По Ясному Колодцу, как молнией полыхнула весть, Сонька Монголова, дочка Аньки Коробейкиной и Данилы пьяницы, беременная.
— А от кого пузо то нагуляла? — спрашивала бабка Дора Митюшкина у своей соседки Маши Приблудовой, перевесившись через плетень, разделяющий их усадьбы.
— Точно не знаю, но кажись от Валентина Вихрова, — отвечала Марья, развешивая в это время бельё на верёвке.
— Это который Вихров, то что за речкой живёт, племянник Груни секретарши? — подставляя ухо, чтобы лучше расслышать, любопытствовала Дора.
— Он самый, голубчик, — говорила Приблудова, наклоняясь к тазу за простынёй, — жениться обещал одной, а обрюхатил другую.
— И что же теперь будет?
— А я почём знаю, — дёрнула плечом Маруся, —женится теперь на ней наверное. Зойка баба жалостливая, не допустит чтобы внук или внучка байстрюком росли.
— Вот она, нынешняя молодёжь, — покачала головой бабка Дора,— в бывалошное время, за такие дела, девке родители все косы повыдергали, а парня, отец вожжами бы отпотчевал. А теперь что, юбки задерут чуть ли не до пупа, и айда по улице табунять. Да тут не только парень, дед Авдей, которому в прошлую пятницу сто один год исполнился, и тот соблазнится. Бабка плюнула и отошла от плетня, ей не терпелось, сгонять на Партизанскую, и донести новость до своей подруги, Лушки Ромашовой, это же её внучка собиралась замуж за Вихрова. Уж очень хотелось узнать Доре, что теперь будет, пойдёт их девка замуж за неверного жениха или той, другой, уступит. Она словно колобок выкатилась на подворье Ромашовых, увидела Лукерью, кормящую кур у сарайчика, и резво направилась к ней.
— Здорова, Лушка, — поприветствовала на подругу.
— И тебе не хворать, — ответила Луша, поставила на верстак бадейку с зерном и вытерла о передник руки, — ты чего это, как кобыла, вся в мыле? — спросила она подругу.
— Да почти бегом бежала, вот и взопрела, — ответила Митюшкина.
— И какая нужда тебя гнала?
— Новость тебе принесла, ты можа ещё не слыхала.
— Какую новость?
— За внучку за твою.
— Что ещё, что с Аринкой случилось? — всполошилась Луша.
— С ней ничего, это с женишком её.
— А с Валентином, что не так?
— Так не женится он наверное на Аринке вашей.
— Это ещё почему?
— Дык другая от него забрюхатела, позор теперь прикрывать надо.
— Какая другая? Ты к чему речь то ведёшь? — не поняла Лукерья, дёрнувшись от неожиданности.
— Вот так, другая, Сонька Монголова, — продолжала Митюшкина, стараясь говорить тихо, будто опасаясь, что кто-то ещё, услышит их разговор.
— Не бреши, сорока, откуда ты это прознала, — не поверила Луша.
— Сроду не брехала, за что купила, за то и продаю, — обиделась Дора, — у колодца сегодня бабы болтали, а потом Манька Приблудова всё подтвердила, правда говорит и точка. Тётка этого самого Вихрова, Груня Тушина,злая ходит, не буду говорит их расписывать хоть убейте, потому как Сонька эта, срамница и блудница, и племяннику моему не пара.
— О Господи.
Всплеснула руками Луша и пошатываясь пошла к крыльцу, там осторожно опустилась на ступеньку, немного отдышалась, и взглянув на Митюшкину спросила.
— Что теперь делать? Аринка ведь как узнает, не дай бог руки на себя наложить задумает.
— Да пфу на тебя, — осадила стенания Лукерьи Дора, — она что у вас, дура что ли, чтобы из-за каких-то поганыш штанов, жизни себя лишать. Ну погорюет маленько, поплачет, да успокоится. Другого найдёт, на её век женихов хватит. Красавица, в девках не засидится.
Выложив всё что хотела, Митюшина засобиралась домой, она была довольна, что первой принесла новости подруге.
— Пойду я, — поднимаясь со ступенек проговорила она, — а то дед мой из Тернов скоро прийти должен, а меня нет, ругаться старый станет.
Луша даже до калитки провожать её не стала, она разозлилась на подругу, будто это она была виновата в неверности внучкиного жениха. Едва дождавшись когда сын и невестка приедут домой с работы она набросилась на них, только те прошли во двор.
— Вы слыхали что у нас тут творится?
— А что тут творится? — Николай непонимающе уставился на мать.
Лукерья рассказала им всё что услышала от Митюшиной.
— Вот это новость, — только и смог произнести Николай, — мать, ты нас прямо как веслом по голове огрела. Ну Валентин, не ожидал от него такого.
— Коль, что делать будем? — спросила мужа Татьяна.
— А я по чём знаю, — услышала в ответ.
— Может сходить, у Валентина всё расспросить, вдруг это неправда.
— Сходи, если делать тебе нечего, — огрызнулся Николай, — я разговоры разговаривать не стану, завтра на работе шею ему намылю, и скажу чтобы к Аришке больше на пушечный выстрел не приближался, пускай женится на этой. Вот тебе и подруга, змея подколодная, а мы ещё помогали им.
Кое как справившись по хозяйству, Татьяна всё же пошла на Заречную. Вихровы все были дома, увидев вошедшую гостью, Зоя приветливо пригласила её пройти в дом.
— Проходи к столу Татьяна, — проговорила она, — мы как раз ужинать собрались.
— Да не до ужина мне, — ответила Ромашова, — я другое узнать хочу. Это всё правда? — обратилась она к Валентину.
— Какая правда? — переспросил он.
— Правда о том, что люди по селу болтают. Будто бы Сонька Монголова от тебя беременна?
Валентин молчал потупив взгляд.
— Значит правда, — вздохнула горестно Татьяна, — ну вот что, парень, дорогу в наш дом забудь. Аринку, тоже забудь, и не вздумай морочить ей голову.
— Тёть Тань, погодите, не спешите с выводами. Я Арину люблю, и женюсь только на ней.
— А дитёнка, куда денешь? Или заместо приданого в дом приведёшь?
— Ребёнку я помогать буду, но жениться на Соньке не стану.
— Это твоё дело, — махнула рукой Ромашова, — Аринку не трожь, не выдадим мы её за тебя. И держись подальше от Николая. Он покалечить тебя грозится, не хватало мне только передачки ему в тюрьму из-за твоего блудовства носить.
Татьяна взялась рукой за ручку двери, хотела было выйти, но с порога обернулась.
— Хорошие вы люди, — обратилась она к Зое и Акиму, — вот только сына плохо воспитали.
Дверь за Татьяной закрылась, Зоя присела на стул и заголосила.
— Господи, и за какие грехи такой позор на нашу голову, — причитала она, — растили сына, радовались, а он вон что сотворил. Слыхал, что Татьяна сказала, — обратилась она к сыну, — не женишься ты на Арине, так что будешь с Сонькой куковать.
— А это мы ещё посмотрим, — ответил Валентин со злостью.
На следующий день, он собрался и уехал в Курск. “Вымолю прощения, — думал он всю дорогу до города, — в ногах валяться буду, а прощение вымолю”. Выйдя на знакомой остановке из троллейбуса, направился к дому Настасьи. Он думал что Арина в институте, поэтому решил дождаться её во дворе на лавочке. Время шло, приближался вечер, а она так и не появилась. Тогда он решил пойти к тётке и узнать куда подевалась девушка.
Услышав звонок, Настасья подошла к двери и посмотрела в глазок, потом тихонько отошла и направилась в комнату внучки.
— Явился, — сказала она Арине.
— Кто явился? — девушке нездоровилось, поэтому на занятия она сегодня не пошла.
— Валентин твой явился.
— Тётушка, милая, не пускай его сюда, — заламывая руки попросила она, — я видеть его е могу.
Из глаз Арины потекли слёзы.
— Не пущу, не плачь, — пообещала Настасья.
Валентин минут двадцать звонил в дверь, потом стал стучать, но ему так и не открыли. Понурившись, он вышел обратно во двор. Настасья осторожно из-за занавески наблюдала за тем как он постоял немного, посмотрел на их окна, потом закурил и пошёл к остановке.