Уже третий вечер Лариса сидела у окна, вглядываясь в сумерки. Часы в гостиной пробили девять. Николая не было дома уже пятый час после работы.
«Задержался», — повторяла она про себя, машинально перебирая бахрому на диванной подушке. Ужин давно остыл, и чай она уже пила одна, в странной, звенящей тишине их трёхкомнатной квартиры.
Началось всё с мелочей. С едва заметных перемен в их размеренной жизни. Пятнадцать лет брака — и вдруг Николай будто превратился в тайну. Он перестал оставлять телефон на журнальном столике, теперь постоянно носил его с собой, даже в ванную. Замирал, когда приходили сообщения, и отворачивался, чтобы ответить. А самое главное — его глаза. Они словно смотрели сквозь неё, куда-то дальше, в другую жизнь.
— Всё хорошо? — спрашивала Лариса вечерами, когда он молча ковырялся в тарелке с её фирменным борщом.
— А? Да, просто устал. Проект сложный, ты же знаешь, — отвечал он, но взгляд оставался отсутствующим.
Вчера она случайно взяла его пиджак, чтобы повесить в шкаф, и телефон выскользнул из кармана. Экран мигнул уведомлением. «Катя: встретимся завтра там же?»
Всего секунда — и телефон погас. Но эта секунда теперь разрасталась в бесконечность в её голове. Катя. Коллега? Подруга? Ларисе казалось, что имя прожигает её сознание, как кислота.
Она положила телефон обратно, делая вид, что ничего не видела. Но что-то оборвалось внутри. Словно тонкая леска, на которой держалась вся их совместная жизнь.
— Нет, глупости, — шептала она себе, расхаживая по квартире. — У всех бывают сложные периоды.
Но ледяной комок в груди рос. Она вспомнила, как месяц назад он вдруг начал бриться каждый день, хотя раньше делал это через день. Как появился новый одеколон. Как однажды вернулся домой с запахом чужих духов, объяснив это тесным лифтом на работе.
Звук ключа в замке вырвал её из мыслей. Лариса быстро отошла от окна, включила телевизор, делая вид, что просто смотрит вечерние новости.
— Привет, — Николай появился в дверях гостиной. — Прости за опоздание. Совещание затянулось.
— Ничего, — её голос звучал слишком тихо. — Ужин в микроволновке.
Он кивнул и прошёл на кухню, даже не поцеловав её, как делал раньше. Лариса смотрела ему вслед и чувствовала, как внутри что-то сжимается. Почему-то вспомнились мамины слова: «Женщина всегда знает. Сердце подскажет». И сейчас её сердце кричало.
Телефон Николая завибрировал на кухонном столе. Он резко схватил его, прежде чем она успела увидеть экран. Их взгляды встретились — в его глазах мелькнула тревога. Или ей показалось?
— Всё в порядке? — спросила она, стараясь, чтобы голос не дрожал.
— Да, просто работа, — ответил он слишком быстро.
И в этот момент Лариса поняла: больше она не может притворяться, что не замечает очевидного. Что-то нужно делать. Но что?
Горький чай
— Может, я просто накручиваю себя? — Лариса поставила чашку на стол и устало потёрла виски.
Напротив сидела Ирина — подруга ещё со школьной скамьи. Только ей Лариса могла доверить самое сокровенное, не боясь осуждения или пустых утешений.
Они сидели в маленькой кондитерской недалеко от дома Ларисы. Место, где никогда не бывал Николай — своего рода островок безопасности.
— Послушай, — Ирина наклонилась ближе, её обычно весёлое лицо стало серьёзным. — Я знаю тебя тридцать лет. Ты не из тех, кто паникует на пустом месте.
— Но измена? Это же... — Лариса не могла выговорить. — Может, просто кризис среднего возраста? Николай никогда...
— Помнишь Светлану? Мою соседку по лестничной клетке? — перебила Ирина, отпивая чай.
Лариса кивнула. Конечно, она помнила эту всегда ухоженную женщину с добрыми глазами.
— Так вот, — продолжила Ирина, понизив голос, — её муж Андрей тоже «никогда». Пятнадцать лет верности, двое детей, дача, машина. А потом — молоденькая коллега. И что? Он ушёл к ней, а квартиру, знаешь, как поделили? Никак. Оказалось, она только на нём записана. Светлана осталась с двумя детьми на съёмной квартире.
Лариса вздрогнула. От мысли о том, что завтра она может оказаться без крыши над головой, к горлу подступил ком.
— А Наташа с третьего этажа, — не останавливалась Ирина. — Её муж набрал кредитов перед уходом. И знаешь, на кого оформил? Правильно, на неё. Совместно нажитое имущество, как говорится. Теперь отдаёт половину зарплаты банку.
Чай вдруг показался Ларисе невыносимо горьким. Или это была горечь осознания? Пятнадцать лет рядом с человеком, и вдруг понимаешь — ты его совсем не знаешь.
— Что же мне делать, Ира? — беспомощно произнесла Лариса.
— Для начала — выяснить правду. А потом... — Ирина накрыла её руку своей. — Потом ты должна подумать о себе. Не о нём, не о вашем браке. О себе, Лариса.
Эти слова словно открыли какую-то дверь. Всю жизнь Лариса думала сначала о родителях, потом о муже. Своя жизнь всегда стояла на втором плане. И вот теперь...
— Ваша квартира, — тихо спросила Ирина, — она на кого оформлена?
— На меня, — так же тихо ответила Лариса. — Мы купили её на деньги от продажи маминой квартиры после её смерти. Николай настаивал, чтобы оформить на меня. Говорил, так надёжнее, мало ли что с его работой будет.
Что-то промелькнуло во взгляде Ирины.
— Значит, дом твой, — сказала она после паузы. — Это уже немало. Послушай, я знаю хорошего юриста. На всякий случай.
— Юриста? — Лариса нервно усмехнулась. — Ты думаешь, всё так серьёзно?
Ирина молча смотрела на подругу, и этот взгляд говорил больше любых слов.
По дороге домой Лариса шла медленно, впервые в жизни не спеша вернуться в собственный дом. Мысли путались, но среди хаоса эмоций пробивалось что-то новое, незнакомое. Она вдруг осознала, что сильнее, чем думала. И что она больше не будет жертвой обстоятельств.
«Я должна подумать о себе», — эта простая фраза стучала в висках, задавая ритм шагам.
Возле дома она остановилась и глубоко вдохнула. Решение пришло внезапно, но она знала — это правильно. Впервые за долгое время Лариса почувствовала странное спокойствие. Она знала, что будет делать дальше.
Разговор без масок
Лазанья подгорела. Лариса чертыхнулась, открывая духовку и выуживая противень прихваткой. Запах у блюда был отличный, но корочка... ну что ж, в тусклом свете свечей будет не так заметно. Она давно не готовила это блюдо — любимое кушанье Николая. Даже странно, почему вдруг решила сегодня? Вроде не годовщина, не праздник. Просто накатило.
«А может, догадываюсь, что это последний раз...» — мелькнула непрошеная мысль.
В прихожей щёлкнул замок. Лариса машинально поправила волосы и одёрнула фартук. Глупо... Какая разница, как она выглядит?
Николай замер на пороге кухни, удивлённо разглядывая накрытый стол, свечи, бутылку вина.
— У нас праздник? — спросил он настороженно, принюхиваясь к запаху лазаньи.
— А нужен повод? — пожала плечами Лариса, натягивая улыбку. — Решила устроить нам вечер. Как раньше, помнишь?
Что-то промелькнуло в его глазах. То ли вина, то ли смятение. Он неловко прошёл к столу, стянул пиджак и повесил на спинку стула.
— Вкусно пахнет. Я не ужинал.
Они ели в тягостном молчании. Вилки скребли по тарелкам, вино в бокалах мерцало от пламени свечей.
— Хорошая лазанья, — нарушил тишину Николай.
— Немного подгорела.
— Совсем чуть-чуть. Так даже вкуснее.
Раньше она бы обрадовалась этим словам. Сейчас они звучали как вежливая ложь случайному человеку.
— Бери ещё, — она пододвинула тарелку. — Полно же осталось.
— Нет, спасибо, я...
Они снова замолчали. Николай сделал большой глоток вина, словно набираясь смелости.
— Лар, нам надо поговорить.
Вот оно. Началось. Она почувствовала странное спокойствие, будто смотрела фильм, концовку которого уже знает.
— Слушаю, — кивнула она, отодвигая тарелку.
Николай покрутил бокал в руках, не глядя на жену.
— Не знаю, как сказать... — он потёр шею знакомым жестом, всегда выдававшим его волнение. — Я всё обдумал... Думаю, нам нужно... В общем, мы расходимся.
Он выпалил последнюю фразу и тут же уткнулся в свой бокал.
Вот и всё. Фраза, которой она боялась много дней, прозвучала. Странно, но вместо боли Лариса ощутила только холодную пустоту и... облегчение? Ожидание хуже правды.
— Её зовут Катя, да? — спросила она ровным голосом.
Николай вздрогнул, расплескав вино. На его лице отразился испуг пойманного с поличным мальчишки.
— Ты... ты знала?
— Женщина всегда знает, — усмехнулась Лариса и отпила из своего бокала. — Давно планировал мне сказать?
— Лар, я не хотел, чтоб всё так... — он запнулся, подбирая слова. — Эти пятнадцать лет, они ведь были...
— Угу, — перебила она. — «Были хорошими, но мы изменились». Я правильно угадала фразу?
Николай беспомощно развёл руками. Лариса встала и подошла к серванту. Достала оттуда папку.
— Знаешь, Коля, я готовилась к этому разговору, — сказала она, возвращаясь к столу. — Не делай такие глаза. Женщина не просто знает, она ещё и действует.
Она выложила перед ним документы.
— Квартира на моё имя, — Лариса постукивала пальцем по первому листу. — Ты сам настоял, помнишь? «Мало ли что с моей работой, так надёжнее будет». Дача тоже моя, по дарственной, которую ты сам подписал. А вот тут, — она указала на третий документ, — выписка со счёта. Твою долю я перевела на твою карту.
Николай смотрел на бумаги, и Лариса видела, как медленно до него доходит смысл происходящего. Как расширяются зрачки, как кровь отливает от лица.
— Что за... — он схватил документы, лихорадочно пролистывая их. — Ты не можешь... Я же тоже... Мы же вместе…
— Тебе плохо слышно? — Лариса наклонилась ближе. — Документы уже подписаны. Делить нечего, Коля.
— Но как же... Лар, за что? — в его голосе звучало искреннее недоумение.
— За то, что ушёл, не сказав ни слова, — ответила она спокойно. — За ложь. За то, что заставил меня чувствовать себя дурой. Но знаешь что? Я тебе даже благодарна. Ты помог мне вспомнить, какой сильной я могу быть.
Она закрыла папку и встала.
— Ключи оставь на тумбочке, когда будешь уходить. И да, вещи твои я собрала. Две сумки в коридоре.
Лариса вышла, оставив мужа оглушённого, с полным бокалом вина и остывающей лазаньей.
В спальне она села на край кровати и закрыла лицо руками. Ни слёз, ни злорадства — только усталость и странное чувство свободы.
Обломки
Холодный пот стекал по спине Николая, пока он сидел в приёмной юридической конторы. Дешёвый кожаный диван скрипел при каждом его движении, словно насмехаясь над ситуацией.
— Господин Кравцов, проходите, — секретарша, молодая девушка с холодным взглядом, указала на дверь кабинета.
Юрист, полноватый мужчина лет пятидесяти, внимательно изучал документы, которые принёс Николай.
— Так-так, — пробормотал он, перелистывая страницы. — Значит, квартира оформлена на жену...
— Да, но я вносил деньги! — горячо возразил Николай. — Пятнадцать лет платил кредит!
— Платежи шли с общего счёта или с вашей личной карты?
— С общего, но...
— И чья фамилия в договоре купли-продажи?
— Жены, но я могу доказать...
Юрист снял очки и устало потёр переносицу.
— Понимаете, Николай Сергеевич, — начал он тоном, которым говорят с капризными детьми, — формально всё имущество принадлежит вашей супруге. Да, вы можете попытаться доказать, что вносили средства, но это долгий процесс с сомнительным результатом.
— А дача? — в отчаянии спросил Николай.
— По документам тоже принадлежит ей, — юрист развёл руками. — Вы сами подписали дарственную.
«Чёртова дарственная», — вспомнил Николай. Три года назад Лариса предложила оформить дачу на неё, чтобы якобы снизить налоги. Он даже не вчитывался в документы, просто подписал...
Выйдя из конторы, Николай в бессилии ударил кулаком по стене. Прохожие испуганно оглянулись, но ему было всё равно. Как она могла? Пятнадцать лет вместе! Неужели всё это время она...
Телефон в кармане завибрировал. Сообщение от Кати: «Ты где? Я жду уже полчаса».
Кафе было полупустым. Катя, молодая женщина с ярко-красной помадой, нетерпеливо постукивала ноготками по столу.
— Прости, — Николай тяжело опустился на стул напротив. — Дела... затянулись.
— Что-то случилось? — Катя внимательно посмотрела на его измученное лицо. — Ты выглядишь ужасно.
— Лара... — он запнулся. — В общем, мы разводимся.
— О, — только и сказала Катя. Ни радости, ни сочувствия. Просто констатация факта.
— Но есть проблема, — Николай нервно крутил в руках салфетку. — Квартира, дача — всё оформлено на неё.
— И? — Катя приподняла брови.
— И я... в общем, мне негде жить, — выдавил он.
Наступила неловкая пауза. Николай вдруг отчётливо понял, насколько жалко выглядит. Пятидесятилетний мужчина, который остался без крыши над головой.
— Николай, — Катя отодвинула нетронутую чашку кофе. — Я думала, ты... обеспеченный человек. Собственная квартира, машина, стабильный доход...
— Всё это было, — горько усмехнулся он. — Но по документам ничего моего нет.
Катя молчала, нервно теребя браслет на руке.
— Понимаешь, — начала она медленно, — у меня своя жизнь. Я не готова... — она вздохнула. — В общем, мне нужно подумать.
Встреча закончилась быстро. Кате вдруг понадобилось срочно уехать. Николай понимал: больше она не позвонит. Образ успешного мужчины, который так привлекал её, рассыпался, как карточный домик.
Вечер он провёл в дешёвой гостинице на окраине города. Комната с ободранными обоями и скрипучей кроватью — вот что теперь было его домом. Николай лежал, глядя в потолок, и думал о том, как всё пошло под откос.
Он вспомнил, как познакомился с Ларисой. Молодая, красивая, с открытой улыбкой и добрыми глазами. Как она поддерживала его, когда он начинал своё дело. Как не упрекала, когда бизнес прогорел и пришлось начинать всё сначала.
И что он сделал в ответ? Променял её на первую встречную молоденькую девушку, которая улыбнулась ему в офисе.
Сейчас, лёжа в холодной комнате с чужими запахами, Николай впервые задумался: а что, если настоящую потерю он уже понёс? И дело вовсе не в квартире или даче...
Последняя встреча
Как, оказывается, шумит пустой дом! Раньше Лариса не замечала. Скрипят половицы, гудят трубы, потрескивает старый холодильник. Все эти звуки всегда были, просто заглушались суетой на двоих — разговорами, телевизором, звяканьем посуды.
Три недели одиночества научили её различать голоса дома. Иногда Лариса разговаривала с ним — глупо, конечно, но кому какое дело?
Субботнее утро выдалось солнечным. Она убирала пыль в гостиной, когда раздался звонок в дверь. Лариса замерла, сжимая тряпку. Предчувствие кольнуло под рёбрами — ещё до того, как она взглянула в глазок.
Он. Конечно, он.
Николай выглядел неважно — осунувшийся, с щетиной, в той самой рубашке, которую она гладила в последний раз. Странно видеть родного человека и одновременно — совсем чужого.
— Здравствуй, — глухо сказал он. — Можно?
Лариса молча кивнула, пропуская его внутрь. От Николая пахло сигаретами — новая привычка? Он бросил курить на второй год их брака.
— Ты изменилась, — заметил он, оглядывая её с ног до головы.
— Новая стрижка, — пожала плечами Лариса. — Чай будешь?
— Нет, спасибо. Я ненадолго. Забрать документы и...
Он замялся, не договорив.
В гостиной Николай неловко примостился на краю дивана, осматриваясь так, будто пришёл в музей своей прошлой жизни.
— Новые шторы? — спросил он, кивая на окно.
— И кресло переставила, — добавила Лариса, устраиваясь напротив.
Они молчали. Тикали часы, тикали громко, отмеряя секунды неловкости.
— Как ты? — спросил наконец Николай.
Дежурный вопрос, дежурный ответ:
— Нормально, — и такой же вопрос в ответ: — А ты?
— Нормально... — он невесело усмехнулся. — Живу у Серёги пока. Ищу квартиру.
Серёга — его школьный друг. Значит, не у Кати. Интересно.
— Как там твоя... — Лариса запнулась, подбирая слово, — новая жизнь?
— Никак, — он пожал плечами. — Мы с Катей... В общем, не сложилось.
— Ясно.
Что тут ещё скажешь? «Жаль»? Врать не хотелось. «Так ей и надо»? Мелко. Лариса просто кивнула.
— Документы в кабинете, сейчас принесу, — сказала она, поднимаясь.
— Лар, — окликнул Николай. — Я ведь не только за ними пришёл.
Она обернулась, приподняв бровь:
— А зачем ещё?
— Поговорить. По-человечески, — он смотрел куда-то мимо неё. — Без этих... бумажек, подписей, юристов. Просто... Почему, Лар? Зачем ты так поступила? С домом, с дачей... Подготовилась втихаря, а потом как обухом по голове. За что?
Лариса прошлась по комнате, задумчиво касаясь книг на полке.
— А как ты хотел, Коль? Чтоб я рыдала, умоляла? Билась в истерике? — она покачала головой. — Это бы что-то изменило?
— Нет, но...
— Вот именно, — перебила Лариса. — Ничего бы не изменило. Ты бы всё равно ушёл. Разница только в моём состоянии после этого.
Она вернулась и села напротив мужа.
— Знаешь, — продолжила она тише, — когда первый шок прошёл, я вдруг поняла, что имею право защитить себя. Не тебя, не наш брак, а себя. И я это сделала.
Николай долго молчал, разглядывая свои руки.
— Ты всегда была умнее меня, — наконец произнёс он без горечи, просто констатируя факт. — Я ведь даже не подумал... Так привык, что ты всегда рядом, всегда со мной. Опора. А сам ушёл... давно ушёл. Даже не заметил, как это случилось.
Лариса почувствовала, как что-то дрогнуло в груди — не любовь, нет, скорее отголосок прежней жизни, в которой этот человек значил для неё весь мир.
— Я принесу документы, — тихо сказала она, вставая.
Вернувшись с папкой, Лариса застала Николая у семейной фотографии на стене. Он стоял, ссутулившись, и смотрел на их улыбающиеся лица.
— Вот, — она протянула бумаги. — Всё твоё. Дипломы, свидетельства, медицинские карты.
— Спасибо, — он бережно принял папку.
В прихожей, уже одевшись, Николай вдруг обернулся.
— Ты сказала, что я давно ушёл... А сама? Ты ведь тоже шла к этому, да? Раз так быстро смогла отпустить.
Лариса прислонилась к стене, задумавшись.
— Нет, — наконец ответила она. — Я была с тобой до последнего дня. Просто потом... перестала бояться быть без тебя. Оказалось, я могу.
Они стояли друг напротив друга — два человека с общим прошлым и разным будущим.
— Ты справишься? — неожиданно спросил Николай.
— А ты?
— Постараюсь, — он невесело улыбнулся. — Ты всегда была сильнее.
— Нет, — покачала головой Лариса. — Просто я всегда знала, кто я. А теперь вспомнила.
Николай кивнул, будто понимая что-то важное, и протянул ей руку:
— Что ж, тогда... Прощай, Лариса.
— Прощай, — она ответила на рукопожатие. Секунда касания — и всё.
Дверь закрылась. Лариса привалилась к стене, прислушиваясь к удаляющимся шагам на лестнице. Потом они стихли, и наступила тишина.
Солнечный луч пробивался сквозь витражное стекло на двери, рисуя цветные узоры на полу. В этом свете, в тишине, в пустоте дома не было ни горечи, ни сожаления.
«Значит, правда отпустила», — подумала Лариса и пошла заваривать себе чай. Впереди был целый день — её собственный день.
Свобода быть собой
Весеннее солнце заливало квартиру мягким светом. Лариса медленно шла по комнатам, словно знакомясь с ними заново. Прошло два месяца с тех пор, как Николай забрал свои вещи. Два месяца новой жизни.
В спальне она задержалась у окна, любуясь пробуждающимся после зимы двором. Почки на деревьях набухли, вот-вот распустятся листья. Начало нового цикла. Как и у неё.
Она провела рукой по новому покрывалу на кровати — светло-голубому, с мелким рисунком. Раньше Николай настаивал на тёмных тонах, говорил, что светлое быстро пачкается. Теперь она могла выбирать сама.
В гостиной тоже многое изменилось. Лариса переставила диван так, чтобы он стоял у окна — теперь можно было сидеть с книгой и смотреть на небо. На стенах появились новые картины — акварельные пейзажи, которые она всегда любила, но Николай считал слишком простыми.
На журнальном столике лежала раскрытая книга и стояла чашка с недопитым чаем. Раньше такого беспорядка она бы не допустила — муж не любил разбросанные вещи. А сейчас... сейчас это был её дом, и только её правила.
Зазвонил телефон. Лариса взглянула на экран — Ирина.
— Привет, подруга! Как настроение?
— Доброе, — улыбнулась Лариса, присаживаясь на подоконник. — Сегодня впервые за долгое время проснулась с ощущением... не знаю, как сказать...
— Свободы? — подсказала Ирина.
— Скорее, возможностей, — задумчиво произнесла Лариса. — Знаешь, будто передо мной открылась дверь, а за ней — множество дорог.
— И какую выберешь?
— Пока не решила, — честно призналась Лариса. — Может быть, запишусь на те курсы дизайна, о которых давно мечтала. Или съезжу к морю — одна. Представляешь, я никогда не путешествовала одна!
— Звучит здорово, — в голосе Ирины слышалась радость за подругу. — А как... он? Объявлялся?
— Нет, — покачала головой Лариса, хотя подруга не могла этого видеть. — И не думаю, что объявится. Всё сказано.
После разговора Лариса вернулась к своим делам. Она достала из шкафа коробку со старыми фотоальбомами. Пришло время разобрать и это.
Снимки хранили моменты счастья — их свадьба, отпуска, праздники. Она не испытывала горечи, рассматривая улыбающиеся лица. Это была часть её жизни, хорошая часть, несмотря на то, чем всё закончилось.
Некоторые фотографии она отложила в сторону — на память. Остальные убрала обратно в коробку. Может быть, когда-нибудь она покажет их внукам, расскажет свою историю. Но это будет потом.
Лариса подошла к зеркалу. Из отражения на неё смотрела женщина с лёгкой сединой в волосах и морщинками вокруг глаз. Но глаза... глаза были живыми, с тем блеском, который давно потерялся в рутине семейной жизни.
— Что ж, Лариса Петровна, — сказала она своему отражению, — пятьдесят три — отличный возраст, чтобы начать всё заново.
Она налила себе чай, взяла недочитанную книгу и устроилась на диване у окна. За окном щебетали птицы, солнце грело сквозь стекло, и в квартире пахло свежими цветами, которые она купила себе вчера — просто так, без повода.
В этой тишине не было одиночества, только покой. В этой пустоте не было пустоты — только пространство для новых возможностей.
«Странно, — подумала Лариса, отпивая ароматный чай, — иногда нужно потерять что-то важное, чтобы найти себя».
Она улыбнулась своим мыслям. Впереди было столько всего, чего она ещё не попробовала, не испытала, не узнала. И теперь у неё было на это право — право жить для себя.
Телефон снова зазвонил. На этот раз звонила дочь из другого города.
— Мам, как ты там? Справляешься?
— Более чем, — ответила Лариса, и в голосе её звучала уверенность. — Более чем, доченька.