Возвращаясь от Павла, Соня обдумывала предстоящий разговор с подругой. “Нужно всё так преподнести Аринке, чтобы она сама прогнала от себя Валентина, и тогда посмотрим, что будет делать и сам Вихров и его родня. Думаю, мать заставит его на мне жениться. Вон как переживала, что ребёнок будет расти без отца. Нужно только правильно воспользоваться ситуацией”. Она подошла к дому, посмотрела на окна Настасьиной квартиры, мысленно перекрестилась, и произнеся: “Ну с Богом”, открыла двери подъезда. Услышав дверной звонок, Настасья крикнула из кухни.
— Аринка, открой дверь, это наверное Соня пришла, а то у меня руки в тесте, хочу вам пирог состряпать.
Арина быстро вышла в коридор, отперла двери и обняла подругу.
— Сонька, как хорошо что ты приехала, я так соскучилась, проходи. Пошли в мою комнату, поболтаем пока тётя Настя на кухне пирог печёт, потом чаем тебя поить будем.
— Да мне долго задерживаться некогда. Нужно на обратный автобус успеть, завтра на работу. Заведующая ни в какую отпускать не хотела, еле уговорила.
— Ну, что нового у нас в селе, рассказывай, — попросила Арина.
— Не знаю, мне за пересудами следить некогда, работа да дом, даже в клуб на танцы ходить перестала.
Арина заметила что подруга немного подавлена: “Из-за матери наверное переживает”, подумала она и спросила.
— А как дела у тёти Ани, поправляется?
— Да всё так же, улучшений почти никаких, правда в последнее время сидеть в постели пытается.
— Вот видишь, а ты говоришь никаких улучшений, — обрадовалась Арина, — она поправится, обязательно поправится.
— А у тебя как дела, что нового? — спросила Соня вертя в руках взятую со стола расчёску.
— Учебный год заканчивается, вот экзамены сдаю. А потом на целый месяц домой, на практику. Короче хлопот полно, учёба поджимает, и к свадьбе готовится нужно, — улыбаясь ответила Арина, — Соня, — она заговорщицки посмотрела на подругу, — я тебе сейчас что-то покажу, приятельница тёти Насти недавно по блату достала.
Девушка распахнула дверцу шкафа и взяла с полки что-то белое и воздушное.
— Вот смотри,— она развернула перед подругой тончайшую вуалевую фату, всю в блёстках, — импортная гедеэровская.
Соня посмотрела на Арину и густо покраснела.
— Арин, тут такое дело, я должна тебе сказать.
— Что Соня? — сердце у девушки предчувствуя что-то нехорошее, часто, часто застучало.
— Короче, я беременная, от Валентина Вихрова. Срок уже приличный, после того что со мной здесь в городе случилось, я даже поверить не могла что смогу забеременеть. Ведь меня пугали тогда врачи, что бездетной останусь, а оно всё вон как вышло. Поэтому избавляться от ребёнка не стану, буду рожать. И теперь от тебя зависит, будет у моего ребёнка отец или нет.
Арина повернулась к ней, не в силах произнести ни слова.
— Ты серьезно? — наконец разжав гуды, спросила она, пытаясь скрыть дрожь в голосе.
Соня, нервно крутя в руках какую-то бумажку, кивнула.
— Я понимаю, каково тебе это слышать, — проговорила она, — но я не могу поступить иначе. Этот ребенок, часть меня, и мой единственный шанс стать матерью. Вот смотри, это справка от врача.
Арина почувствовала, как пол начал уходить из-под ног. Слова подруги эхом раздавались в ее сознании. Она уставилась на бумажку, словно та могла изменить её жизнь. Все её мечты, все ожидания о будущем распались за считанные секунды.
— Как ты могла, мы же были подругами? Убери, я не стану ничего читать, не нужны мне никакие доказательства. В одно только поверить не могу. Как два близких мне человека, предали меня? За что ты так со мной поступила, что плохого я тебе сделала?
— Ничего, — пожала плечами Соня, — но каждый ищет шанс, чтобы устроить свою жизнь как можно лучше. Поверь, я не хотела ничего этого, но вышло всё именно так. У нас и было то всего один раз. Он тогда на празднике в столовой перебрал лишнего, ну и затащил меня в подсобку. Я сопротивлялась конечно, да разве перед таким бугаём устоишь.
— А что сам Валентин тебе говорит?
— Сказал что от ребёнка не откажется, только тебе рассказать об этом не решается. Арина, отпусти ты его, — взмолилась Монголова, — я знаю, это больно, сама через такое прошла. Но пойми, это мой единственный шанс родить. Неужели ты сможешь оставить моего малыша без отца.
— Хорошо, я всё поняла, — Арина вскинула решительно голову, — Валентина я удерживать не стану. Пускай поступает, как велит ему совесть. Дальше свою жизнь устраивайте сами, меня только прошу впутывать в это больше не нужно. А теперь уходи, оставь меня одну, пожалуйста.
В тишине комнаты, слова её прозвучали, как приговор, окончательный и безапелляционный. Она развернулась к окну, её силуэт в лучах заходящего солнца, отбрасывал длинные тени на пол. За стеклом быстро наступал вечер.
— Спасибо, что выслушала меня, — выдавила из себя Монголова, — я ухожу.
Арина вздрогнула от звука закрывающейся двери, отошла от окна, в изнеможении опустилась на диван и разрыдалась.
— А что, Соня уже ушла, — в комнату заглянула Настасья, увидев плачущую внучку, растерялась, — Ариша, голубушка моя, что случилось?
— Ой тётушка, ой родненькая моя, — как заклинание повторяла девушка, обнимая старушку.
— Да расскажи ты толком, что тут произошло, — просила Настасья, гладя девушку, — неужели умер кто?
Но Арина только мотала головой не в силе произнести ни слова.
Настасья ушла на кухню, а вернулась неся в стопочке накапанное успокоительное.
— На вот, выпей, и расскажи толком, что тут произошло, пока я на кухне возилась.
Арина попыталась было что-то сказать, но рыдания не давали ей этого сделать.
— Я… я… — наконец выдавила она, сморщив лицо в попытке сдержать слёзы.
— Не плачь, милая, — прошептала Настасья, обняв её крепче, — успокойся.
Арина взглянула в глаза бабушке, они светились добром и поддержкой.
— Это про Валю, тётушка, у него другая, — наконец выговорила она, и слёзы потекли помимо её воли.
Настасья, внимательно посмотрела на внучатую племянницу, и её сердце сжалось от боли за неё.
— Неужели это правда? — тихо произнесла она, всплеснув руками.
— Правда.
— И кто она?
— Это Сонька.
— Да ты что, — от удивления Настасья аж рот приоткрыла, — но потом её одолело сомнение, — а может это не правда?
— Правда, она беременная, справку показывала.
— Вот зараза, — выругалась пожилая женщина, — а я тут для неё пироги затеяла, угощать собралась. Знала бы что она такое учудила, на порог бы не пустила.
Арина сидела на диване, привалившись к плечу тётушки и тихонько всхлипывая.
— А это, твой, тоже хорош гусь оказался. Дом он строил, жених завидный. Да пропади он пропадом вместе с домом своим, и Сонька зараза вместе с ним. Не реви, успокойся, — решительно произнесла женщина, — может и к лучшему что всё так обернулось. Кто знает, он наверняка всё это время гулял,только ты не знала. Пусть катится ко всем чертям, подумаешь золото, найдётся и для тебя хороший человек.
Настасья помолчала какое-то время, а потом снова заговорила.
— Вот видишь как хорошо что ты ему не уступила, и в постель с ним до свадьбы не легла. Теперь будешь ходить да посмеиваться, честные девушки всегда ценятся, а Сонька гулёна, ещё Валентину этому рога наставит, попомни моё слово. Раз не блюла себя в девичестве, то бабой точно уж блюсти не станет. Так что выбрось всё из головы и забудь, как страшный сон.
— Да как же забыть, тётушка, — возразила Арина, — я ведь люблю его проклятого.
— Ничего, голубка моя, — Настасья погладила внучку по спине, — время пройдёт, забудется всё, и разлюбишь. Время оно такое, всё лечит.
