкой, когда та болела.
— Знаешь, — вдруг сказал он, — а ведь твоя мать никогда не просила за это денег.
Лена подняла на него заплаканные глаза:
— Конечно, не просила. Она же любит нас.
"Любит", — эхом отозвалось в голове Виктора. А он? Как он отплатил за эту любовь? "Полы помоешь — поешь"... От стыда защемило сердце.
Ночью ему приснилась тёща — прямая, гордая, с указкой в руках. Она что-то писала на школьной доске, а он, как нашкодивший ученик, не мог разобрать формулу. Проснулся в холодном поту, понимая: самый важный урок он чуть не провалил.
Утром, глядя, как Лена безуспешно пытается одновременно накормить Танечку и погладить себе блузку, он принял решение.
Номер Тамары Павловны Виктор набирал трижды — всё не решался нажать кнопку вызова. На четвёртый раз собрался с духом.
— Слушаю, — голос тёщи звучал сухо и официально.
— Тамара Павловна... это я, — он прокашлялся. — Виктор.
В трубке повисла тяжёлая пауза. Виктор физически ощущал, как между ними растёт стена отчуждения, построенная его же руками.
— Что случилось? — наконец спросила она. — С Леночкой всё в порядке?
— Нет, — честно ответил он. — Не в порядке. С тех пор как вы ушли... мы просто тонем.
— Вот как? — в её голосе появились знакомые учительские нотки. — И чего же вы хотите от меня?
Виктор сжал телефон крепче:
— Простите меня. Я был... неправ. Несправедлив к вам. Грубым был.
— Продолжайте, — в трубке послышался шорох — видимо, Тамара Павловна села в своё любимое кресло.
— Я не ценил... всего, что вы делали для нас. Принимал как должное. А ведь вы не обязаны были помогать, возиться с Танечкой, готовить, убирать...
— Не обязана, — согласилась она. — Но делала это с любовью. Которую вы, Виктор Сергеевич, топтали своим хамством.
Он поморщился — давно никто не называл его по имени-отчеству. Почувствовал себя снова двоечником у доски.
— Знаю. И... стыдно мне. Лена измучилась совсем, Танечка скучает... Да и я, если честно...
— Если честно — что? — В её голосе появился намёк на теплоту.
— Без вас дом будто опустел. Неправильно как-то стало. Вернитесь, а? — он помолчал и добавил: — Пожалуйста.
Тамара Павловна вздохнула:
— На каких условиях, Виктор?
— На ваших, — твёрдо ответил он. — Больше никаких "полы помоешь — поешь". Никакого хамства. Вы не прислуга — вы бабушка Танечки, мама Лены. Член семьи.
— А вы готовы относиться ко мне как к члену семьи?
— Готов, — он сглотнул ком в горле. — Честное слово.
В трубке снова повисла пауза — но уже другая, не такая колючая.
— Хорошо, — наконец сказала Тамара Павловна. — Я приеду завтра. Но предупреждаю: один раз я ушла, значит, смогу уйти и второй.
— Не придётся, — пообещал Виктор. — Спасибо вам.
— За что?
— За урок. Самый важный в моей жизни.
На этот раз Виктор сам открыл дверь тёще, помог снять пальто. Тамара Павловна отметила про себя: не притворяется — в глазах искреннее раскаяние.
— Мамочка! — Лена выбежала из кухни, но остановилась на полпути. — У меня борщ на плите...
— Иди, доченька, — улыбнулась Тамара Павловна. — Я разберусь тут сама.
— Нет, — вдруг твёрдо сказала Лена. — Мама, ты проходи в гостиную. Я сама закончу с обедом, а потом мы все вместе сядем за стол.
Тамара Павловна удивлённо подняла брови — дочь никогда раньше не говорила таким уверенным тоном. Виктор тоже заметил эту перемену — посмотрел на жену с уважением.
— Бабуля! — из детской выскочила Танечка, с разбегу бросилась обниматься. — А я тебе рисунок нарисовала!
— Танюша, дай бабушке хоть присесть, — мягко сказал Виктор. — Потом покажешь.
За обедом Лена рассказывала, как научилась готовить борщ — почти как у мамы. Виктор похвалил, пошутил, что теперь у них в семье две отличные хозяйки. Тамара Павловна молча наблюдала за этими переменами.
Вечером, когда Танечку уложили спать, Лена разлила чай:
— Мам, мы с Витей решили... В общем, мы хотим, чтобы ты приезжала, когда сама захочешь. Не потому, что нужна помощь, а просто так. Ты же бабушка, мама...
— Член семьи, — закончил Виктор. — Простите меня ещё раз, Тамара Павловна. Я многое понял за этот месяц.
— Называй меня мамой, — вдруг сказала она. — Если хочешь, конечно.
Виктор кивнул, и в его глазах блеснули слёзы:
— Спасибо... мама.
Тамара Павловна смотрела на дочь — похудевшую, но словно повзрослевшую за этот месяц. На зятя — будто заново родившегося. Может, иногда нужно уйти, чтобы вернуться. Чтобы все поняли: главное в семье — не борщи и вымытые полы, а любовь и уважение.
— Ну что, — она достала из сумки книжку сказок, — пойду почитаю Танечке перед сном. Она всё равно не спит — я же слышу, как возится.
Виктор с Леной переглянулись и улыбнулись — всё возвращалось на круги своя. Только теперь — совсем по-другому.