Он обличал пороки, критиковал папу, призывал к строгости нравов. Особенно яростно он выступал против роскоши и излишеств, развращавших души. Его пламенные проповеди собирали тысячи слушателей. Зачем Савонарола зажег костер тщеславия? Как флорентийцы позволили это сделать?
Зачем Савонарола зажег костер тщеславия
В морозное февральское утро 1497 года площадь Синьории во Флоренции заполнили тысячи людей. Они пришли увидеть необычное зрелище — гигантский костер. За этим зрелищем стоял Савонарола — проповедник, сделавшийся из монаха фактическим правителем Флоренции.
В костре громоздились редкие книги и драгоценные украшения, античные статуи и картины прославленных мастеров, изысканные платья и музыкальные инструменты, зеркала в золоченых рамах и флаконы дорогих духов. Зачем Савонарола зажег этот костер тщеславия, уничтожив предметы искусства?
Это был не первый и не последний костер тщеславия в истории — подобные действа устраивали и до Савонаролы. Уже в первой половине XV века доминиканский проповедник Бернардино Сиенский призывал горожан сжигать предметы роскоши и греха.
Но именно флорентийский костер 1497 года стал символом борьбы между гуманистическими идеалами Ренессанса и религиозным фанатизмом. Пламя, в котором горели творения Боттичелли, манускрипты Боккаччо и древние статуи, разделило флорентийское общество.
Джироламо Савонарола и его мировоззрение
Перед тем как зажечь знаменитый костер тщеславия, Джироламо Савонарола прошел долгий путь к власти над умами флорентийцев. Сын небогатого врача из Феррары, он получил прекрасное образование, изучал философию и медицину. Но мирская карьера не прельщала молодого человека.
В апреле 1475 года, услышав проповедь в церкви святого Августина в Фаэнце, он принял решение уйти в монастырь. В письме к отцу Савонарола объяснил это так: «Сделаю ли я великое дело, поступив в монастырь, не знаю, но не могу более видеть бесконечное множество пороков торжествующих людей, сладострастие, возведенное в культ».
В 1490 году, когда Савонарола вернулся во Флоренцию уже известным проповедником, город переживал пик своего могущества. При дворе Лоренцо Медичи Великолепного творили лучшие художники и поэты, в банках хранились несметные богатства. Но за внешним блеском Савонарола видел глубокий духовный кризис. Зачем нужна роскошь, вопрошал он, если она губит души?
От проповедей к костру
Проповеди Савонаролы собирали такие толпы, что огромный флорентийский собор не мог вместить всех желающих. Люди приходили за несколько часов до начала, чтобы занять место. Его слова о грядущем наказании за грехи, о неизбежном очищении церкви через страдания находили отклик в сердцах слушателей.
Когда в 1494 году в Италию вторглась армия французского короля Карла VIII, пророчества Савонаролы начали сбываться. Медичи бежали из города, во Флоренции была провозглашена республика, а монах-проповедник стал её фактическим правителем. Он предложил программу радикальных реформ: изгнание ростовщиков, помощь бедным, запрет роскоши и азартных игр.
Город разделился на сторонников и противников Савонаролы. Первых называли "плаксами" (piagnoni) за их показное благочестие, вторых — "бешеными" (arrabbiati) за яростное сопротивление реформам. В этой наэлектризованной атмосфере и родилась идея костра, в котором должно было сгореть тщеславие.
Костер: очищение или варварство?
"Жирный вторник" 7 февраля 1497 года выдался морозным и ясным. С раннего утра толпы народа стекались к площади. В полдень процессия монахов и "ангелочков" торжественно обошла сложенный костер, распевая духовные гимны. Затем прозвучали трубы, и факелы поднесли к основанию конструкции.
Очевидцы рассказывают, что когда занялось пламя, из толпы раздались и крики восторга, и стоны ужаса. В огне гибли бесценные произведения искусства. По преданию, сам Боттичелли бросил в костер несколько своих картин. Впрочем, современные историки оспаривают этот факт — в первую очередь потому, что художник продолжал работать и после 1497 года.
Общую стоимость сожженного оценивали в тысячи флоринов — огромные по тем временам деньги. Среди прочего сгорели античные скульптуры, рукописи редких книг, картины фламандских мастеров. Дым от костра тщеславия был виден далеко за пределами Флоренции — как будто само небо посылало знак всей Италии.
Сам костер стал последним триумфом Савонаролы. Уже через три месяца папа Александр VI отлучил его от церкви. Народ, еще недавно рукоплескавший его проповедям, отвернулся от своего пророка. В мае 1498 года монах сам взошел на костер — на той же площади Синьории, где прежде пылало "тщеславие".
Зачем Савонарола зажег костер тщеславия?
Ради будущего. Ради спасения души. Ради известности. Ради того, во что он верил. Никто точно не знает ответа на этот вопрос. Но совершенно очевидно, что пламя, зажженное Савонаролой, не погасло. Оно продолжало тлеть в умах и душах, периодически вспыхивая новыми кострами религиозной нетерпимости.
Через несколько десятилетий костры инквизиции запылали по всей Европе. А сама история Савонаролы стала вечным напоминанием о том, как тонка грань между духовным очищением и фанатизмом, между праведным гневом и слепой яростью.
Каждый год 23 мая, в годовщину казни Савонаролы, на месте его гибели появляются цветы. Их приносят и те, кто чтит его как мученика, и те, кто помнит о невосполнимых культурных утратах. Возможно, в этом и заключается главный урок костра тщеславия — любая крайность, даже продиктованная благими намерениями, способна обратиться в собственную противоположность.
По иронии судьбы, пытаясь уничтожить мирскую славу, Савонарола обрел бессмертие в истории. Его имя помнят не столько за проповеди и пророчества, сколько за тот февральский костер, который должен был очистить Флоренцию от греха, а превратился в символ борьбы с красотой.
«Зачем Савонарола зажег костер тщеславия?» — этот вопрос историки задают себе уже пять столетий. Для одних он остался фанатиком, уничтожившим бесценные сокровища. Другие видят в нем святого, который бросил вызов порокам церкви и общества.
