Веру всю жизнь воспитывала бабушка. Отец сбежал ещё до её рождения, а мать умерла при родах. И Валерия Павловна стала замечательным опекуном. Она заменила Вере и мать, и отца, воспитывая внучку в ласке и понимании, никогда её не била, но и не слишком баловала, иногда была строгой, но справедливой.
В результате Вера выросла самодостаточной личностью. Окончила институт с красным дипломом и успешно работала по специальности. Только в личной жизни не очень складывалась, но она не расстраивалась, считая, что любовь её найдёт, когда будет нужно. И бабушку свою она очень любила и заботилась о ней, как могла, ведь теперь уже Валерии Павловне нужен был уход, хотя она и была довольно бодрой для своих лет. И всё было в отношениях внучки и бабушки хорошо, кроме одного маленького недостатка Валерии Павловны. Заставшая военные годы, дефицит и девяностые, бабушка Веры отличалась большой запасливостью, доходившей до абсурда. И хоть с помойки Валерия Павловна ничего не таскала ― врожденная чистоплотность не позволяла ― но почти всю пенсию она тратила на вещи, которые ей были совершенно не нужны.
Вера пыталась бороться. Сначала уговорами: как могла мягко, Вера пыталась убедить Валерию Павловну не обзванивать телемагазины и не закупаться всяким хламом или хотя бы использовать вещи и одежду, которые она покупает, а не складировать по углам к «особому случаю». Но все бесполезно. Валерия Павловна, глядя на свою заставленную хламом однушку, лишь горестно вздыхала. Она признавала проблему, но относилась к ней беспечно.
― Верочка, если все эти вещи не понадобятся мне, то пригодятся тебе. Вот выйдешь замуж, будет и красивая посуда, и скатерти, и бельё...
― Ба, сейчас не век девятнадцатый век, мне не нужно приданое! Да и когда мне что-то понадобится, я куплю сама всё, что нужно. Вещи нужны, чтобы ими пользоваться! ― отнекивалась Вера, но ничего в мировоззрении бабушки изменить не могла.
И так шло время, а проблема оставалась и усугублялась. Вера периодически жаловалась подругам, и те посоветовали ей самой избавляться от ненужного в квартире бабушки, только постепенно и аккуратно.
― Когда приезжаешь к бабушке, отвлекай её чем-то, а сама бери что-то из вещей и выноси на помойку, ― инструктировала Веру лучшая подруга Софья. ― Если вещами она не пользуется, то и не заметит пропажу.
Вера попробовала поступить по совету подруги. Привезя бабушке диск с её любимыми фильмами, она посадила её, как ребенка, перед телевизором, а сама тихонько вынесла коробку с контейнерами для еды, которые Валерия Павловна когда-то накупила в диких количествах непонятно зачем.
Но, на беду Веры, Валерия Павловна всё же заметила пропажу и очень расстроилась.
― Зачем ты их выкинула? Это ведь очень полезные вещи!
― Полезные?! Да ты их даже не распаковывала, и они пылились у тебя несколько лет, только место занимали. И дальше бы было так же!
― Неправда! В любой момент могли понадобиться!
― Если и так, когда надо, их всегда можно купить в магазине. Сейчас повсюду полно товара на любой вкус и цвет, привыкни уже к этому!
― Ничего ты не понимаешь, ― сокрушалась Валерия Павловна. ― Вот умру я, можешь всё выкинуть, а пока не тронь. Мои вещи все мне нужны, и точка!
Вера не знала, что на это ответить. Она не хотела думать о смерти бабушки, но всё чаще на ум приходила поговорка, что «горбатого могила исправит». И, мысленно дав бабушке прозвище «Мадам Плюшкина», Вера смирилась с положением дел.
«Если эти вещи приносят ей радость на старости лет, позволяя мечтать о прекрасном будущем, где они пригодятся, то пускай всё остаётся как есть», ― заключила она.
Вера полагала, что действительно разберётся с проблемой потом, но «потом», как бы она к нему ни готовилась, наступило резко и ударило очень больно. Валерии Павловны не стало в один момент ― беспощадный инсульт унёс жизнь самого дорогого для Веры человека. Первые месяцы после трагедии Вера в ментальном плане просто собирала саму себя по кусочкам. Она и думать не могла о разборе вещей, оставшихся от бабушки.
А потом… Каждый раз, когда она приезжала в опустевшую квартиру, боль потери вспыхивала вновь, и ей становилось страшно что-то менять. В какой-то момент Вере начало чудиться, что каждая вещь, казавшаяся раньше бесполезной, хранит в себе память о бабушке. И Вера уже не могла от чего-то так просто избавиться. Несколько раз она порывалась вызвать специальных людей, которые занимаются расхламлением, но появлялся страх, что, помимо хлама, они выкинут что-то невероятно ценное. Фотографии, бабушкино вязание или что-то ещё, что могло унести с собой в небытие важные воспоминания, без которых Вера не сможет чувствовать себя спокойно.
Ей было сложно осознать свои опасения, а ещё сложнее давалось понимание, что со смертью бабушки в жизнь Веры пришло опустошающее одиночество. Ведь родственников, помимо Валерии Павловны, у Веры не было, и без бабушки она осталась совсем одна, никому не нужная.
Она, по сути, обладала теперь двумя квартирами: своей ипотечной и бабушкиной, однако ни одно материальное благо не смогло бы залатать дыру в сердце. Поэтому Вера цеплялась за старый бабушкин хлам, как за спасательный круг, отгоняющий пустоту и апатию. Но при этом и использовать накопленное бабушкой добро Вера не стремилась: у них был совершенно разный вкус, и то, что покупала бабушка, Вере попросту не нравилось.
Так Вера теперь сама в какой-то мере стала Мадам Плюшкиной и, в отличие от бабушки, не желала признавать уже свою проблему.
Это странное помешательство могло затянуться на годы, но однажды произошёл перелом. Когда Вера в очередной раз приехала в квартиру Валерии Павловны в бесплотной надежде выкинуть что-то существенное, ей в подъезде повстречался симпатичный мужчина.
― Девушка, вы ведь родственница умершей бабушки из сто седьмой квартиры? ― вежливо поинтересовался он.
― Да, а что? ― настороженно ответила Вера, сразу опасаясь каких-либо претензий.
Мужчина заметил ее беспокойство и поспешил объясниться.
― Да ничего-ничего, простите, что напугал, просто я давно вас периодически вижу и всё никак не могу собраться с духом познакомиться, ― он смущённо потёр затылок. ― Ведь вы такая красивая, наверняка, уже замужем и, может, с детьми, а тут я. Но уж лучше один раз попытаться и получить отказ, чем страдать всю жизнь, жалея, что что-то не сделал. Поэтому хочу представиться: я Игорь, а вас как зовут?
Вера невольно улыбнулась от этого неловкого признания, но Игорь почему-то не показался ей подозрительным. И, хоть это было довольно опрометчиво с её стороны, но, представившись в ответ, она сразу пригласила таинственного незнакомца на чай.
― Только у меня в бабушкиной квартире сильно не прибрано, ― виновато улыбнулась, но Игорь заверил, что его это совершенно не беспокоит.
Потом за чашкой чая они ещё долго болтали обо всём на свете. И под конец Вера поведала новому знакомому, что уже давно не может разобраться со старыми бабушкиными вещами. Игорь сразу вызвался помочь. И за оставшийся вечер они вдвоём выкинули больше вещей, чем Вера за все последние месяцы.
А потом начались свидания и встречи. Игорь оказался очень интересным человеком. И, хотя работал простым грузчиком, он был весьма начитан и мог поддержать любую беседу. Вере было хорошо с ним, и в какой-то момент она поняла, что влюбилась. Это новое чувство внесло много ярких приятных впечатлений в её жизнь. И не прошло и пары месяцев, как Вера и Игорь стали жить вместе. Да и разбор вещей Валерии Павловны с помощью Игоря стал идти намного лучше. Однако выкинули они не всё, ведь новый молодой человек Веры оказался довольно практичным. Он нашёл применение многим вещам и забрал в их с Верой дом пару сервизов, множество скатертей, постельного белья и некоторые мелкие кухонные принадлежности. А ещё организовал целый шкаф для старинных книг бабушки. Вера не могла нарадоваться, что многим вещам Игорь подарил вторую жизнь, на что сама Вера была не способна. А теперь бабушка словно снова была жива. И не просто жива, а счастлива.
Однажды Вере даже приснился сон. Во сне она, Игорь и Валерия Павловна сидели за столом и пили чай из красивого бабушкиного сервиза, который Игорь не переставал нахваливать.
― Спасибо, Валерия Павловна, ― улыбался он. ― Вы сохранили столько полезных вещей!
― Не за что, внучек, всё для вас, ― посмеивалась Валерия Павловна. ― Верочка, береги Игоря, ― сказала она, уже обращаясь к внучке. ― Это хороший человек, твой суженный. Ему я могу тебя доверить.
Проснулась Вера в чудесном настроении. Рядом мирно спал её любимый, в голове была куча планов и надежд, а самое главное, ушла пустота. Вера отчётливо осознала, что Мадам Плюшкина исчезла, её бабушка обрела покой, а она сама ― своё тихое маленькое счастье.
Автор: Анастасия Оганезова
---
За грехи матерей...
Тонкие пальцы, увешанные массивными перстнями, жили своей жизнью. То ласкали стеклянный шар, то крутили свечу над серебряной миской, пока растопившийся воск не создаст на поверхности воды причудливую фигуру, то перебирали разноцветные круглые камешки в шкатулке.
Раскосые глаза под обильным макияжем смотрели томно и отстранённо. Губы с явными шрамиками от ботоксных уколов загадочно улыбались.
- Уйди присуха, отгони хворобу
Замани удачу, сохрани утробу!
Гадалка читала заклинания, сверкала белками глаз, а Лида думала: кто же сочиняет этим барышням тексты? Больно стишки забавные. И вообще, кто эти все тетеньки, которыми до отказа было забито телевидение? Вид у теток весьма потрепан и несвеж, будто у эскортниц-пенсионерок. Игра – никакая. Даже заклинания выучить не могут.
Вспомнился бессмертный советский фильм «Собачье сердце», где элегантный конферансье порекомендовал ясновидящей: «Сделай умное лицо, дура!»
И тут, наверное, режиссёр мистического перфоманса связки все сорвал, озвучивая актрисулькам ту же самую просьбу. А потом махнул рукой. Получилось, как получилось. Тем не менее, передачу активно смотрели и даже переписывали в блокнотики заклинания и заговоры. Соседка Лиды, тронутая умом женщина, бросала все дела, по часу зависая перед телевизором.
Знакомая Лидина клиентка, в квартире которой дружно уживались и христианские иконы, и буддийские символы, этих куртизанок-гадалок с придыханием цитировала:
- Права была Акулина – нельзя деньги на ночь глядя считать! Я вот посчитала – все! Ушли мои денежки в ночь, испарились!
- Дура! Поменьше к целительнице Марьяне бегай, так и с деньгами была бы, - хотелось ответить Лиде. Но она молчала. Ибо – спорить с идиотами – уподобляться оным. Да и она сама - лучше, что ли?
Целительница Марьяна, бывшая Лидина одноклассница, весьма туповатое создание по имени Светка (да-да), переваливаясь с двойки на тройку, еле-еле окончила медучилище, даже на работу устроилась, откуда ее выпихнули как совсем уж бесперспективную. И тут в Светке проснулся дар целительства.
Ну а что? Хворобы людские Светка знает с грехом пополам, диагноз даже может поставить, почему и нет? Накарябала в интернете объявления, вот и поползли к ней болящие со всей округи. Вреда от Светки не больше, чем от рядовых, уставших от жизни терапевтов в местной больнице. Те тоже от таких зарплат совсем свихнулись и всем, не глядя, ставили «ОРЗ», будто медали вручали.
Тут и ордена мало – народ часами давился в тесных, душных коридорах, изнывая от высокой температуры. Лида один раз посидела в такой очереди: рядом с ней маялась какая-то старушка. Лида четко услышала хрипы в груди. Хрипы с всхлипываниями. От старушонки шел жар, такой, что даже у Лиды левая щека покраснела.
Через пару часов бабушка скрылась за дверью кабинета, откуда выскочила через пять минут вся мокрая, красная, на последнем вздохе, с диагнозом «ОРЗ». Вслед прозвучало напутственное: «А что вы хотите в своем возрасте».