Документы в руках Леры казались тяжелее, чем они весили на самом деле. Комната, набитая родственниками, словно сжалась, поглощая воздух. Никто не прикасался к еде, стол, уставленный салатами и пирогами, выглядел неуместным. Глаза собравшихся были направлены на Леру, и она чувствовала их напряжение.
— Лера, — негромко сказала тётя Зоя, откидываясь на скрипучий стул, — ты зачем молчишь? Завещание у тебя?
Лера медленно кивнула.
— У меня.
Комната оживилась. Павел, старший сын Николая Петровича, громко откашлялся.
— Тогда хватит нас мучить. Зачитай.
Но Лера медлила. Она опустила взгляд на бумаги, чувствуя, как по комнате расходится гул голосов.
— Может, там всем понемногу? — предположила двоюродная сестра Настя, тихая девушка в очках.
— Вот ещё! — встрепенулась Зоя. — Мы что, за ломоть хлеба теперь драться будем? Давай, Лерочка, читай вслух, чтобы никто потом не спорил.
Лера вздохнула и развернула документы. Она тщательно проверила печати и начала:
— "Я, Николай Петрович Орлов, в здравом уме и твёрдой памяти, распоряжаюсь своим имуществом следующим образом…"
Комната затихла. Даже часы на стене, казалось, остановили свой ход.
— "Дом с прилегающим участком земли я передаю своей внучке Валерии."
Наступила гробовая тишина. Зоя широко открыла рот, Павел резко выпрямился.
— Всё?! — он стукнул кулаком по столу. — Ты это серьёзно? Весь дом?
Лера молча кивнула.
Павел поднялся.
— Лера, давай честно: это несправедливо. Этот дом строил я с отцом! Я был рядом, когда он облицовывал стены, ставил крышу. Ты в это время пупсиков в песочнице катала!
— А ты, значит, по-детски в шахматы с дедом не играл? Или вечерними сказками его не мучил? — парировала Лера.
— Ты что-то путаешь, милая, — вмешалась Зоя. — Все мы внесли вклад. Вот я, например, всегда помогала папе по хозяйству. Мы с ним даже рецепт его фирменного борща вместе совершенствовали!
— А заодно долги списывали, — сухо заметила Лера. — Не надо притворяться, Зоя.
Зоя побагровела, а Павел шагнул вперёд.
— Слушай, Лера, тебе этот дом зачем? Ты же сама говорила, что собираешься переехать в Москву.
— Зачем я буду это обсуждать с вами? — Лера упрямо подняла подбородок. — Дед знал, что делает. Он оставил дом мне, и я его не продам.
— Это возмутительно! — возмутилась Зоя. — А мы? Что нам остаётся?
— Может, ещё дайте на хлеб попросить? — прошипела Лера.
С дальнего угла раздался голос Анны, младшей сестры Павла:
— Ну хватит. Мы же семья.
— Какая тут семья?! — Павел смахнул салфетку со стола. — Каждый сам за себя.
Лера выдержала его взгляд.
— Семья — это забота. А не "я один раз помог, и теперь мне всё должны".
Голос Павла сорвался:
— А ты что, Лера? Скажи честно, почему дед всё тебе оставил? Ты правда веришь, что он так хотел, или ты его уломала?
Лера сжала кулаки.
— Я была с ним в последние годы, — отрезала она. — Я видела, как ему было тяжело.
— Это не аргумент, — резко бросил Павел.
— Может, не аргумент, но это правда, — ответила Лера.
Павел схватил пальто и вышел хлопнув дверью. Зоя, шумно вздохнув, повернулась к Лере:
— Ладно, девочка. Делай что хочешь, только помни: злоба долго не живёт.
— Я помню, тётя Зоя, — ответила Лера.
Вечером, сидя в пустом дедовом доме, она перебирала документы и не могла избавиться от ощущения, что сделала что-то неправильно.
"Что если я слишком упряма?" — думала она.
Через неделю Лера снова собрала всех у дедова дома. На этот раз атмосфера была не такой напряжённой, но всё равно настороженной. Павел стоял в стороне, глядя в окно, Зоя раскладывала по тарелкам пирожки, пытаясь загладить вчерашний конфликт, а Анна возилась с детьми в прихожей.
Лера встала в центре комнаты, держа в руках новую папку с документами.
— Я всё обдумала, — начала она.
Все разговоры прекратились, и взгляды снова сосредоточились на ней.
— Дом я оставлю за собой. Он останется в нашей семье, как хотел дед. Я не стану его продавать.
Павел недовольно хмыкнул.
— Значит, нам — ничего?
Лера покачала головой.
— Участок, прилегающий к дому, я продам. Деньги от продажи я хочу разделить между детьми Зои и твоими. Пусть у них будет старт в жизни.
Павел нахмурился:
— Детям? А что нам? Ты считаешь, что мы не заслужили?
— Знаешь, Павел, — Лера подняла на него взгляд, полный твёрдости, — если бы дело было в заслуживании, дед вообще мог бы всё отдать соседу Ване. Он больше помогал, чем ты.
Павел хотел возразить, но тут Зоя тронула его за плечо.
— Паша, хватит, — сказала она неожиданно мягко. — Лера права. Всё, что мы могли сделать, мы уже сделали. Остальное — в прошлом.
— Да я только хотел… — Павел попытался что-то сказать, но замолчал, махнув рукой.
Зоя вдруг посмотрела на Леру теплее, чем прежде.
— Лерочка, спасибо. Для детей это будет большое подспорье.
Настя, которая всё время молчала, вдруг улыбнулась.
— А если честно, вы бы всё равно эти деньги на рыбалку и пирожки потратили.
Раздался смешок. Кто-то поддержал шутку, и напряжение в комнате заметно ослабло.
Когда все разошлись, Лера осталась одна в дедовом доме. На улице дул лёгкий ветер, за окном качались ветви старого клёна, который дед когда-то посадил.
Она зашла в его комнату, к самому дальнему шкафу, который редко открывала. Внутри лежали старые вещи: дедов свитер, его коробка с инструментами, а на полке — небольшая записная книжка.
Лера перелистала её, остановившись на одной странице, исписанной крупным, неровным почерком:
"Лерка. Оставь дом. И часы мои возьми. Пусть помнит: у времени нет цены."
Она закрыла глаза, словно стараясь услышать его голос. Её взгляд упал на те самые антикварные часы, которые стояли на полке. Она осторожно завела их, и мерный, уверенный тиканье наполнил комнату.
Лера вернулась в гостиную и опустилась на старый диван. Здесь они с дедом играли в шахматы, смеялись и обсуждали жизнь. Тиканье часов смешивалось с шумом ветра за окном, но больше не казалось одиноким.
Лера улыбнулась, глядя на часы:
— Спасибо, дед. Ты был прав. Время всё расставит.
Снаружи ветер затих, и дом наполнился умиротворённой тишиной. Впервые за долгое время Лера почувствовала, что сделала всё правильно.
Теперь дом снова стал для неё не просто наследством, а настоящей частью их семьи — со всеми её радостями, воспоминаниями и уроками.