День выдался на редкость паршивый. Сначала сломалась кофемашина в офисе, потом клиент устроил скандал из-за какой-то ерунды, а теперь это... Ольга остановилась у своей двери, роясь в сумке в поисках ключей, и вдруг замерла. Из-за двери доносились приглушённые голоса.
Она тихонько открыла дверь и прошла в прихожую. Знакомый женский голос с кухни заставил её похолодеть:
– Ты же понимаешь, что так дальше нельзя, Вить.
Ольга швырнула сумку на тумбочку и в два шага оказалась на пороге кухни. Так и есть – Ирина собственной персоной. Сидит, как у себя дома, пьёт чай из её любимой чашки. А Витька мнётся у плиты с таким виноватым видом, что сразу ясно – дело нечисто.
– Ой, Оля... – он дёрнулся ей навстречу. – Ты сегодня...
– Витя, прекрати оправдываться и скажи прямо, кто разрешил ей сюда войти? – Ольга чувствовала, как внутри всё клокочет от злости.
– Послушай... – начал было Витя, но Ирина его перебила, поднимаясь из-за стола:
– Я пришла не к тебе, Оля. Это касается сына.
– Сына? – Ольга усмехнулась. – И для этого надо было прийти именно сейчас? Именно ко мне домой?
– Оль, ну давай спокойно всё обсудим, – Витька опять включил свою любимую пластинку про "давайте жить дружно". – Тут такое дело...
– Нет уж, спасибо, – отрезала Ольга. – Обсуждайте что хотите, а я, пожалуй, пойду. Не буду мешать вашему... семейному совету.
– Оленька...
– Не называй меня так! – она резко развернулась в дверях. – И можешь не приходить сегодня в спальню. Диван в гостиной очень удобный, сам знаешь.
Дверь спальни хлопнула так, что с полки в прихожей упала фотография их свадьбы. Витька смотрел на треснувшее стекло и думал, что это, наверное, плохой знак.
– Мне, наверное, лучше уйти, – Ирина начала собирать свою сумку.
– Да уж, – буркнул он. – Только теперь ещё хуже стало.
– Прости, – она остановилась в дверях. – Но нам правда нужно решить эту проблему. И времени почти не осталось.
Когда за Ириной закрылась дверь, Витька ещё долго стоял в коридоре, глядя то на дверь спальни, то на разбитую фотографию. В голове крутилась дурацкая мысль: "Интересно, а скотч к треснувшему стеклу приклеится?"
Витька промаялся в гостиной часа два, прежде чем решился постучать в спальню. За дверью было тихо, но он знал – Ольга не спит. В такие моменты она обычно сидит на кровати, подобрав под себя ноги, и смотрит в одну точку.
– Оль, можно войти?
Молчание. Потом шорох и тихое:
– Входи уже, раз пришёл.
Она действительно сидела на кровати, закутавшись в плед – старую вязаную реликвию, доставшуюся от бабушки. Плед появлялся каждый раз, когда ей было особенно паршиво.
– Ты хоть понимаешь, как это выглядит со стороны? – Ольга даже не повернула головы. – Прихожу домой, а тут твоя бывшая. Уютно так устроилась, чаёк попивает.
– Это всё из-за Сашки, – Витька присел на край кровати. – Я просто хотел помочь.
– А мне сказать нельзя было? – она наконец посмотрела на него. – Или я настолько чужая, что со мной даже поговорить нельзя?
– Да не в этом дело...
– А в чём? – Ольга стянула плед с плеч. – В том, что у нас теперь будет "двойная жизнь"? Ты там с ней будешь решать свои важные дела, а я буду делать вид, что всё в порядке?
– Завтра, – Витька провёл рукой по лицу. – Завтра я всё улажу, обещаю.
– Знаешь что? – она встала с кровати. – Можешь ничего не объяснять. Я уже поняла: что бы ни случилось, я буду узнавать обо всём последней. Как обычно.
Он хотел возразить, но в горле встал комок. Как объяснить, что дело не в доверии? Что он сам не знает, как поступить? Что Сашка – его сын, как ни крути, и нельзя просто отмахнуться от его проблем?
Ольга ушла на кухню – готовить ужин, наверное. Или просто делать вид, что готовит. Витька остался сидеть на кровати, разглядывая их свадебное фото на стене. Два года назад они были такие счастливые... И вот теперь всё летит в тартарары из-за какой-то дурацкой ситуации.
Внезапно он вспомнил про документы, которые Ирина оставила на столе. Чертыхнувшись, метнулся на кухню – но Ольги там не было. Папка с бумагами так и лежала на краю стола, и он торопливо запихнул её в ящик с квитанциями. Не хватало ещё, чтобы она увидела эти долговые расписки...
Звук открывающейся входной двери заставил его вздрогнуть. Ольга вернулась с пакетом из магазина.
– Что ты там прячешь? – спросила она устало.
– Ничего, – соврал он. – Просто... порядок навожу.
– Порядок он наводит, – она покачала головой. – Вить, я не дура. Я же вижу – что-то случилось. Что-то серьёзное.
– Всё нормально, – он попытался улыбнуться. – Правда, Оль. Я же сказал – завтра всё решится.
Она долго смотрела на него, потом молча начала разбирать пакет с продуктами. А Витька стоял, прислонившись к холодильнику, и думал о том, что завтра ему придётся или во всём признаться, или окончательно потерять её доверие.
В кухне повисла тишина, нарушаемая только звяканьем посуды и шуршанием пакетов. Каждый думал о своём, но оба понимали – это затишье перед бурей. И буря будет страшной.
Утро началось с головной боли и привкуса недосыпа во рту. Витька всю ночь проворочался на диване, то проваливаясь в тяжёлую дрёму, то просыпаясь от каждого шороха. В семь утра он сдался и поплёлся на кухню – делать кофе.
Но на кухне уже горел свет. Ольга сидела за столом, перед ней лежали знакомые бумаги. У Витьки ёкнуло сердце.
– Я искала квитанцию за свет, – сказала она, не поднимая головы. – А нашла вот это.
Она подняла глаза – красные, опухшие. Видно, тоже не спала.
– И что это за долги, Вить? Почему шестьсот тысяч? Откуда?
– Оль...
– Нет, подожди, – она подняла руку. – Дай договорить. Я всю ночь думала, что с тобой происходит. Почему ты стал таким... другим. А оказывается, всё просто – ты врал мне. Всё это время врал.
– Я не врал! – он рухнул на стул напротив. – Я просто... не говорил.
– А, ну да, – она горько усмехнулась. – Есть разница, да? Слушай, – она постучала пальцем по бумагам, – тут написано, что долг надо погасить через неделю. Неделю, Вить! И что, ты собирался молчать до последнего?
– Я хотел решить это сам.
– Сам? – её голос сорвался. – Или с ней? Вы поэтому вчера шушукались на кухне?
Витька молчал, глядя в пол. Что тут скажешь? Что Сашка влез в какие-то тёмные дела? Что взял кредит под бешеные проценты? Что его уже начали прессовать?
– Это из-за Саши, – наконец выдавил он. – У него... проблемы.
– Проблемы? – она швырнула бумаги на стол. – Нет, Вить, проблемы – это когда кран течёт или холодильник сломался. А это... это катастрофа! И ты молчал!
– А что я должен был сказать?! – он вдруг тоже сорвался. – "Дорогая, мой сын по уши в долгах, и его могут убить"? Так, что ли?
Ольга побледнела:
– Убить?
– Да какая теперь разница? – он махнул рукой. – Ты же всё равно уверена, что я сговорился с Иркой за твоей спиной. Что мы тут какие-то тайны крутим...
– Она? – Ольга вдруг как-то сникла. – Значит, она важнее? Её проблемы, её страхи... А я так, никто. Пустое место.
– Господи, да при чём тут она?! – Витька вскочил, заметался по кухне. – Сашка – мой сын! Мой! Я не могу бросить его в такой ситуации!
– А я? – она тоже встала. – Я – твоя жена! Или я должна просто стоять в стороне и смотреть, как ты разруливаешь это с бывшей?
Она схватила сумку и ключи.
– Знаешь что? Разбирайтесь сами. Я на работу.
– Оля...
– Не звони мне. Не пиши. Мне надо подумать.
Дверь хлопнула так, что зазвенела посуда в шкафу. Витька рухнул обратно на стул, обхватил голову руками. В висках стучало: "Всё разваливается. Всё к чертям разваливается..."
На столе завибрировал телефон. SMS от Ирки: "Звонили из банка. Дали ещё три дня."
Три дня... А семья уже трещит по швам. И он даже не знает, что спасать в первую очередь – сына или брак.
Ольга вернулась затемно. Весь день она проболталась в парке, даже на работу не пошла – просто бродила по дорожкам, пытаясь собрать мысли в кучу. Когда стало холодно, зашла в какое-то кафе, просидела там часа три над одной чашкой остывшего чая.
В квартире было темно и тихо. На кухонном столе белел листок бумаги. Ольга щёлкнула выключателем, подошла ближе. Почерк был незнакомый, местами расплывшийся – будто на бумагу капали слёзы.
"Папа, прости меня. Я знаю, что накосячил по-крупному. Вечно ты меня вытаскиваешь, а я... Я не хотел, чтобы так вышло. Думал, справлюсь сам. Было дело – можно быстро заработать. А оказалось – кидалово. И теперь эти люди...
Я боюсь, что ты меня больше не простишь. Я совсем потерял себя, но хочу вернуться. Правда хочу. Только не знаю – как. Саша."
Ольга медленно опустилась на стул. Сколько боли в этих строчках. Сколько страха. Она вспомнила своего брата – тот тоже когда-то вляпался в историю с долгами. Родители отвернулись, а через месяц его не стало...
– Оля?
Она вздрогнула. Витька стоял в дверях – осунувшийся, с красными глазами.
– Я прочитала, – она кивнула на письмо. – Почему ты не рассказал? Почему решил не довериться мне?
Он тяжело опустился на стул напротив:
– Я боялся. Что это всё разрушит. Я уже разломал одну семью, когда ушёл от Ирки. А теперь... – он провёл рукой по лицу. – Я не хотел потерять тебя.
– И решил, что враньё – лучший способ сохранить отношения?
– Знаю, что дурак, – он криво улыбнулся. – Просто... когда Сашка позвонил, я будто в ступор впал. А потом Ирка примчалась вся в слезах, и завертелось...
Ольга встала, подошла к окну. За стеклом мигали огни ночного города.
– Знаешь, что самое обидное? – она обернулась к мужу. – Что ты решил, будто я не пойму. Будто я такая... бессердечная.
– Оль...
– Нет, дай договорить. Я же вижу – парень в беде. И да, он твой сын. Конечно, ты должен помочь. Но мы могли бы решать это вместе. Придумать что-то. У меня есть кое-какие сбережения...
– Даже не думай! – он вскинулся. – Это не твои проблемы.
– А чьи? – она подошла ближе, положила руку ему на плечо. – Мы же семья, Вить. Со всеми потрохами – твоими, моими... Или ты до сих пор не понял?
Он вдруг обнял её за талию, прижался лицом:
– Прости меня. Я такой идиот...
– Есть немного, – она погладила его по голове. – Ладно, давай думать, что делать. Только теперь – вместе. И позвони Ирине... пусть приходит. Нам всем надо поговорить.
Он поднял голову:
– Ты серьёзно?
– Абсолютно. Это и моя семья тоже. Со всеми её проблемами, бывшими жёнами и непутёвыми детьми.
За окном начинался дождь. Витька встал, обнял жену:
– Знаешь... я тут подумал. Может, продать дачу? Всё равно только деньги на неё тратим...
– Вот видишь, – она улыбнулась сквозь слёзы, – уже появляются идеи. Прорвёмся как-нибудь.
– Только больше никакого враньа, – он вытер большим пальцем слезинку с её щеки. – Обещаю.
...Через полчаса они сидели на кухне, составляли список возможных решений и ждали звонка от Ирины. А в прихожей, на тумбочке, всё так же стояла их свадебная фотография с трещиной на стекле. Но теперь эта трещина казалась просто ещё одной линией жизни – сложной, непредсказуемой, но всё-таки общей.