Утро выдалось на редкость солнечным. Сергей, напевая что-то себе под нос, свернул на знакомую просёлочную дорогу, ведущую к даче. Нужно было забрать инструменты – давно обещал соседу перфоратор, да всё как-то не складывалось заехать. В голове уже выстроился план: быстренько заскочить, найти ящик с инструментами в сарае и успеть к обеду вернуться домой.
Но что-то было не так. Ещё издалека он заметил незнакомую серебристую "Тойоту", припаркованную у ворот. В животе неприятно ёкнуло. Воры? Нет, вряд ли – среди бела дня... Да и машину бы не оставили на виду.
Подъехав ближе, он увидел картину, от которой внутри всё похолодело: на участке, прямо под старой яблоней, где отец когда-то соорудил большой деревянный стол, расположилась незнакомая семья. Мужчина что-то жарил на мангале, женщина раскладывала тарелки, а двое детей носились вокруг с радостными криками.
Сергей резко затормозил, выскочил из машины и широкими шагами направился к калитке. Руки дрожали от возмущения, когда он открывал знакомый с детства замок.
– Извините, а вы кто? – спросил он, стараясь сохранять спокойствие, хотя внутри всё кипело.
Мужчина у мангала обернулся, приветливо улыбнулся:
– А, вы, должно быть, брат Ольги? Я – Михаил, мы арендовали у вашей сестры дачу на месяц. Отличное место, кстати! Такой воздух, тишина...
Сергей почувствовал, как к горлу подкатывает ком. В ушах зашумело:
– Простите... что вы сказали? Арендовали? У моей сестры?
– Ну да, – Михаил немного растерялся, заметив его реакцию. – Ольга Николаевна сдала нам дачу на месяц. Мы вчера заехали, документы все оформили...
Сергей достал телефон трясущимися руками. Три гудка показались вечностью.
– Алло? Серёж, ты что-то хотел? – голос сестры звучал как обычно, будто ничего не случилось.
– Ты... – он с трудом сдерживался, чтобы не сорваться на крик. – Ты решила, что можешь сдавать нашу дачу без моего ведома?
– А что такого? – в голосе Ольги появились защитные нотки. – Дача всё равно пустует, а мне деньги нужны. Я же не продаю её!
– Что значит "что такого"?! – Сергей уже не мог сдержать возмущения. – Это наша общая собственность! Ты не имела права принимать такое решение в одиночку!
– Послушай, – в голосе сестры появилось раздражение, – я не обязана перед тобой отчитываться. Ты когда последний раз сюда приезжал? Полгода назад? Год? А я постоянно здесь убираюсь, плачу за электричество...
– Прекрати! – перебил её Сергей. – Это не имеет никакого значения. Мы поговорим об этом позже, – он бросил взгляд на растерянного Михаила. – И желательно при личной встрече.
Он нажал "отбой" и медленно повернулся к арендаторам. Неловкое молчание повисло в воздухе. Дети перестали бегать и теперь с любопытством смотрели на него.
– Простите, – наконец выдавил Сергей, – но, кажется, произошло недоразумение. Я... я заеду позже.
Он развернулся и быстро пошёл к машине. В голове крутился водоворот мыслей: как она могла? Почему не спросила? Что за детский сад? В висках стучало от злости и обиды. Но больше всего его задело даже не самовольное решение сестры, а её тон – будто он чужой, будто его мнение ничего не значит...
Заведя машину, Сергей бросил последний взгляд на дачу. За эти минуты идиллическая картина семейного пикника превратилась в источник глухого раздражения. Он достал телефон и написал матери: "Мам, нам надо серьёзно поговорить. Всем вместе. Сегодня."
Кухня в квартире Нины Петровны наполнилась запахом свежесваренного борща и тревожным ожиданием. Она то и дело поглядывала на часы – дети должны были прийти к двум. Сердце щемило от предчувствия тяжёлого разговора. Утренний звонок Сергея не предвещал ничего хорошего.
Ольга пришла первой. Скинула туфли в прихожей, чмокнула мать в щёку:
– Мам, ну зачем было готовить? Я же говорила – не голодная...
– Садись уж, – Нина Петровна махнула рукой в сторону стола. – Знаю я твою "неголодность". Опять небось на одних перекусах живёшь.
Звонок в дверь прозвучал резко, требовательно. Сергей вошёл, даже не поздоровавшись, сразу направился на кухню. При виде сестры его желваки заходили:
– Ну что, довольна? Устроила тут... бизнес-вумен!
– Серёжа, – попыталась остановить его мать, – давай сначала поедим спокойно...
– Какое "поедим"?! – он грохнул ладонью по столу так, что ложки подпрыгнули. – Ты знаешь, что твоя дочь устроила? Сдала дачу каким-то левым людям! Даже не спросила!
Ольга вскочила, лицо побледнело:
– А что мне было делать?! У меня Машка в больницу попала, за операцию платить нечем! Ты думаешь, мне приятно было чужим людям ключи отдавать?
– Так попросила бы помощи! – рявкнул Сергей.
– У кого? У тебя? – горько усмехнулась Ольга. – Ты когда последний раз трубку брал, когда я звонила? Всё занят, занят... А как дача – так сразу примчался!
– При чём здесь это? – Сергей покраснел. – Дача – это память об отце! Ты не имела права...
– А я имею право смотреть, как моя дочь мучается?! – голос Ольги сорвался. – Ты хоть знаешь, сколько стоит эта операция? Откуда мне одной такие деньги взять?
– Дети, – Нина Петровна встала между ними, – прекратите сейчас же! Что же вы делаете? Отец бы...
– Вот именно! – перебил Сергей. – Отец бы никогда не одобрил такого! Он строил эту дачу для семьи, а не для того, чтобы её сдавать посторонним!
– Ах, теперь ты об отце вспомнил! – Ольга горько рассмеялась. – А где ты был, когда мама одна забор красила? Когда крышу починить надо было? Всё работа, работа...
– У меня, между прочим, тоже семья! Я не могу разорваться!
– А я, значит, должна? – слёзы покатились по щекам Ольги. – Одна тяну и дочь, и работу, и дачу эту...
– Хватит! – голос Нины Петровны прозвучал неожиданно твёрдо. – Сейчас же замолчите оба!
Она тяжело опустилась на стул, прижала руку к груди. Дети испуганно замолчали.
– Мама, – Ольга бросилась к ней, – тебе плохо?
– Нет, – Нина Петровна покачала головой, – мне не плохо. Мне стыдно. За вас стыдно. Думаете, отец бы обрадовался, видя, как вы тут собачитесь? Подождите минутку...
Она медленно встала и вышла из кухни. В наступившей тишине было слышно, как тикают старые часы на стене – те самые, что отец привёз когда-то из командировки. Брат и сестра не смотрели друг на друга. Каждый думал о своём, но оба чувствовали: мать права. До боли, до стыда права.
Нина Петровна вернулась с потрёпанным фотоальбомом в руках. Красная обложка выцвела, уголки истёрлись, но золотое тиснение "Наша жизнь" всё ещё можно было разобрать. Она положила альбом на стол, осторожно смахнув крошки, и начала медленно перелистывать страницы.
– Вот, – её палец остановился на одной из фотографий, – помните этот день?
Сергей и Ольга невольно придвинулись ближе. С чуть выцветшего снимка на них смотрела их собственная семья – только двадцать лет назад. Совсем молодой отец в клетчатой рубашке держит маленькую Олю на плечах. Она смеётся, запрокинув голову, а десятилетний Серёжа, перемазанный известкой, гордо демонстрирует мастерок. На заднем плане – недостроенная дача, леса, кучи песка...
– Господи, – прошептала Ольга, – я и забыла про эту фотографию...
– А я помню этот день, – тихо сказал Сергей, – отец тогда разрешил мне самому штукатурить стену. Правда, потом всё переделывать пришлось...
– Зато как ты гордился! – улыбнулась мать. – Целый вечер всем рассказывал, что ты уже настоящий строитель.
– А помнишь, – Ольга повернулась к брату, – как мы потом в песке играли? Ты всё ворчал, что я тебе замок ломаю, а сам всё равно новый строил...
– Помню, – Сергей сглотнул комок в горле. – А отец говорил: "Ничего, дочка, главное – что вместе строите..."
Они замолчали. Нина Петровна осторожно погладила фотографию:
– Вот так и строили... Всей семьёй. Николай всегда говорил: главное – чтобы вместе, чтобы друг другу помогали. А вы что устроили? Из-за чего?
Ольга всхлипнула:
– Мам, я не хотела... Просто когда Машка в больницу попала, я так растерялась... Думала, быстро решу всё, а потом объясню...
– Я тоже хорош, – Сергей провёл рукой по лицу. – Наорал, даже не разобравшись. Просто когда увидел там чужих людей... Как будто что-то оборвалось внутри. Столько воспоминаний с этой дачей связано...
– А кто сказал, что воспоминания исчезнут? – мягко спросила Нина Петровна. – Они же здесь, – она постучала пальцем по альбому, – и здесь, – она приложила руку к сердцу. – Дача – это просто стены. Главное – то, что внутри нас. То, чему отец вас учил.
Сергей посмотрел на сестру. В её глазах стояли слёзы, и он вдруг увидел в ней ту маленькую девочку с фотографии, которая так заразительно смеялась у отца на плечах. Что же они делают? О чём спорят?
– Оль, – он через стол протянул руку к сестре, – прости меня... Я должен был быть внимательнее. Должен был замечать, что тебе трудно...
Ольга схватила его руку обеими своими:
– И ты меня прости... Я правда не должна была так поступать. Просто запаниковала...
Нина Петровна тихонько вытерла слёзы уголком передника. Старый альбом лежал на столе, раскрытый на той самой странице, а с фотографии улыбался Николай, держа на плечах дочку и глядя на сына, – будто знал, что даже спустя столько лет сумеет помирить своих повзрослевших детей.
– А сколько нужно на операцию? – спросил Сергей, помешивая остывший борщ.
– Триста пятьдесят тысяч, – Ольга вздохнула. – Страховка покрывает только часть. Я уже все сбережения потратила на обследования...
– Так, – Сергей достал телефон, быстро что-то подсчитал. – У меня есть двести. Возьмёшь в долг?
– Серёж, не нужно...
– Нужно, – он поднял руку, останавливая возражения. – Ты моя сестра. А Машка – моя племянница. И потом... – он усмехнулся, – ты же не думаешь, что я позволю своей сестре превратиться в подпольного риелтора?
Ольга слабо улыбнулась:
– Я верну. Честно.
– Знаю, – кивнул он. – А насчёт дачи... – он помолчал. – Вообще-то, идея неплохая.
– В каком смысле? – удивилась Ольга.
– В прямом. Дача действительно часто пустует. Почему бы не сдавать её? Только... – он поднял палец, – по-умному. Вместе.
– То есть?
– Составим договор. Правила. Будем проверять арендаторов. Я возьму это на себя – всё-таки юрист. Доход пополам. И никаких теневых схем.
Нина Петровна, молча слушавшая их разговор, просияла:
– Вот это по-отцовски! Он бы одобрил.
– Только давайте условие, – добавил Сергей, – два выходных в месяц дача наша. Для семьи. Будем собираться все вместе, как раньше.
– С шашлыками? – улыбнулась Ольга.
– С шашлыками, – подтвердил он. – И Машку твою привезёшь, когда поправится. И жену мою с детьми позовём...
– И песочницу им сделаем, – подхватила Ольга. – Помнишь, как мы с тобой в песке играли?
– Помню, – Сергей улыбнулся. – Только теперь я буду строить замки для твоей дочки и моих сорванцов.
Нина Петровна встала, обняла обоих:
– Вот и славно... А теперь давайте всё-таки пообедаем. Борщ совсем остыл.
– Ничего, – Сергей притянул сестру к себе, – разогреем. Правда, Оль?
– Правда, – она прижалась к брату. – Спасибо тебе.
А с фотографии на столе всё так же улыбался отец, глядя на своих повзрослевших детей, которые наконец-то вспомнили главное: семья – это не просто общая собственность. Это общие воспоминания, общие радости и беды, общая поддержка. И пока они помнят об этом, всё будет хорошо.
Прошла неделя. Арендаторы съехали, оставив дачу в идеальном порядке. Сергей и Ольга приехали вместе, чтобы прибраться и подготовить участок к приезду следующих гостей.
– Знаешь, – Ольга поливала петунии в подвесных кашпо, – я всё думаю: как хорошо, что ты тогда приехал за инструментами.
Сергей, протиравший садовую мебель, хмыкнул:
– Думаешь? А мне кажется, я тогда наговорил много лишнего...
– Зато теперь у нас есть повод видеться чаще, – она опустила лейку. – Слушай, а помнишь, как отец учил тебя забор красить? Ты тогда всю краску на себя вылил.
– А ты смеялась так, что с качелей упала, – подхватил Сергей. – Мама потом обоим влетело – и мне за краску, и тебе за разбитый нос.
Они рассмеялись. Где-то наверху скрипнуло окно – это мать, приехавшая с ними, выглянула на улицу.
– Дети, может чаю? – крикнула она.
– Сейчас, мам! Вот только... – Ольга замерла, глядя на старую яблоню. – Серёж, смотри! Помнишь это место?
Под яблоней всё ещё виднелись остатки той самой песочницы, где они играли детьми. Доски почернели от времени, песок почти весь высыпался, но...
– Надо новую сделать, – решительно сказал Сергей. – Для наших детей. В следующие выходные привезу доски и свежий песок.
– Я помогу, – Ольга взяла брата за руку. – Только давай на том же месте? Для памяти...
Сергей молча кивнул. Они стояли под старой яблоней, и казалось, что время повернуло вспять – те же качели поскрипывали на ветру, тот же куст сирени цвёл у забора, и где-то совсем рядом был отец, учивший их главному: беречь друг друга, несмотря ни на что.
Нина Петровна смотрела на них из окна, и сердце её наполнялось теплом. Коля был бы доволен – их дети наконец-то поняли то, о чём он всегда говорил: настоящая ценность не в стенах и заборах, а в умении слышать друг друга, прощать и поддерживать. В конце концов, разве не для этого они все вместе строили эту дачу?