Свадьба у Алены и Володи была самая обыкновенная, типичная свадьба девяностых: кукла на волге, заводская столовка, искусно отделанная резными деревянными панелями, вороватые повара с блюдом дня: тушеной капустой с сардельками, местечковая тамада с дурацкими конкурсами, диджей из ДК, тетушки с шестимесячной завивкой на волосах и объемных нарядах с блестками, жених в костюме не по размеру и невеста, прекрасная, как никогда.
Все, ну все просто не сводили с Алены глаз. С ней случилась удивительная метаморфоза: куда-то подевалась блеклая мышь, и вместо нее предстала королева утренних эльфов. Или фея из снов. Никаких платьев с каркасными юбками, никаких сложно-сочиненных залаченных до хруста причесок. Простое платье с завышенной талией, какие носили в Древней Греции, шелковое, отзывающееся многочисленными летящими складками на каждый шаг невесты. Белые от природы волосы заплетены в косу с ниткой живых незабудок. Естественный румянец волнения и радости. Капелька духов с цветочным, свежим ароматом завершала сказочный образ. И только бабочек, вьющихся вокруг изящной головки Алены не хватало, чтобы поверить – она, действительно не обычная девушка, а принцесса из старой сказки. Вот-вот взмахнет волшебной палочкой, и любое заветное желание исполнится.
Ирка, свидетельница, рядом с невестой выглядела, как корова в черкесском седле. С какой стати ей пришло в голову напялить этот леопардовый комбинезон в обтяжку? Зачем ей кудряшки мелким бесом? И (о, Боги) для чего было напяливать ужасные «стриптизерские» босоножки на прозрачной платформе. Хотела затмить подружку? Она ее затмила – ничего, кроме недоумения, облик этакой бомбы не вызывал.
Володя с жалостью посмотрел на Ирку и вздрогнул – что он находил в ней, вульгарной, безвкусной, безуспешно пытающейся весь день оттягивать на себя внимание? Почему она так громко орет, а не разговаривает, не смеется, а ржет, как кобылица?
Мужчина… Он никого не хотел видеть, кроме своей ненаглядной Алены. И уж совсем не желал замечать панический страх в глазах ее подружки. Каково это, когда неотразимую королевскую особу сталкивают с уютно насиженного трона? Неприятно и обидно.
«Ох, не придумала бы пакость какую», - волновалась мама Володьки, взглянув на Ирку, - «с нее станется. Ишь, мечется как»
Не смотря ни на что, свадьба случилась. И была она веселой, пьяной, сытной и счастливой! Не помешали ни дурацкие конкурсы (зато смешные), ни капуста с сардельками (ушла на ура), ни чудная свидетельница (к вечеру ее зажал в темном углу свидетель, Володькин дружок).
А уж какое счастье испытали молодожены – об этом молчок. Тайна, покрытая туманной завесой. Но автору кажется – пусть это и останется тайной, а не достоянием общественности. Слишком личное, сокровенное, поделенное на двоих счастье. Просто порадуемся за них…
Ну а дальше – побежала семейная жизнь. По-разному было: то по гладкой дороге, то по ухабам и рытвинам, как у многих супружеских пар.
Жили молодые у Володиной мамы. Она, Дарья, была человеком сложным, характерным, волевым. С такой свекровью не просто поладить. У Дарьи сложился свой домашний устав, свой уклад, свои привычки. Но Аленка с ней поладила сразу. Она никогда не надувала губы и не воздевала очи к потолку, если Дарья начинала «нажимать» и проявлять характер. Видит: свекрови нелегко привыкнуть к постороннему человеку – понимает, что лишний раз спорить не стоит. Лучше согласиться с Дарьиными доводами по поводу ведению хозяйства и не тащить в чужой монастырь свои порядки.
Дарья попыхтит, попыхтит, да и успокоится, не встретив сопротивления. Очень спокойная невестка, милая и неконфликтная. Но стерженек внутри чувствуется – просто так ее не оскорбишь, даже если хочется порой по бабьи выпустить пары, сорвать на человеке плохое настроение. Дарья сама не заметила, как привязалась к девчонке, плакалась и жаловалась ей на общую неустроенность жизни и получала взамен искреннее сочувствие и понимание.
Со временем тактичная и трудолюбивая Алена освободила Дарью от всех бытовых проблем, взяв «бразды правления» в свои руки. И было приятно жить в тихой и уютной обстановке, где всегда чистота и порядок, а на кухне вкусно пахнет, где напрочь отсутствуют семейные разборки, царит любовь и взаимопонимание. Дарья наслаждалась особой семейной атмосферой, в которой ненавязчиво играло радио, невестка хлопотала по дому, мягко ступая по идеально вычищенным коврам, сын тихо переговаривался с женой, обсуждая текущие дела и… запах… Молочный такой запах, обозначающий появление в квартире нового члена семьи, первенца Олежки. Любимый внук от любимых детей, что может быть прекраснее?
А ведь врачи запрещали Алене рожать. Говорили, что с ее здоровьем это опасно. Но Аленка не побоялась. Набралась мужества и родила. Сама, без операции даже. И тут же решилась на второго малыша.
- Пока молодая. Пока силы есть. Это потом их не будет. Это потом нельзя. А сейчас – надо! - говорила она, решительно отвергнув возражения и опасения родных.
Да, у Алены и Володи хватало бытовых проблем. Донимала вечная нехватка денег. Но Алена умудрялась выстроить семейный бюджет так, что хватало и на одежду, и на еду, и на детей. И на ремонт по копейке откладывала. И такой ремонт ребята забабахали, что любо-дорого. Вложили в него выдумку и вкус. При этом – за малые деньги, не гоняясь за брендами, но и откровенную дешевку не брали.
И все у них было хорошо и ладно. И дети росли спокойными и покладистыми, счастливо избежав подростковых выкрутасов, когда милый и послушный ребенок превращается в ершистого подростка, отягощенного нигилистическими взглядами на мир. Володя был счастлив. Он будто плыл по течению ласковой реки, полностью покорившись ее мудрой воле. Нет, он не был пофигистом и лентяем – семья оказалась мощным импульсом, чтобы трудиться на ее благо. И хотелось трудиться. И труд его не был похож на сизифов труд. Близкие уважали и ценили Володю, как основного добытчика и хозяина, главу!
Хотя… Если положить руку на сердце, главой их семейства являлась именно Алена, скромная хранительница живого семейного очага. Никогда она и не пыталась взять верх, унизив мужа. Как у ней это получалось, Володя и объяснить даже толком не мог.
Когда на заводе начались перемены к худшему: олигархи, не поделившие между собой сырьевой сектор, вместо того, чтобы договориться и прийти к общему консенсусу, не трогая при этом народ, напрочь позабыли про социальные обязательства и прекратили сотрудничество, встали в позу. И завод встал. Рабочим не платили зарплату. А жить-то как? А детей кормить как?
Алена, поразмыслив, решила: чем ждать у моря погоды, не лучше ли уйти с неблагодарной работы и устроиться на другое предприятие? Выбор пал на дорожную сферу. Там еще рулил Градов, последний из могикан. Там еще ценили рабочие руки и опыт. Устроиться к Градову непросто, текучки у него не было. Но на помощь неожиданно пришла Ирка, уже несколько лет удачно устроившаяся в местном управлении автодорог бухгалтером.
Как только появилась вакансия водителя комбинированной дорожной машины, ушлая Аленкина подружка сразу же позвонила и приказала – немедленно явиться в отдел кадров, пока очередь на это место не выстроилась! Так Володя стал дорожником. Все сложилось, как нельзя лучше. Ирку же требовалось отблагодарить.
Кстати, об Ирке. Она вышла замуж за того самого Володькиного друга. Пока была молода, вечно держала его на коротком поводке: и не бросала, но и близко не подпускала. Запасной вариант на случай «безрыбья». Эта зараза до тридцати пяти лет порхала стрекозой перед выгодными кавалерами, пока не убедилась: замуж ее ни один из «выгодных» никогда не возьмет.
А часики тикали. Вот и подвернулся правильный и влюбленный Колька Самойлов, как единственный кандидат в супруги. Пылинки готов был сдувать с Ирки. Бога за такое счастье благодарить. Ну, вот и благодарит до сих пор, размазня. Ирина живет, как левая нога захочет. Измены, гулянки бесконечные, обман и лукавство. Старательный Коля потихонечку штурмовал карьерную лестницу, в начальники выбился, на хороший оклад. Посмотришь на него: на работе мужик – бог и царь. А дома – ручной песик. И знал ведь, понимал: всю жизнь его Ирка шастала по любовникам.
А сделать с ней ничего не мог. Тряпка.
Смотреть на Самойлову было противно. Но что поделать – надо работать. А на Самойлову не стоит и внимания обращать. Она Володьке не жена. Но однажды, в один из ставших уже модными корпоративами, Ирка, здорово наклюкавшись, подкатила к Володе, бесстыдно вцепившись холеными пальцами в его ремень, когда тот столкнулся с ней нос к носу в глухом коридоре первого этажа управления. Народ ( директор никогда не отделял работяг от итээровцев, гуляли все вместе, с мужьями, с супругами) веселился в актовом зале на втором этаже, и Аленка Володькина была наверху. А он в туалет спустился. И – нате, полюбуйтесь: Ирка змеей юркнула следом за ним. Своих личных приключений уже мало, гадине!
- Самойлова, отцепись, - Владимир грубо оттолкнул Ирину, паскудливо льнущую к нему, пахнувшую алкоголем и духами «Кобра».
- Мышь свою боишься? – сладко захихикала Самойлова, - под-каб-луч-ник! Да иди ко мне, сегодня праздничная акция – все можно. Иди сюда, не пожалеешь!
Она была отвратительно пьяна, отвратительно развязна и навязчива.
- Ну что ты, Володя? Ты же хочешь меня, всегда хотел, я знаю… Ну?
Володю передернуло. Он еле сдержался, чтобы не дать Ирке хорошего подзатыльника – пускай бы пришла в себя, скотина двуногая.
- Иди, умойся, - брезгливо процедил он. И ушел.
Вслед ему посыпалась отборная площадная ругань. Ирина была глубоко уязвлена. Ее отверг этот «додик», терпила, каблук! Ее – саму Ирку, первую красавицу (правда, когда это было, но все-таки) города. Отверг ради чего? Ради верности Аленке, серой мыши? Идиотизм, честное слово! Разве он мужик? Тьфу!
Потом, когда началась будничная рабочая неделя, Ирка сделала вид, что ничего такого не произошло. Все это Володьке приснилось. Она же, как кошка напакостившая, умылась, хвост задрала и дальше пакостить пошла. Володька хмыкнул даже: вот это выдержка у бабы – хоть *сы в глаза – все божья роса. И не краснеет. Да и хрен с этой Самойловой. И как ее Колян до сих пор не прибил, непонятно.
Жизнь покатилась дальше. Выросли, отслужили в армии, выучились и получили профессии сыновья. Мама Даша, тьфу, тьфу, пока держалась молодцом, болячки ее не сильно одолевали: она до сих пор бегала по утрам в бассейн, где по-мужски, ухватистыми саженками бороздила поверхность хлорированной воды, не давая фору даже молодым пловцам.
Алена с удовольствием трудилась в родной школе, возилась с первоклашками. Это был уже пятый выпуск ребятишек. Если подсчитать, так она добрую сотню мальчишек и девчонок подготовила для сложного среднего образования: все вышколены, любознательны, умненькие такие – в пятый класс шли смело, с интересом – что дальше? А если и расстраивались, то только от разлуки с обожаемой первой учительницей.
А если с удовольствием идешь на работу, а потом с работы с удовольствием возвращаешься домой – разве это не хорошо? Это прекрасно! Правда, в дорожном началась карусель: начальство менялось со скоростью звука, и новый разваливал предприятие, а последующий – разваливал уже развалившееся… Казалось, дальше некуда. Не… Есть. Чуял – до пенсии доработать здесь не получится уже. Но, посчитав годики, решил: а кому он теперь нужен? Может, дотянет?
Где-то глубоко в сердце объявился «грызун». Ни с того, ни с сего Володю стали одолевать какие-то тяжелые предчувствия. Саднило грудь, мучила тревожность. Дергался. Переживал: о ком так плачет его сердце? О матери? Алене? Парнях? Или сам заболел? Инфаркты среди мужчин его возраста – не редкость…
Причина тревоги выяснилась довольно скоро. Алена, и без того худенькая, вдруг стала буквально таять на глазах, а к еде появилось стойкое отвращение – даже от милых кухонных запахов ее мутило. Владимир встревожился: шуточки вроде поздней беременности в этом случае были неуместны. На Алену надвигалась ураганом страшная беда. Он силком буквально потащил жену в больницу. И был абсолютно прав – после обследования выяснилось – Алену атаковал смертельный недуг – опухоль поджелудочной железы.
Операция (нормальная операция, на результаты которой теплилась хоть какая-то надежда) стоила баснословных денег. Но деньги – ничто, когда нужно спасти человека. Все семейные сбережения до копеечки подмели, продали дачу, сыновья готовы были с себя последнюю рубашку отдать, мама сняла все свои накопления, Володя продал машину и… Все равно надо было влезать в кредит. И он влез. Только бы жива осталась. Только бы…
Ирка с Николаем подкинули деньжат. Немного, чисто символически, щедростью эта парочка никогда не отличалась. Но Володя был им благодарен. Коля великодушно предложил сопровождать Алену в столицу: Володя остался безлошадным, и услуги друга были очень к месту. Да и пока оперировали жену, и Володю трясло, как цуцика, Колька был рядом. Как друг, как настоящий мужик.
***
А потом последовала долгая реабилитация, сжиравшая последние гроши. Володя подвизался на несколько подработок, практически не вылезая из кабины КДМ. Работал, работал, работал, как проклятый, как заведенный. И вот – здрасте, стали задерживать зарплату, урезать премию и оклад. Новый директор был не в пример жаднее предудущего. И кто, Артем Николаевич Воронов, бывший Артемка Ворон, один из выживших недобитков из банды Севыча. Поднялся, нечего сказать. Вкусил властишки... Сволочь.
И Ирка Самойлова с ним якшается у всех на виду, ни капельки не стесняясь.
- А что я могу? Решайте, мальчики, эту проблему сами!
Зарплату начислили, слава Богу, через неделю. Телефон приятно дзинькнул: деньги пришли на карточку. Володя взглянул на сумму и удивился цифре. Она неожиданно выросла, и очень даже прилично.
Он позвонил в бухгалтерию. Ирка равнодушным голосом ответила:
- Это новое распоряжение. Премия за выслугу лет. Ты отработал пару десятков уже, тридцать пять процентов в кармане.
- Но у других и десяти процентов нет, - забеспокоился Володя.
- Так другие и семи лет не отработали. Старички уволились, а молодежь не держится. С нашим Артемкой и не такая текучка будет, попомни мои слова. Радуйся. Тебе деньги нужны! – Ирка бросила трубку.
С ежемесячной добавкой за выслугу лет стало полегче. Аленка, конечно, не стала полноценно здоровым человеком, но стойкая ремиссия – это радость. И счастье. И от сердца Володиного отлегло. Нет, он не расслабился, и душа его, как сторожкая кошка, отдыхая от потрясений, чутко поводила заостренными ушами – охраняла свою территорию от клыкастой напасти. А все равно – легче.
А через год Володя узнал: Самойлова все это время его обманывала. Никакой премии за выслугу лет рабочие и водители не получали. Видеть, как сузились от ненависти глаза у ребят, было невозможно. И вроде, заслуженные деньги, не ворованные. Но получалось… мерзко.
***
Он застал Самойлову в кабинете перед самым уходом. Схватил ее за руку.
- Ты что творишь? Ты кем меня перед мужиками выставляешь?
Ирка руку отдернула. Потерла ее, скривив гримасу боли.
- Не бойся, не украла. И никого не обсчитала. Да сядь ты, придурок, пары спусти!
- Говори! – гаркнул Володька, - говори, гадина, что ты там придумала!
«Гадина» вдруг обмякла и постарела лет на десять.
- Я ведь знаю, тебе чужого не надо. И ненавидишь ты меня всеми фибрами своей души. Как же, куда, старой потаскухе, до Аленки. В общем, для тебя не секрет, наверное, что есть такая штука – директорский фонд. Из него работникам выделяют различные поощрения. Но не всем. В нашем случае, только конторским. Нужным и правильным людям.
- Типа тебя? – криво улыбнулся Володя.
- Типа меня, - согласилась Ира, - да, ты прав. Типа меня. Он выделял, а я проводила через бухгалтерию на твой счет, как премию по выслуге. А эта премия должна тебе уже года два начисляться. Только из Артемки, хрен чего выжмешь. Жадный, собака. Ну ничего, ничего, недолго ему осталось в креслице сидеть. Татьяна Ивановна Свиридова от меня большое и толстое досье получила.
- Какое досье? – Володька вздернул брови.
- Не твоего ума дело, какое. И язык за зубами держи – грядут новые времена. И новый директор. И, надеюсь, надолго. Потерпите, мужики, Свиридова все на свою колодку поставит. Это не женщина, а… покойный Градов в юбке.
Володя совершенно растерялся. Ирка смотрела на него устало.
- Я не такая с*ка, Володька, как тебе кажется. Пусть, жила неправильно. Таскалась. Кольку обманывала. С Аленкой не общалась совсем. К тебе вон, пьяная приставала. Знаю я, какой мне подарочек на том свете приготовлен… Я не жалею ни о чем, зато пожила… Но когда увидела твои глаза… Когда Алена заболела… Испугалась. И ревела просто. За что? Что вы такого сделали, чтобы так вас карать? Чтобы разлучать вас. Это не по-божески! Да есть ли Бог на белом свете, если позволяет себе так шутить? Что это за шуточки и проверочки? Вы же чистые, как ангелы, светились изнутри…
А ты гордый. А ты деньги не возьмешь. Колька тебе, помнишь, немного предлагал, так я боялась даже – откажешься. Гордый. Решила помогать таким образом. Не переживай, все нормально. Ну… считай, одалживала тебе…
- Раздавала награбленное? – усмехнулся Володя.
- Считай, как хочешь. Но деньги эти – справедливо твои. Все. Разговор закрыт. Мне домой надо.
Она уже не стучала кокетливо каблучками. Куда-то подевались ее каблучки. Тихо вышла из кабинета, оставив Володьку наедине с уборщицей Галей, вошедшей в помещение для влажной уборки.
Татьяна Ивановна Свиридова, директор соседнего управления, настоящий Градов в юбке, «решила проблему» кардинальным образом – Артемку сняли тихо, без особых скандалов. Областному начальству скандалы не нужны. Свиридову поставили на его место, объединив все районы под ее крылом. Результаты – налицо. Рабочим стало легче дышать. Свиридова особо перед высокой конторой не стелилась, действовала с правомерной точки зрения. СВОИХ не обижала и старалась создать СВОИМ нормальные условия для качественной работы.
Алена жива и относительно здорова. Она продолжает вести активную педагогическую практику, благо, что современные условия позволяют работать на дому. Мама Даша по-прежнему ныряет с десятиметровой вышки в бассейн, восхищая молодежь выдержкой и упорством. Ее внуки женились и подарили бабушке правнуков.
А Володю поставили мастером участка. Заслуженно. Грамотный и справедливый человек, этот Володя. Отличный семьянин, между прочим, и любящий муж.
А что случилось с Иркой?
А она развелась с Колей, разделила имущество и уехала на постоянное жительство в Карелию. Говорят, к очередному любовнику, расстаться с которым впервые в жизни не смогла. Некоторые заметили, что без нее праздничные корпоративы стали скучнее бледнее. Молодые сидят в телефонах: ни песен не споют. Ни станцуют… Скукота.
Автор рассказа: Анна Лебедева