После застолья, пока хозяйка торжества прощалась с гостями, Татьяна, судорожно вцепившись в сумочку, наблюдала, как сын кружил вокруг Тамары, будто пчела, запертая в банке. Тома, жеманно сложив ручки на животе, ждала, когда он подаст пальто.
- Алёша, а попроси тётку, чтобы положила нам с собой горячего и салатов! А то дома-то ничего не готовили. Утром придётся доставку заказывать.
Каждый её смешок, похожий на гул иерихонской трубы, заставлял Таню с её музыкальным слухом съёживаться.
- Вадик, собирайся. Едем, - бросила она мужу, не отводя взгляда от счастливой пары.
- Куда? - Вадим оторвался от телефона, устало моргая за стёклами очков.
- В лес.
- Не знал, что ты умеешь шутить.
- Какие шутки, Вадик?
— Ты… серьёзно? — он выпрямился, будто его ткнули шваброй в бок. —Какой лес? Зачем? Это какое-то безумие, Таня!
- Тише! – шикнула она на разбухтевшегося мужа. – Твоя мама дала адрес женщины, которая может помочь.
- Какая женщина в такое время, Таня? Ты снова слушала Вивальди? Он тебя слишком будоражит.
- Хочешь, чтобы сын пропал? Чтобы эта… ворона в стразах его окончательно опутала?
- Мне кажется, ты преувеличиваешь. К тому же дети уже женаты. Нужно было раньше определять к какому отряду пернатых она относится.
- Не паясничай! - Татьяна сжала кулаки. - Видел, как он на неё смотрит? Вот сделает ведьма отворот, станет наш сынок снова прежним, ещё спасибо мне скажет!
Вадим вздохнул, убирая телефон с новостной лентой в карман пиджака. Спорил с женой он всегда только ради развлечения. Ведь если Таня вбила что-то в свою голову, разубедить её было уже невозможно.
Через час они мчались по трассе, рассекая фарами густую, как смола, тьму. Лес встретил их тишиной, нарушаемой лишь уханьем совы да шорохом ветра в елях.
- Может, хватит? - Вадим заглушил двигатель у поворота к лесной тропе. - Это же опасно! Здесь наверняка водятся дикие звери.
- А разве не ты говорил, что мама плохого не посоветует? — огрызнулась Татьяна, выскакивая из машины.
- Куда ты? Там болото!
- Не утону.
Через тридцать метров Татьяна уже пожалела, что пошла сама, а не отправила мужа. Она шла, шлёпая по лужам в ботильонах на каблуках. Мимо чёрного зеркала заболоченного озерца, в котором отражались тусклые звёзды, словно гвозди, вбитые в небо. Сухая трава цеплялась за подол пальто, в кронах деревьев шептал ветер.
Дом ведуньи прятался за ельником. Дверь скрипнула, и на пороге возникла женская фигура. Тонкий хлопковый платочек на голове. Пуховый на брошен на плечи.
- Чего шастаете? – спросили строго.
- Мне Марианна Алексеевна адрес дала… - начала Татьяна, но женщина её перебила:
- Входи. Нечего на крыльце секреты рассказывать.
Внутри пахло полынью. На водяной бане плавился воск. На столе горела свеча. Её пламя корчилось, как живое существо, пригвождённое к фитилю.
Татьяна огляделась:
- Ждали гостей?
- И дождалась, - ответила ведунья, затворяя за гостьей дверь. – Зачем пришла?
- Сына приворожили, - выпалила Татьяна. - Не было никого и вдруг привёл. Я-то думала поиграют в любовь и успокоятся. Знаете, мужчины иногда выбирают что попало для опыта… Некрасиво, конечно, но…
- Только не в этот раз, - догадалась Агафья.
Свеча вдруг плюнула искрами, но Татьяна уже вошла в раж.
- Не в этот. Он на ней женился! И всё у нас за спиной! А она! Вы бы видели! Нет, ничего такого, но я не верю в состоятельность и долговечность мезальянсов. Нужен отворот.
- Ага, - ведунья усмехнулась. - А может, просто влюбился?
- В кого?! В эту… с автомойки?! Вы бы её видели. Ну не поверю я, что это любовь. Приворожила! Даже свекровь моя так думает. А она за всю жизнь со мной соглашалась столько, что по пальцам руки пересчитать можно!
- В людях, как в лукошке: ягоды разные. Кому-то малина, кому-то рябина.
- Мне не до загадок! - Татьяна вынула кошелёк и положила на стол. - Делайте что хотите, чтобы она от него отстала.
Она хотела разделаться с этой напастью поскорее. И присказки ведуньи только раздражали. Татьяне всё было предельно ясно. И хотела она одного: чтобы просьба её была выполнена, и родной сыночек избавился от «груза на шее».
- Любовь, как стекло: разобьёшь - осколки в сердце останутся.
- Меня больше волнует, что останется от его жизни с этой… хохотушкой!
Ведунья подняла свечу, прищурила глаза, ставшие похожими на совиные от желтых отсветов. Нахмурилась. Пламя заплясало на кончике фитиля.
- Что? Что вы видите?
Агафья молча сняла с водяной бани ковш с растопленным воском, вылила в чашу с водой.
- И вправду, есть приворот, - проговорила она, задумчиво глядя на расплывшуюся по поверхности воды восковую кляксу.
- Вот! А я знала, знала!
Пламя свечи полыхнуло, затрещав, Агафья посмотрела на женщину таким взглядом, что та мгновенно притихла.
- Мороки навели, чтобы не видел человек, с кем судьбу связывает. Чтобы злые поступки казались прагматичными, чтобы незрелые скороспелые решения принимались за страсть.
- Бедный мой сынок.
- По рукам, по ногам путы, чтобы далеко не уйти.
Тут ведунья сдвинула брови. Свеча вдруг сама собой гнуться стала, коптить, плакать восковыми слезами.
- Линию судьбы поменяли. За такое самоуправство Силы не прощают, наказывают.
- Заслужила наказание, - прошептала Татьяна.
Агафья вскинула взгляд на неё и впилась глазами.
- Накажут того, кто приворот заказал. Сына твоего.
От неожиданности у Татьяны нижняя челюсть сама собой поползла вниз.
- Не может такого быть! – начала спорить она в голос.
Вдруг что-то с силой ударило в тёмное окно. Женщина вздрогнула.
- Слово моё верное, - сказала ведунья. – Не стоит спорить с ведуньей в её е доме.
По полу прокатился сквозняк, будто кто открыл дверь на улицу.
Татьяна, побелевшая от волнения, поёжилась и только крепче прижала сумку к себе.
- И всё равно, - сказала она. – Всё равно отворот сделайте.
- Отворот здесь не поможет. Снять приворот нужно. Только предупредить должна. Стоит колдовству закончиться, за содеянное расплата придёт.
Таня заморгала в недоумении.
- Расплата?
- Безнаказанно вмешательство в чужую судьбу не проходит.
- А если оставить как есть?
- Рано или поздно всё равно поплатится. Не сам, так дети и внуки ответят.
- Ох!
Татьяне стало дурно. Мир перед глазами поплыл, но она медленно отклонилась, прислоняясь спиной к стене.
- Снимай – не снимай, всё равно выходит плохо! – осознала женщина.
Она достала платочек из сумки и промокнула капельки пота, выступившие на лбу.
- И спасибо от сына не услышу, - заключила женщина, осунувшись вмиг.
- Не будет благодарности. Вернуть её попытается. А если узнает, кто снял – ещё больше разозлится.
- Что же делать?
- Зависит от того, на что решитесь. Без вашей просьбы я вмешаться не могу.
- Выходит, если оставить как есть – сноха эта всю жизнь глаза мозолить будет. Если снять – сын возненавидит. Вот глупый! И как его угораздило в такую влюбиться? Ведь она совсем не такая, как мы… Простушка! Смеётся над его шутками дурацкими!
- Возможно, в этом и дело? - спросила Агафья и, немного помолчав, поторопила гостью: - Так что вы решили? Снимать приворот?
Татьяна Никитична опустила голову, прикрыла глаза.
- Снимайте.
- Придётся вам проследить: как только мороки ослабнут, сноха с вашим сыном больше видеться не должна.
- Это не проблема, - устало проговорила Таня. – Денег ей пообещаю, чтобы уехала.
Татьяна вышла из леса, чувствуя, как в груди бьётся не сердце, а ледяная глыба. Приворот будет снят, как она и хотела…
Муж ждал в машине, привычно глядя в телефон.
- Ну что?
- Всё.
- Как-то немногословно, - удивился муж.
- Велела не обсуждать, пока не сбудется.
Муж пожал плечами. Ему в самом деле не были интересны эти женские заморочки. Он вообще не верил во всю эту ерунду, поэтому привычно бросил:
- Надеюсь, ты довольна.
Татьяна вздохнула.
- Только сыну не говори, что мы сюда ездили. Узнает - не простит.
Лес остался позади, но уханье совы ещё долго мерещилось Татьяне, как насмешка, как напоминание о том, что всё не то, чем кажется.
СЛЕДУЮЩИЙ РАССКАЗ ПРО АГАФЬЮ ТУТ