В доме было тихо, только часы мерно отстукивали время. Вера уже час не могла найти себе места – в руках она всё ещё держала злополучную папку с документами. Просто хотела прибраться в кабинете мужа, а теперь сидит оглушённая, не зная, что делать.
Договор купли-продажи. Однокомнатная квартира в новостройке. На её имя! И сумма... Господи, все их сбережения, копейка в копейку. Те самые деньги, которые они с Пашей откладывали пятнадцать лет. Каждый месяц урезали себя во всём – никаких поездок на море, никаких новых шуб и сапог. Паша даже старенькую "Ладу" не менял, хотя она уже дышала на ладан.
"Это на старость, – говорил он. – Будем как сыр в масле кататься, когда накопим".
Руки дрожали. Вера чувствовала, как к горлу подкатывает противный комок. Пятнадцать лет... И вот так, втихаря? Даже словом не обмолвился! Они же всегда всё решали вместе – и занавески на кухню, и обои в спальне, не то что такие траты.
В прихожей послышался звук ключа в замке. Вера вздрогнула, но не двинулась с места. Пусть видит, что она нашла договор. Пусть объяснит.
– О, ты дома? – Паша заглянул в кабинет. – А я пораньше вырвался...
Он осёкся, увидев документы у неё в руках. На секунду в его глазах мелькнуло что-то похожее на растерянность, но он тут же натянул свою обычную улыбку.
– Вы решили приобрести квартиру за мой счёт и даже не сказать мне об этом? – Вера еле сдерживала дрожь в голосе.
Паша как-то неловко переступил с ноги на ногу, прошёл к столу.
– Верунь, ну чего ты начинаешь? Я для Светки старался. Сама же знаешь – она замуж собирается, им жить где-то надо...
– А спросить меня? – Вера почувствовала, как предательски защипало в глазах. – Хоть намекнуть? Это же не кошелёк в магазине – все наши сбережения!
– Да что спрашивать-то? – Паша начал раздражаться. – Для дочери же! Не на ветер выкинул.
– Для дочери... – Вера горько усмехнулась. – А моё мнение тебя не интересует? Может, я хотела по-другому распорядиться? Может, я вообще против?
– Против чего? – Паша повысил голос. – Против того, чтобы помочь родной дочери? Чтоб у неё своё жильё было? Да ты что, Вер?
– Я против того, чтобы муж за моей спиной такие решения принимал! – Вера уже не сдерживала слёз. – Ты хоть понимаешь, что натворил? Все наши планы... Всё, что мы копили...
– Да какие планы? – Паша махнул рукой. – Светка замуж выходит, внуки пойдут. Им что, по съёмным квартирам мыкаться? Я как лучше хотел!
– Как лучше... – Вера встала, сжимая в руках договор. – А для меня лучше – это когда муж жену за человека считает. Когда советуется. Когда уважает.
– Ой, началось... – Паша отвернулся к окну. – Я думал, обрадуешься. А ты трагедию развела.
Вера молча положила договор на стол и вышла из кабинета. В груди было так больно, словно туда напихали битого стекла. Тридцать лет вместе. Тридцать лет ей казалось, что у них полное доверие, что они – одно целое. А выходит – она для него просто приложение к его решениям?
На кухне она механически включила чайник, достала чашку. Руки всё ещё дрожали.
"Господи, – думала она, – как же так? Когда он успел стать таким? Или он всегда таким был, а я не замечала?"
Из кабинета не доносилось ни звука. Паша, видно, переваривал ситуацию. Или злился на её реакцию.
А ей было всё равно. В голове крутилась только одна мысль: как теперь с этим жить? Как смотреть ему в глаза? Как доверять?
Чайник щёлкнул и затих. Вера так и не налила чай.
Ужин проходил в гнетущей тишине. Вера механически помешивала остывший борщ, не поднимая глаз. Паша старательно жевал, изредка бросая на неё настороженные взгляды. Даже телевизор, обычно не умолкавший за ужином, сегодня молчал.
– Мам, а котлеты совсем остыли, – Света попыталась разрядить обстановку. – Может, разогреть?
Вера молча пожала плечами. Внутри всё ещё бушевала обида, да такая, что кусок в горло не лез. Она сама не знала, зачем пошла на кухню – не готовить же ужин после такого! Но привычка есть привычка – тридцать лет каждый вечер накрывала на стол.
– Пап, ты чего такой хмурый? – Света переключилась на отца. – На работе что-то случилось?
– Всё нормально, – буркнул Паша, не отрываясь от тарелки.
– Нормально? – Вера неожиданно для самой себя грохнула ложкой об стол. – По-твоему, это нормально?
– Мам? – Света растерянно переводила взгляд с одного родителя на другого.
– Вера, не начинай, – процедил Паша сквозь зубы.
– Не начинать? – голос Веры зазвенел. – А когда начинать? Когда ты ещё что-нибудь за моей спиной провернёшь?
– О чём вы? – Света напряглась.
– Спроси у отца! – Вера резко встала из-за стола. – Спроси, как он распорядился нашими сбережениями, не сказав мне ни слова!
– Пап? – в голосе дочери появилась тревога.
Паша с досадой отодвинул тарелку:
– Да что тут спрашивать? Квартиру тебе купил, вот что! А мать устроила трагедию на ровном месте.
– Квартиру? – Света побледнела. – Ту однушку в новостройке?
– А ты знала? – Вера резко повернулась к дочери. – И ты молчала?
– Я... – Света растерянно заморгала. – Папа сказал, что вы вместе решили... Что это будет сюрприз...
– Сюрприз! – Вера горько рассмеялась. – Замечательный сюрприз – узнать, что муж считает твоё мнение пустым местом!
– Да хватит уже! – Паша стукнул кулаком по столу. – Что ты раздуваешь из мухи слона? Для дочери же старался!
– Для дочери? – Вера сощурилась. – А может, для своего эго? Чтобы все видели, какой ты щедрый отец? А жена пусть помалкивает, да?
– Мама, пожалуйста... – Света привстала, пытаясь дотронуться до материнской руки.
– Сядь! – рявкнул Паша. – Без тебя разберёмся!
– Не смей на неё кричать! – Вера задохнулась от возмущения. – Ты и так всё испортил!
– Я испортил? – Паша вскочил. – Да я для вас же стараюсь! А вы...
– Прекратите! – Света неожиданно громко всхлипнула. – Пожалуйста, прекратите...
В кухне повисла оглушительная тишина. Только где-то на плите тихо шипел убежавший борщ.
– Я не хочу эту квартиру, – тихо сказала Света. – Не такой ценой.
– Поздно, – Паша тяжело опустился на стул. – Договор подписан.
– Вот именно, – Вера горько усмехнулась. – Всё уже решено. Без меня.
Она вышла из кухни, чувствуя, как по щекам катятся злые слёзы. За спиной слышались приглушённые голоса – Света что-то горячо говорила отцу, тот огрызался.
"Господи, – думала Вера, стоя у окна в темной комнате, – во что он превратил нашу семью? Как теперь всё это исправить?"
А в груди словно застрял острый осколок – не вздохнуть, не выдохнуть. И что самое страшное – она уже не знала, что больнее: потеря денег или потеря веры в мужа.
– Надо отменить сделку, – Вера стояла у окна, скрестив руки на груди. После вчерашнего скандала она не сомкнула глаз. Всю ночь проворочалась, вспоминая, пытаясь понять – когда, в какой момент муж стал принимать такие решения без неё?
– Что значит отменить? – Паша замер с полотенцем в руках. Он как раз собирался бриться. – Ты в своём уме?
– Это ты не в своём уме! – Вера резко развернулась. – Пятнадцать лет копили, каждую копейку откладывали. И что теперь? На что нам жить в старости?
– Господи, Вер, ну что ты завелась? – он раздражённо бросил полотенце на стиральную машинку. – Светке же нужнее! Молодая, замуж выходит...
– А ты меня спросил? – голос Веры задрожал. – Может, я хотела, чтобы они сами всего добивались? Как мы с тобой когда-то! Может, это правильнее?
В ванную заглянула заспанная Света:
– Опять ругаетесь?
– Нет! – рявкнул Паша.
– Да! – одновременно с ним выкрикнула Вера. – И будем ругаться, пока твой отец не поймёт, что натворил!
– Пап, может правда... – начала было Света.
– Цыц! – Паша стукнул кулаком по раковине. – Без тебя разберёмся! Вера, я всё сделал для семьи! Для дочери! А ты...
– А я кто? – Вера подступила к нему вплотную. – Пустое место? Человек, с которым можно не считаться?
– Мама, не надо... – Света попыталась встать между ними.
– Отойди! – Вера мягко, но решительно отстранила дочь. – Пусть твой отец объяснит – почему он решил, что может распоряжаться моей жизнью? Моим будущим?
– Да каким будущим? – Паша всплеснул руками. – Что ты несёшь? Светка наше будущее! Думаешь, она нас бросит? Да она...
– Дело не в этом! – Вера почувствовала, как к горлу подступают слёзы. – Дело в доверии! В уважении! Которого у тебя, оказывается, нет!
– Ну всё, с меня хватит! – Паша схватил рубашку. – Я на работу. А ты остынь и подумай над своим поведением!
– Над моим? – Вера задохнулась от возмущения. – Это ты... ты...
Паша выскочил из ванной, громко хлопнув дверью. Через минуту в прихожей грохнула входная дверь.
– Мамочка... – Света обняла мать за плечи. – Ну не плачь...
– Как же так, доченька? – Вера уткнулась в плечо дочери. – Тридцать лет вместе... И вдруг... Как будто чужой человек...
– Он не со зла, – Света гладила мать по спине. – Он правда хотел как лучше...
– Лучше? – Вера отстранилась, вытирая слёзы. – А ты знаешь, что мы копили на операцию бабушке? У неё катаракта, зрение совсем падает... Я хотела в частную клинику, к хорошему врачу... А теперь что?
Света побледнела:
– Я не знала...
– Конечно, не знала, – Вера горько усмехнулась. – И отец твой не знал. Потому что даже не спросил! Ему же виднее, как нашими деньгами распорядиться!
– Я... я могу отказаться от квартиры, – дрогнувшим голосом сказала Света.
– Поздно, милая, – Вера покачала головой. – Договор подписан. Да и не в квартире дело... – она снова всхлипнула. – Я просто не знаю, как теперь с этим жить. Как ему верить?
Света молча обнимала мать, а в голове крутилась страшная мысль: неужели она, сама того не желая, стала причиной разрушения родительского брака?
День тянулся бесконечно. Вера не находила себе места – то бралась за уборку, то садилась вязать, то просто смотрела в окно. На звонки с работы отвечала односложно – заболела, не приду. Какая работа, когда в душе такая пустота?
Паша вернулся затемно. Молча прошёл в ванную, долго шумел водой. Вера сидела на кухне, крутила в руках давно остывшую чашку. Говорить не хотелось. Да и о чём?
Звякнул ключ в замке – пришла Света. Вера слышала, как дочь о чём-то шепчется с отцом в коридоре. Потом они вместе вошли на кухню.
– Мам, – Света присела рядом, взяла её за руку. – Я хочу вам кое-что сказать.
Паша остался стоять в дверях, прислонившись к косяку. Вид у него был какой-то потерянный.
– Я отказываюсь от квартиры, – твёрдо сказала Света.
– Что? – Паша оттолкнулся от косяка. – Мы же обсудили...
– Нет, пап, – Света покачала головой. – Я не могу. Не такой ценой.
– Какой ценой? – он шагнул к столу. – Что за глупости?
– Ценой вашего развода! – выкрикнула Света, и вдруг разрыдалась. – Я не хочу... не хочу быть причиной... Вы же тридцать лет вместе... А теперь... из-за меня...
– Тише, доченька, – Вера прижала к себе дочь. – Ты здесь ни при чём.
– При чём! – Света всхлипывала, размазывая слёзы по щекам. – Если бы не эта квартира... Если бы не я...
– Что ты такое говоришь? – Паша опустился на стул. В его голосе впервые за эти дни появилась растерянность. – Мы же не собираемся...
– А что вы собираетесь? – Света подняла заплаканное лицо. – Будете дальше мучить друг друга? Мама не спит, плачет... Ты злишься... А я... я не могу на это смотреть!
Вера молчала, гладя дочь по голове. А в груди будто что-то оттаивало – от этих слёз, от этой искренней боли.
– Господи, – Паша вдруг обхватил голову руками. – Что же я наделал?
В кухне повисла тишина, нарушаемая только всхлипываниями Светы.
– Вера, – голос Паши дрогнул. – Прости меня. Я... я такой болван.
Она подняла глаза – впервые за эти дни посмотрела на мужа прямо. Он сидел сгорбившись, и в его поседевших висках, в опущенных плечах была такая тоска...
– Я правда хотел как лучше, – он говорил тихо, глядя в стол. – Думал – вот, помогу дочери, порадую тебя... А получилось...
– Получилось, что ты меня не уважаешь, – Вера договорила то, что он не мог произнести.
– Нет! – он резко поднял голову. – Не так! Я... я просто глупость сделал. Большую глупость. Думал, раз для семьи – значит, правильно. А оно вон как вышло...
– Пап, – Света перестала плакать, смотрела то на отца, то на мать. – Правда, давай отменим сделку? Я потерплю, поживу пока с вами...
– Не в квартире дело, – Вера покачала головой. – Дело в доверии.
– Я знаю, – Паша вдруг встал, подошёл к жене. Опустился перед ней на колени – первый раз за тридцать лет! – Знаю, что виноват. Что обидел тебя страшно. Что предал наше доверие...
– Паша, – Вера растерянно смотрела на мужа. – Ты что?
– Прости меня, – он взял её руки в свои. – Прости, если можешь. Я понял... всё понял. Больше никогда...
– Встань, – она потянула его за руки. – Ну что ты как маленький...
И вдруг, глядя в его виноватые глаза, почувствовала, как отпускает та страшная обида, что грызла душу все эти дни. Может, права Светка? Может, не стоит тридцать лет счастья менять на одну, пусть и большую, ошибку?
– Мам, – Света смотрела на родителей с надеждой. – Вы справитесь, да?
Вера молча кивнула, всё ещё держа мужа за руки. А он улыбнулся – впервые за эти дни по-настоящему, как раньше:
– Справимся, доча. Куда мы друг без друга?
Через неделю они втроём сидели на кухне – совсем как раньше, до этой истории с квартирой. На столе дымились чашки с чаем, в вазочке горкой лежало Верино печенье – то самое, любимое Пашино, которое она не пекла с того самого дня.
– Я тут подумал, – Паша размешивал сахар, звякая ложечкой. – Может, сделаем так...
Он замялся, глядя то на жену, то на дочь.
– Говори уже, – Вера подвинула к нему вазочку с печеньем. За эту неделю она как будто заново научилась доверять мужу – потихоньку, по чуть-чуть.
– Давай квартиру оставим Светке, но... – он прокашлялся. – Пусть она нам выплачивает. Понемножку, как сможет. Вроде и помощь, и в то же время сама.
Света вскинула голову:
– Пап, правда? А как?
– Ну, составим договор, – Паша заметно приободрился. – Рассчитаем, сколько ты сможешь платить со своей зарплаты. Без фанатизма, конечно. Чтоб и тебе на жизнь хватало, и нам копеечка...
– На операцию бабушке? – тихо спросила Света.
Вера вздрогнула. А Паша виновато опустил голову:
– Да, и на это тоже. Глупость я сделал, что сразу все деньги... Но ничего, справимся.
– Только теперь всё вместе решаем, – Вера накрыла его руку своей. – Договорились?
– Договорились, – он сжал её пальцы. – Уж это я точно усвоил.
– Можно я маму с бабушкой в клинику свожу? – вдруг спросила Света. – В ту, частную? У меня есть немного накоплений...
– Доченька, – Вера растроганно посмотрела на дочь. – Не надо, мы сами...
– Надо, мам, – Света упрямо мотнула головой. – Я же теперь тоже... ну, в ответе за семью. Правда, пап?
– Правда, – Паша улыбнулся. – Ты у нас теперь совсем взрослая.
Он встал, порылся в кармане пиджака и достал связку ключей:
– Держи. От твоей квартиры.
Света замерла, не решаясь взять:
– А может, не надо? После всего...
– Надо, – твёрдо сказала Вера. – Просто теперь мы всё сделаем правильно. По-семейному.
Света осторожно взяла ключи, покрутила в руках:
– Знаете... я даже рада, что так вышло.
– Чему же тут радоваться? – удивился Паша.
– Мы как будто... ближе стали, – Света обвела взглядом родителей. – Раньше я думала – ну, живут себе мама с папой, и живут. А теперь вижу – вы же правда любите друг друга. И... и меня любите.
– Глупенькая, – Вера обняла дочь. – Мы всегда тебя любили.
– Просто папа иногда делает глупости, – усмехнулся Паша.
– Зато теперь он будет умнее, – Вера лукаво взглянула на мужа. – Правда?
– Куда ж я денусь? – он развёл руками. – С двумя-то умными женщинами.
Они рассмеялись – впервые за эти дни так легко и искренне. А с ключей в Светиных руках свисал брелок – маленькое сердечко. Как символ того, что любые ошибки можно исправить, если есть главное – любовь и доверие.
– Ладно, – Света спрятала ключи в карман. – Я побежала, у меня ещё встреча... А вы это... не ругайтесь больше, ладно?
– Не будем, – Паша приобнял жену за плечи. – Правда, мать?
Вера прижалась к мужу и кивнула. Больше слов не требовалось – они и так всё поняли. Поняли и простили.