Тёплый майский вечер наполнил кухню ароматом свежезаваренного чая и сладким запахом ванили – я как раз достала из духовки пирог с яблоками, когда в дверь позвонили. Сквозь матовое стекло входной двери виднелся знакомый силуэт свекрови. Я глубоко вздохнула, привычно натягивая улыбку.
– Тамарочка Ивановна, проходите! – мой голос прозвучал даже слишком бодро.
Свекровь, маленькая, но удивительно энергичная женщина, впорхнула в квартиру, держа в руках огромную коробку с тортом. От её цветастого шёлкового платья и крупных бус пахнуло любимыми духами – сладкими, как растаявшая карамель.
– Леночка, милая! – она чмокнула меня в щёку, оставляя след от помады. – А где мой Серёженька? И внучата?
– Сергей в гостиной с детьми, домашнее задание проверяет.
Я помогла ей снять лёгкое пальто, отметив про себя, что она сегодня особенно нарядная. В глазах свекрови плясали какие-то особенные огоньки – так бывает, когда она готовит очередной сюрприз.
За столом Тамара Ивановна была непривычно оживлённой. Она без конца подкладывала всем то пирог, то торт, суетилась с чашками и всё поглядывала на часы, словно ждала определённого момента. Сергей, уткнувшись в тарелку, методично работал вилкой, а дети уже убежали в свою комнату, получив по куску торта.
– Ну что, дорогие мои... – начала она торжественно, промокнув губы салфеткой. – У меня для вас новость!
Что-то в её голосе заставило меня насторожиться. Я почувствовала, как по спине пробежал холодок.
– Я всё решила! – она победно осмотрела нас. – Дочь получит мою квартиру, а я переезжаю к вам!
Время словно остановилось. Я почувствовала, как воздух застрял где-то между лёгкими и горлом. В ушах зашумело, а перед глазами поплыли разноцветные круги. Краем глаза я заметила, как Сергей замер с вилкой на полпути ко рту.
– Мам... – начал он неуверенно, но она уже продолжала, захлёбываясь от восторга:
– Представляете, как будет здорово? Я помогу с детьми, с готовкой... Лена, милая, ты наконец-то сможешь отдохнуть! А то я же вижу – совсем замоталась...
Её голос доносился как сквозь вату. В висках стучало: "Нет-нет-нет..." Я механически улыбалась, но чувствовала, как немеют губы. Сергей наконец отмер и попытался перевести разговор:
– Мам, а давай про твою поездку в санаторий расскажешь? Ты ведь собиралась...
Но Тамара Ивановна уже строила планы, размахивая руками:
– А в той комнате я шкаф переставлю, там света больше... И занавески надо другие, эти совсем выцвели...
Я смотрела на неё, такую воодушевлённую, и чувствовала, как рушится мой маленький мир. Наша уютная квартира, где каждая вещь стояла на своём месте, где по утрам мы с Сергеем могли спокойно выпить кофе, где...
– Лена, ты чего побледнела? – вдруг спохватилась свекровь. – Может, чайку ещё?
– Нет-нет, – я с трудом сглотнула комок в горле. – Просто... душно немного.
Я встала из-за стола, пошатнувшись, и направилась к окну. Распахнула створку настежь, жадно глотая свежий весенний воздух. Позади всё ещё звучал голос Тамары Ивановны, расписывающей прекрасное будущее, которое она нам уготовила. А я стояла, вцепившись побелевшими пальцами в подоконник, и думала только об одном: как же мы будем жить дальше?
Сергей подошёл сзади, легонько коснулся моего плеча. Я дёрнулась, как от удара током.
– Всё будет хорошо, – прошептал он одними губами.
Но в его глазах я видела тот же страх, что сковал моё сердце. Мы оба понимали – наша жизнь больше никогда не будет прежней.
Прошла неделя. Я стояла у плиты, помешивая борщ, когда за спиной раздалось цоканье языком:
– Леночка, ну кто же так делает? Свёклу нужно отдельно тушить! И лаврушки маловато...
Я до боли стиснула черенок половника. За эти дни кухня, мой маленький рай, превратилась в поле боя. Тамара Ивановна, словно заправский генерал, установила здесь свои порядки: переставила банки со специями ("так удобнее!"), сменила шторы ("эти слишком мрачные"), даже любимую турку для кофе задвинула куда-то в дальний угол.
– Тамара Ивановна, я всегда так готовлю, – мой голос звучал глухо. – Сергею нравится.
– Ой, что Серёжа понимает! – она махнула рукой. – Вот я сейчас покажу...
Не спрашивая разрешения, она взяла у меня половник и начала командовать:
– Так, соли добавь... Нет-нет, не столько! И перчику...
Я отступила к окну, наблюдая, как она хозяйничает у моей плиты. В горле стоял комок обиды. Вспомнились наши с Сергеем уютные завтраки, когда мы, проводив детей в школу, могли спокойно поговорить за чашкой кофе. Теперь же...
– Мам, ты видела мои серые носки? – в кухню заглянул Сергей.
– В шкафу, верхняя полка! – отозвалась свекровь. – Я там порядок навела, а то бардак был...
Я вздрогнула. Теперь она добралась и до нашей спальни.
Вечером, укладывая детей, я услышала, как Тамара Ивановна выговаривает Алёнке:
– Что за каракули? Вот я в твоём возрасте...
– Мама, не надо, – я встала в дверях. – Она только учится.
– Я же хочу как лучше! – свекровь всплеснула руками. – Вот у моей подруги внучка...
Я не дослушала, вышла в коридор. Там, прислонившись к стене, стоял Сергей.
– Может, поговорим? – прошептала я.
Он опустил глаза:
– Давай не сейчас... Мама же заботится...
Я молча ушла в ванную. Включила воду, чтобы не слышать, как она поёт Алёнке колыбельную – мою колыбельную. Из зеркала на меня смотрела осунувшаяся женщина с потухшими глазами.
А ночью я долго лежала без сна, вслушиваясь в тихие шаги за стеной. Тамара Ивановна, как обычно, проверяла, всё ли в порядке. Теперь она делала это каждую ночь. "Забочусь о вас", – говорила она. А я чувствовала себя птицей в золотой клетке, где каждый день становился всё теснее.
Было далеко за полночь. Я сидела на кухне, сжимая в руках остывший чай, когда Сергей наконец вышел из своего кабинета.
– Ты чего не спишь? – он остановился в дверях, взъерошенный, с красными от усталости глазами.
– Серёж... – мой голос дрогнул. – Я больше не могу. Просто не могу.
Он тяжело опустился на стул напротив. В тусклом свете ночника его лицо казалось осунувшимся, постаревшим.
– Знаешь, сегодня твоя мама перебрала все мои крема. Выкинула половину – "срок годности вышел". Мои любимые духи спрятала – "слишком резкие". В спальне переставила мебель. А вечером... – я судорожно вздохнула, – вечером отчитала меня при детях за то, что я не так глажу их рубашки.
– Лен...
– Нет, послушай! Я больше не чувствую себя хозяйкой в собственном доме. Каждый мой шаг, каждое действие – всё под её контролем. Она даже в телефоне копается, представляешь? "Что за странные подруги у тебя в контактах..."
Сергей молчал, разглядывая свои руки.
– Она же мама... – наконец произнёс он тихо. – Ей просто одиноко. После папиной смерти...
– А мне? – я почувствовала, как слёзы катятся по щекам. – Мне каково? Я словно растворяюсь, исчезаю. Меня уже нет – есть только её правила, её порядки, её жизнь! Она даже Алёнку у меня отбирает – "бабушка лучше знает"...
– Но куда ей идти? – он поднял на меня измученный взгляд. – Она же всё отдала Светке. Квартиру, сбережения...
– Потому что сама так решила! – я стукнула чашкой по столу. – Не спросила нас, не посоветовалась – просто поставила перед фактом. А теперь мы должны...
За стеной скрипнула половица. Я замолчала на полуслове. Мы оба знали – Тамара Ивановна не спит, ходит по квартире, "заботится".
– Давай поговорим завтра, – Сергей встал, избегая моего взгляда.
– Завтра будет то же самое, – я тоже поднялась. – Ты опять скажешь "не сейчас", "потом", "давай не будем"... А я задыхаюсь, Серёж. Понимаешь? За-ды-ха-юсь.
Он молча вышел из кухни. А я ещё долго стояла у окна, глядя на ночной город. Где-то там была наша прежняя жизнь – спокойная, налаженная, наша. Где-то там осталась я – прежняя я, которая умела радоваться мелочам, смеяться, любить...
За стеной снова скрипнула половица.
– Опять пересолила! – Тамара Ивановна демонстративно отодвинула тарелку. – И лук крупно порезан. Я же показывала...
Что-то оборвалось внутри. Три недели. Три бесконечные недели я терпела, молчала, пыталась приспособиться. И вот – предел.
– Тамара Ивановна, – мой голос звенел как натянутая струна. – Это. Мой. Дом.
– Леночка, я же...
– Нет! – я вскочила, опрокинув стул. – Теперь вы послушайте! Я устала быть никем в собственном доме. Устала от ваших бесконечных замечаний, от контроля каждого шага. Вы даже не спросили, хотим ли мы...
– Да как ты смеешь! – свекровь побагровела. – Я всю жизнь детям отдала! А теперь что – на улицу меня?
– Мама... – Сергей наконец поднял голову.
– Молчи! – она махнула рукой. – Вырастила неблагодарных. Я тут порядок навожу, помогаю, а они...
– Порядок? – меня трясло. – Вы разрушили наш порядок! Нашу жизнь! Вы даже не видите, что творите!
В кухонной тишине звонко капала вода из крана. Где-то в комнате испуганно всхлипнула Алёнка.
– Мама, – голос Сергея окреп. – Лена права.
Тамара Ивановна застыла с открытым ртом.
– Мы любим тебя, – он встал рядом со мной. – Но ты... ты не оставила нам выбора. Просто ворвалась в нашу жизнь и начала всё менять. Не спрашивая, не думая...
– Я же как лучше хотела! – из её глаз брызнули слёзы.
– Знаю, – он сжал мою руку. – Но так нельзя. Мы должны найти другой выход.
Тамара Ивановна обмякла на стуле:
– Куда же я пойду? Светке квартиру отдала...
– Есть выход, – Сергей говорил тихо, но твёрдо. – Я навёл справки. Есть отличный пансионат...
Она вскинулась:
– В дом престарелых? Родного сына?!
– Это не дом престарелых, мама. Это место, где у тебя будет своя жизнь. Своё пространство. Свои друзья...
Я смотрела на мужа и не узнавала его. Куда делась его вечная нерешительность?
– Все от меня избавиться хотят, – всхлипнула свекровь.
– Нет, мама. Мы хотим, чтобы все были счастливы. И ты, и мы.
Тамара Ивановна смотрела в окно своей новой комнаты. Просторной, светлой, с видом на парк. На подоконнике уже примостились её любимые фиалки.
– А здесь неплохо, – пробормотала она, поправляя накрахмаленную занавеску. – Даже лучше, чем я думала.
За дверью слышались голоса, смех – пансионат жил своей жизнью. Кто-то заиграл на пианино.
– Серёженька, – она повернулась к сыну. – Ты правда будешь приезжать?
– Каждую неделю, мам, – он обнял её за плечи. – И детей привезу. Вот увидишь – тебе тут понравится.
Прошёл месяц. Телефон зазвонил, когда мы с Сергеем завтракали.
– Сынок! – голос свекрови звенел от возбуждения. – Ты не поверишь! Мы тут с Верой Петровной... помнишь, я рассказывала? Так вот, мы записались на курсы компьютерной грамотности! И на йогу ходим... Представляешь – йога в нашем возрасте!
Я украдкой взглянула на мужа. Он улыбался – впервые за долгое время той самой, родной улыбкой.
– Леночка там? – спросила свекровь. – Дай ей трубку.
Я замерла.
– Лена... – её голос стал тише. – Прости меня. Я ведь и правда... перегнула. Вы приедете на чай в воскресенье? У нас тут такие пироги пекут...
Я прижалась к плечу мужа, чувствуя, как тают последние остатки напряжения:
– Конечно, Тамара Ивановна. Обязательно приедем.