Валентин возвращался домой, он сидел в тряском автобусе и смотрел на укутанные снегом поля. За окном тихо кружились снежинки, увеличивая и без того пухлое снежное одеяло. Каждый метр пути пробуждал в его душе воспоминания, замороженные в мыслях, подобно этим полям, застывшим под зимней вуалью. В голове возникали образы: родители, которые спешат на встречу с ним, и их радостные лица, встретившие его после долгой разлуки, маленький сынишка тянущий к нему свои ручонки. Автобус, подпрыгивая на снежных кочках, с каждым метром приближал его к Ясному Колодцу. Снежинки за окном продолжали кружить, а в голове его закружились мысли о том, что в Ясном Колодце он встретится не только с родителями и сыном, но и с Ариной. Он знал из писем матери что она ещё летом вернулась домой, сразу как только получила диплом, и теперь работает в школе. Валентин хотел представить себе эту встречу, и не мог, в памяти всё время всплывали эпизоды из прошлой жизни. Вот они впервые встретились в клубе на танцах, гуляли по берегам Боярки. А вот в первый раз поцеловались. А потом всплыла сцена их расставания, и то как Арина стояла к нему спиной смотря в окно. В груди что-то больно защемило, он тряхнул головой отгоняя от себя непрошенное видение. “Что теперь вспоминать это, у неё давно другой. Да и к чему я ей такой, с чужим ребёнком на руках”. Жёлтый пазик резво подкатил к остановке. “Конечная”, прокричал водитель, и приехавший люд потянулся к дверям. Валентин подхватил чемодан, закинул за плечи рюкзак, и зашагал по протоптанной в снегу тропинке, к дому.
— Гостей ждёте?, — весло прокричал он отворяя дверь.
— Ждём, ещё как ждём, — тут же отозвалась мать выходя из боковушки, пироги вот с утра стряпаю. Слава, внучок, иди скорее сюда, папка твой приехал.
Из зала выбежал мальчуган, и остановился напротив Валентина.
— Гляди внучек, это папа твой, — ласково проговорила Зоя, подталкивая мальчишку к сыну.
Валентин наклонился и хотел взять его на руки, но тот разревелся и спрятался за бабкин подол.
— А что ты хотел, — с укоризной проговорила Зоя, — он тебя ведь почти не знает, сколько ты раз за два его года бывал тут, он деда отцом считает.
Мальчуган немного осмелел и выглянул из-за спины бабушки. Зоя мягко погладила его по головке, словно желая развеять страх.
— Не бойся, внучек, — произнесла она, — это твой папа, он тебя любит.
— Всё будет хорошо, — произнёс Валентин с нежностью, присел на корточки и снова позвал сынишку к себе.
Но мальчик лишь крепче уцепился за бабкин подол, и уставился в пол.
— Ничего, привыкнет,не переживай, — шепнула мать, гладя обоих по головам, — ну, и чего мы тут застыли, встрепенулась Зоя, раздевайся да руки мой, сейчас кормить тебя буду.
Валентин, повесил полушубок на крючок в прихожей, закатал рукава, и подошёл к рукомойнику, Славка всё это время с любопытством наблюдал за ним не отходя от бабки. После сытного обеда, он раскрыл свой чемодан и принялся доставать оттуда подарки. Сыну протянул красную пожарную машинку. Славка схватил её,и тут же принялся играть. Понемногу мальчик перестал дичиться и наконец подошёл к отцу, а когда вечером домой вернулся Аким, они уже дружно играли на полу, с подарком Валентина.
— Я гляжу, признал папку? — спросил он раздеваясь в прихожей.
— Признал, — вздохнула Зоя, — поначалу ни в какую не подходил, а теперь вон, с рук не слазит.
Поздним вечером, Славику уснул на кровати в бывшей комнате Валентина, Зоя попыталась отнести его в кроватку, но он открыл глаза и разревелся.
— Мам, пускай тут остаётся, — попросил Валентин, — я с ним спать буду.
— А не придавишь? — с сомнением спросила мать, — ты ж к этому непривычный.
— Не придавлю, не переживай, — успокоил сын.
Прикрыв малыша одеялом, и погасив в комнате свет, все вышли в прихожую.
— Ну как, дома останешься, или снова скитаться уедешь? — спросил Аким закуривая папиросу и подсаживаясь поближе к поддувалу.
— Дома остаюсь, хватит, помотался, сынишку вон растить нужно, — ответил Валентин.
— Ну а насчёт женитьбы как?
— Там видно будет, с кондачка такие вопросы решать не хочу.
— Это правильно, это правильно, — поддержал сына отец, — теперь тебе горячку пороть не стоит, не только жена нужна, но и мать для твоего сына.
— За Соню ничего не слышали? — спросил Валентин.
— Нет, — ответила Зоя, — как тогда уехала, так словно в воду канула. А ты чего интересуешься, может сойтись с нею надумал?
— Нет, не надумал, просто так спросил. Мать же всё-таки Славкина.
— А больше ни про кого спросить не хочешь? — Зоя внимательно посмотрела на сына.
— Про кого?
— Про Аринку Ромашову например?
— А что про неё спрашивать, ты же писала.Что работает, что жених у неё есть. Так что пускай будет счастлива.
— Вот и правильно, — с облегчением вздохнула Зоя, — не сложилось у вас тогда, может и к лучшему. Кто знает как бы она Славочку приняла, а так ты сам по себе, она сама по себе, и слава Богу.
Отдохнув дома неделю, Валентин вышел на работу, принял грузовик от ушедшего на пенсию, Якова Скворцова. Николай увидев его в первый день работы на машинном дворе, поздоровался и прошёл мимо, парень только усмехнулся на это.
Арина о приезде Вихрова, узнала в тот же день, доложила бабка Дора Митюшкина, видать специально для этого притащилась с другого края деревни.
— Идёт, в шапке лохматой, в полушубке, чемодан тащит и какой-то ещё мешок за плечами. Видать подарков уйму родителям привёз. А на лицо то, ещё краше стал, и заматерел, теперь разведёнкам нашим, покоя не станет, передерутся промеж собой из-за него, — говоря это, она искоса поглядывала на Арину.
— А нам что из того, что этот красавец приехал, ни горячо и не холодно, — хмыкнула Лукерья, понимая для чего Митюшкина прискакала в их дом, — явился, так пускай живёт, сына растит, нам до его приезда дела нет.
— Да и я о том же, — соглашаясь с подружкой закивала Дора, — говорю бабам у колодца, на кой ляд он Аринке сдался. У неё уже давно другой на примете, офицер, не чета этому Вихрову.
— Вот именно, — Лукерья повернулась к подружайке спиной, давая понять что разговор окончен.
— Ой, пойду я, — как бы вспомнив что-то важное, проговорила Митюшкина, — у меня куры не кормленые сидят, а я тут языком чешу.
— Ступай, корми своих кур, — подсаживаясь к окну и подвигая к себе прялку, согласилась с Дорой Луша, — как новые сплетни на деревне появятся, придёшь расскажешь. Вот сорока, целыми днями по селу летает, да слухи разносит, как только всё успевает, — проговорила она как только за Митюшкиной закрылась дверь.
Арина в это время сидела за столом и делала вид, что проверяет тетради. Бабушка посмотрела на неё и заметила как та переменилась в лице.
— А ты поменьше слухай эту сплетницу, ишь, притащилась, расписывает какой он красавец. Хоть красавец, хоть урод, твоё дело сторона, отрезанный ломоть, — прикрикнула она на внучку.
— А я и не слушаю, бабушка, так что не волнуйся.
Она забрала тетради и ушла к себе. Прилегла на кровать и отвернувшись к стене стала думать: “Может не права я была тогда, прогнав Валика и не дав ему шанса? Может помириться нужно было? Растили бы сейчас Славочку. Славный мальчишка, видела его недавно, бабушка в медпункт приводила, на прививку. Я как раз в это время мимо проходила, Зоя Марковна со мной даже не поздоровалась. Изменил, да, это горько, но в жизни всякое случается. Выслушать нужно было, и понять. Были бы сейчас семьёй, и не болело так сердце. А может он придёт ко мне, если придёт, я всё ему прощу, кто бы что ни говорил”. И Арина стала ждать.
