Летний вечер опускался на город медленно, словно нехотя. За окном шелестели листвой тополя, а солнце, уже уставшее от дневных забот, окрашивало кухню в тёплые оранжевые тона. Лариса стояла у плиты, помешивая борщ. Пот тонкой струйкой скатывался по виску — на улице жара, а она угорела готовить горячее. «Но Игорь любит борщ», — напомнила себе женщина, вытирая лоб тыльной стороной ладони.
— Лар, а чего ты все время готовишь одно и то же? — донеслось из гостиной. Лариса прикрыла глаза и сосчитала до пяти. Игорь жил у неё уже третий месяц, но почему-то именно сегодня его слова вызвали глухое раздражение.
— Ты же сам просил борщ, — напомнила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
Игорь появился в дверном проёме. Высокий, подтянутый для своих пятидесяти пяти, с аккуратной сединой на висках. Они познакомились в санатории полгода назад — вдовец и разведённая женщина, оба немного уставшие от одиночества.
— Да я просто так сказал, — отмахнулся он, прислоняясь к дверному косяку. В руках газета, очки сдвинуты на лоб. — Слушай, я тут подумал... А давай тебя пропишу ко мне? Точнее, меня к тебе. Мы ведь семья, в конце концов.
Лариса замерла с половником в руке. Что-то в его словах царапнуло слух. Они никогда не говорили о семье — так, встречались, потом он предложил пожить вместе, «посмотреть, как пойдёт». И вдруг — прописка?
— С чего ты вдруг об этом? — она осторожно положила половник на подставку, как будто это был хрупкий фарфор.
— А что такого? — Игорь прошёл на кухню, сел за стол, отложив газету. — Мы же вместе. Я у тебя постоянно. Зачем платить за две квартиры? Можно мою сдавать, а жить здесь.
«А почему не наоборот? Почему не твою продать, а мою сдавать?» — мысль пришла сама собой, но Лариса промолчала. Её двушка была в новом доме, с хорошим ремонтом. У Игоря — старая однушка на окраине.
— Знаешь, я как-то не задумывалась об этом, — осторожно начала она.
— И зря, — он улыбнулся своей фирменной улыбкой, от которой у неё обычно теплело на душе. — Надо смотреть вперёд. Тебе пятьдесят три, мне пятьдесят пять. Чего нам ещё искать? Я тебя устраиваю, ты меня. Давай оформим отношения официально.
Лариса отвернулась к плите, чувствуя, как что-то сжимается внутри. Она любила свою квартиру — каждый уголок здесь был обустроен ею, каждая вещь выбрана с любовью. После развода десять лет назад это жильё стало её крепостью, её личным пространством.
— Давай не будем торопиться, — сказала она, не оборачиваясь. — Мы ведь и полгода не вместе.
— А что нам ждать? Пенсии? — он усмехнулся, и в его голосе проскользнуло что-то новое, чего она раньше не замечала. — Я думал, ты будешь рада. Не каждый мужик в моём возрасте готов снова жениться.
Лариса почувствовала укол обиды. Получается, он делает ей одолжение?
— Давай сначала поужинаем, — сказала она, разливая борщ по тарелкам. — А потом всё обсудим.
Но и за ужином мысли не отпускали. Почему именно сейчас? Почему так внезапно? И главное — почему это предложение вызвало не радость, а тревогу?
Игорь рассказывал о своём дне, о планах поехать на рыбалку с другом, а Лариса кивала, не вслушиваясь. Перед глазами стояла картина: вот она приходит домой, а там повсюду его вещи, его правила, его привычки... И это больше не её дом, а их дом. Или, что ещё хуже, его дом?
— О чём задумалась? — голос Игоря вернул её к реальности.
— Да так, — она улыбнулась через силу. — Устала немного.
— Тогда я посуду помою, — неожиданно предложил он, и в груди у Ларисы что-то дрогнуло. Может, она зря беспокоится? Может, он действительно просто хочет быть ближе?
Но когда позже вечером они сидели перед телевизором, и Игорь как бы между прочим сказал: «Кстати, у меня знакомый в паспортном столе работает, можем быстро всё оформить», червячок сомнения снова зашевелился.
Чашка с чаем согревала ладони, но почему-то внутри было холодно.
Ремонт и упреки
Прошло три недели. Деньги на ремонт кухни Лариса копила давно — почти год откладывала с каждой зарплаты. Хотелось уюта, новых обоев вместо выцветших, с которыми жила еще при муже, современной плиты. Она до сих пор помнила, как в магазине подолгу стояла перед витриной, перебирая образцы плитки, представляя, как преобразится её маленькое царство.
Мастера работали уже третий день. Пыль стояла столбом, запах краски проникал во все уголки квартиры. Они с Игорем ютились в гостиной — спали на диване, ели на журнальном столике. Игорь все чаще уходил «проветриться», возвращался поздно, иногда с запахом пива. Лариса не спрашивала — боялась показаться навязчивой, ревнивой.
Сегодня она пришла с работы пораньше, чтобы проверить, как идут дела. Мастер Николай — крепкий мужчина с добрыми глазами и шершавыми руками — показывал уложенную плитку.
— Хорошо получилось, Лариса Викторовна! Завтра затирку сделаем, потом обои поклеим, и будет вам красота!
Она улыбнулась, разглядывая светло-бежевую плитку с узором, напоминающим морские волны.
— А это что такое? — раздался голос Игоря за спиной. Он стоял в дверях, хмурый, с дорожной сумкой через плечо.
— Ремонт заканчиваем, — ответила Лариса, чувствуя, как улыбка застывает на губах. — Тебе нравится?
— А меня спросить не судьба было? — он бросил сумку на пол. — Я же говорил, что лучше тёмную плитку брать, практичнее. А это... это что? Какие-то волны? Через месяц всё в пятнах будет.
Николай деликатно кашлянул, пробормотал что-то про инструменты и ретировался на балкон.
— Игорь, я же показывала тебе образцы, — тихо произнесла Лариса, чувствуя, как горят щёки. — Ты сказал, что тебе всё равно.
— Я не говорил, что мне всё равно! — повысил голос Игорь. — Я сказал, что не хочу в это лезть, потому что ты всё равно сделаешь по-своему!
Лариса растерянно посмотрела на полуразрушенную кухню. Неужели она действительно не учла его мнение? Может, он прав, и она слишком своевольна?
— Прости, я думала...
— Ты всегда только думаешь! — перебил он. — А я вроде как вообще никто тут? Живу на птичьих правах?
На кухню заглянула Светка, её дочь от первого брака. Двадцатисемилетняя, с короткой стрижкой и вечно недовольным выражением лица.
— Что тут происходит? — спросила она, переводя взгляд с матери на Игоря.
— Да вот, кухню твоя мама решила переделать. Сама всё выбрала, сама решила. А то, что я тут тоже живу — не в счёт, — бросил Игорь и ушёл в ванную, хлопнув дверью.
Лариса опустилась на единственный уцелевший стул. Перед глазами мелькали образцы плитки в магазине, и как она спрашивала Игоря: «Эта нравится? А эта?» А он всё отмахивался: «Делай как хочешь, это же твоя квартира».
— Мам, ты чего? — Светка присела рядом. — Что он разоряется?
— Не начинай, — устало отмахнулась Лариса. — Просто недопонимание.
— Какое недопонимание? Он на тебя голос повышает из-за какой-то плитки! — возмутилась дочь. — Это твоя квартира, твои деньги. Причём тут он вообще?
Лариса молчала. Светка никогда не одобряла их отношений с Игорем. «Слишком быстро ты его к себе пустила», — говорила она. Может, была права?
Вечером, когда мастера ушли, Игорь сидел в гостиной, смотрел футбол. Лариса заварила чай, поставила перед ним чашку.
— Давай поговорим, — предложила она, присаживаясь рядом.
— О чём? — не отрывая взгляда от экрана, спросил он.
— О кухне. О нас. Я не хотела тебя обидеть, правда.
Он вздохнул, отложил пульт.
— Лар, дело не в кухне. Дело в том, что я чувствую себя здесь временным. Вот смотри: мы вместе, но квартира твоя, деньги твои, решения принимаешь ты. А я кто? Приживалка?
Что-то кольнуло в сердце. Разве она давала повод так думать? Разве не готовила ему завтраки, не стирала его рубашки?
— Но ты же сам говорил, что это моя квартира, — напомнила она.
— А ты сразу согласилась! — усмехнулся он. — Даже не сказала: «Нет, Игорь, это наша квартира». Вот и получается, что я тут на птичьих правах.
В дверь позвонили. Лариса открыла — на пороге стояла Светка.
— Проходи, — пригласила Лариса, чувствуя смутную тревогу. Дочь обычно звонила перед приходом.
— Мам, можно тебя на минутку? — Светка кивнула в сторону спальни.
Они зашли, закрыли дверь.
— Мам, он тебя разводит, — без предисловий начала дочь. — Сегодня позвонил мне, сказал, что ты его не уважаешь, что выставляешь из дома.
— Что?! — Лариса не поверила своим ушам. — Когда?
— Днём, после вашей ссоры. Сказал, что ты его выгоняешь, что ты жадная и всё решаешь сама, — Светкин голос дрожал от возмущения. — Просил меня повлиять на тебя!
У Ларисы закружилась голова. Он звонил её дочери, жаловался на неё?
— Ты уверена? — спросила она, хотя уже знала ответ.
Светка молча достала телефон, включила запись разговора. «...Пойми, я люблю твою маму, но она меня не уважает. Я просто хочу быть полноценным членом семьи, а не нахлебником...»
Лариса слушала, и внутри что-то холодело. Вот оно как. Значит, скандал из-за плитки — это только начало. Что дальше? Как далеко он готов зайти?
Бумаги и замки
Прошла неделя. Ремонт закончился, но в отношениях с Игорем повисло напряжение. Он стал внимательным, предупредительным — приносил цветы, готовил ужин. Только вот взгляд изменился — теперь Игорь смотрел на неё с какой-то непонятной усмешкой, от которой холодело в груди. А Лариса всё чаще ловила себя на том, что проверяет, на месте ли документы на квартиру.
В субботу она проснулась от запаха кофе и жареных тостов. Игорь стоял у плиты в фартуке, насвистывая какую-то мелодию.
— Доброе утро, соня, — улыбнулся он, когда Лариса вошла на кухню. — Присаживайся. Завтрак готов.
Она села за стол, с удивлением разглядывая красиво разложенные тосты с сыром и зеленью, чашку дымящегося кофе.
— Спасибо, — растерянно произнесла Лариса. — С чего такие почести?
— Разве нужен повод, чтобы побаловать любимую женщину? — он поставил перед ней вазочку с вареньем. — Кушай, пока горячее.
Она пила кофе, наблюдая, как Игорь хлопочет по кухне, и в душе росла тревога. Что-то не так. Что-то определенно не так.
— У тебя сегодня какие планы? — как бы между прочим спросил он, присаживаясь напротив с газетой.
— Хотела к подруге заехать, — ответила Лариса. — А что?
— Да так, — он перевернул страницу. — Просто у меня для тебя сюрприз.
— Сюрприз? — она напряглась.
— Да. Только после завтрака, — он отложил газету и внимательно посмотрел на неё. — И не делай такое лицо. Я же не монстр какой-то.
После завтрака Игорь достал из внутреннего кармана пиджака сложенные вчетверо листы бумаги.
— Вот, — торжественно произнёс он, раскладывая их на столе. — Я всё продумал.
Лариса пробежала глазами первую строчку: «Договор дарения». И дальше — её фамилия, имя, отчество, паспортные данные...
— Что это? — она подняла глаза на Игоря.
— Это наше будущее, — он широко улыбнулся. — Я уже говорил с юристом. Так будет правильно: ты даришь мне долю в квартире, я дарю тебе долю в своей. Всё по-честному.
Лариса перечитала документ. По нему выходило, что она дарит Игорю половину своей двухкомнатной квартиры в центре. Взамен он дарит ей половину своей однокомнатной на окраине.
— Ты с ума сошёл? — тихо спросила она, чувствуя, как холодеет всё внутри.
— Почему? — его улыбка стала натянутой. — Это стандартная практика. Мы же семья. Или ты не доверяешь мне?
— Игорь, мы вместе всего полгода, — она с трудом сдерживала дрожь в голосе. — И я не собираюсь дарить тебе половину квартиры.
— А, так вот оно что, — его лицо исказилось. — Значит, все эти разговоры о любви, о будущем — пустой звук? Тебе просто нужен мужик под боком, а делиться своим ты не готова?
— Делиться? — Лариса почувствовала, как внутри что-то обрывается. — Я и так делюсь с тобой всем: своим домом, своим пространством, своей жизнью. И ты приходишь с какими-то бумагами, требуешь подписать...
— Я не требую! — он стукнул кулаком по столу. — Я предлагаю! Нормальные отношения, без этого твоё-моё!
Лариса встала, собрала листы договора и медленно разорвала их пополам. Потом ещё раз. И ещё.
— Что ты делаешь?! — Игорь вскочил. Его глаза сузились, на шее вздулась вена. — Ты понимаешь, сколько это стоило оформить?
— Понимаю, — она бросила обрывки на стол. — И знаешь что? Пошёл вон из моего дома.
— Твоего дома? — он угрожающе надвинулся на неё. — А как же «наш дом»? Как же «мы вместе»? Кто готовит тебе, кто таскает твои сумки из магазина, кто чинил твой чёртов кран неделю назад?!
— Игорь, уходи, — она повторила тверже. — Сейчас же. Забирай вещи и уходи.
— Никуда я не уйду, — он схватил её за плечо. — Ты меня сюда позвала, ты сказала, что любишь. А теперь выставляешь, как собаку?
Лариса вырвалась, отступила к двери.
— Я вызову полицию, — пригрозила она.
— Давай-давай, — усмехнулся Игорь. — Расскажи им, как заманила мужика, пользовалась им, а потом решила выгнать. Знаешь, что они скажут? Семейные разборки, решайте сами.
Она выскочила из кухни, схватила сумку, телефон и выбежала из квартиры. Сердце колотилось как бешеное. Куда идти? К Светке? Нет, она сейчас с мужем на даче. К подруге? Да, к Тоне.
Антонина открыла сразу, будто ждала за дверью. Увидев заплаканное лицо Ларисы, молча обняла и провела на кухню. Налила чаю, достала коньяк, капнула в чашку.
— Рассказывай, — сказала она, усаживаясь напротив.
И Лариса рассказала — всё, с самого начала. Как познакомились в санатории, как он красиво ухаживал, как предложил жить вместе. Как постепенно начал намекать на прописку, как устроил скандал из-за ремонта, как звонил дочери за её спиной. И наконец — эти бумаги.
— Да он аферист, — покачала головой Антонина. — Классическая схема: найти одинокую женщину с жильём, втереться в доверие, а потом оттяпать квартиру.
— Неужели я была настолько слепа? — Лариса закрыла лицо руками.
— Эй, — Тоня осторожно отвела её руки. — Ты не виновата. Эти мерзавцы — профессионалы своего дела. Они умеют располагать к себе, это их работа.
Они просидели несколько часов. К вечеру Лариса набралась решимости вернуться домой — выставить Игоря, собрать его вещи.
— Я с тобой, — заявила Антонина, доставая из сумки перцовый баллончик. — А это на всякий случай.
Но когда они подошли к двери Ларисиной квартиры, ключ не вошёл в замочную скважину.
— Что за... — Лариса попробовала ещё раз. Бесполезно.
— Он сменил замки, — выдохнула Тоня. — Вот гад!
Лариса почувствовала, как немеют ноги. Её не пускают в её собственный дом? Это какой-то кошмар, бред!
— Звони в полицию, — скомандовала Антонина, доставая свой телефон. — Я тоже звоню. Этот подонок у тебя долго не продержится.
У нотариуса
Свет в нотариальной конторе был безжалостно ярким. Лариса заметила, как он подчёркивает её морщинки и седину, делая её старше. Пробивался ли через усталость после бессонной ночи или из-за холода в помещении в конце августа? Ровные стопки папок, запах бумаги и чернил усиливали официальность обстановки.
Нотариус — подтянутая женщина с безупречной укладкой — продолжала свою речь:
— Ваше право собственности не вызывает сомнений. Вашему сожителю придётся покинуть помещение.
— А если не захочет? — спросила Лариса, комкая платок.
— Тогда вы вправе обратиться в полицию с заявлением о незаконном проникновении, — нотариус сняла очки и внимательно посмотрела на неё. — Лариса Викторовна, позвольте совет не только как юрист, но и как женщина женщине?
Лариса кивнула, чувствуя подступающий к горлу ком.
— Не тяните с этим. Подобные личности редко отступают добровольно. Вы уже обращались в полицию?
— Да, вчера, — Лариса вспомнила молодого сержанта, неохотно слушавшего их с Тоней объяснения, его звонок в дверь, за которой демонстративно молчал Игорь. «Семейные разборки. Доказательств проживания нет, регистрации нет. Подавайте в суд».
— Хорошо. Следующий шаг — подготовка искового заявления. Этим займётся наш юрист, — нотариус протянула ей сложенный лист. — Вот копия документа на право собственности. Оригинал у вас. Храните его надёжно.
— Спасибо, — Лариса взяла бумагу дрожащей рукой.
— Не стоит благодарности, — нотариус вздохнула. — К сожалению, подобные случаи нередки. Особенно с женщинами вашего... элегантного возраста. Одиночество толкает на необдуманные поступки.
Лариса почувствовала, как краска заливает щёки.
— Я не одинока, — тихо произнесла она. — У меня дочь, подруги, работа...
— Конечно, — мягко улыбнулась нотариус. — Я не хотела вас обидеть. Просто будьте осторожнее.
В приёмной ждала Тоня. Она крепко взяла Ларису за руку, и от этого простого жеста стало немного легче.
— Поехали ко мне, — предложила Тоня, когда они вышли на улицу. — Переночуешь ещё пару дней, пока не решим вопрос.
— Я должна вернуться, — Лариса остановилась. — Это мой дом, Тонь. Там вся моя жизнь — фотографии, вещи, документы...
— Лар, он же псих! Кто знает, что он выкинет!
— Я не одна, — Лариса сжала её руку. — Ты со мной.
Тоня открыла рот, чтобы возразить, но осеклась, увидев решимость в глазах подруги.
— Хорошо. Поехали. Только давай сначала к Светке, возьмём её мужа. Так спокойнее.
В автобусе Лариса заговорила:
— Знаешь, я ведь чувствовала, что что-то не так. С самого начала. Но так хотелось верить...
— Все мы хотим верить, — тихо ответила Тоня. — Все хотим любви, заботы. Это нормально.
Телефонный звонок прервал их разговор. Светка.
— Мам, ты где? У вас пожарная машина приехала! Соседка звонила!
— Что?! — Лариса похолодела. — Какая пожарная машина?
— Не знаю! Мы с Сашкой уже выезжаем!
Они поймали такси. Всю дорогу Лариса молчала, сжимая кулаки. Теперь руки дрожали от ярости, а не от страха.
У дома действительно стояла пожарная машина. Толпа зевак у подъезда.
— Пропустите, это моя квартира! — крикнула Лариса пожарному.
Проверив документы, он пропустил её. На пятом этаже пахло гарью, дверь в квартиру была открыта.
— Лариса Викторовна! — бросилась к ней соседка. — Слава богу! Мы думали, вы там!
— Что случилось?
— Так этот ваш... Напился, видать. Курил, заснул, сигарета на диван упала. Хорошо, я запах почувствовала, сразу позвонила.
Инспектор сообщил: пострадал только диван и часть обоев, серьёзных повреждений нет. Виновника передали полиции.
— Ну вот и всё, — обняла её Тоня. — Теперь его точно выселят.
Лариса кивнула, чувствуя странное опустошение. И где-то глубоко — тихую решимость больше никогда не позволять никому распоряжаться её жизнью.
— Пойдём, — сказала она, расправляя плечи. — Нужно подать заявление и начинать уборку. Я хочу сегодня же спать в своей постели.
Новое начало
Прошло три недели. В квартире пахло свежей краской и кофе. Лариса стояла у окна, прихлёбывая из любимой фарфоровой чашки — подарок дочери на прошлый день рождения. За окном сентябрь раскрашивал листья в золото и багрянец, небо было чистым, прозрачно-синим, с лёгкими перьями облаков.
Вчера наконец закончили с ремонтом. Теперь гостиная выглядела совсем по-другому: светло-голубые обои с еле заметным цветочным узором, новый диван — не такой, как прежний, а лучше, удобнее. Большой ковёр с орнаментом, напоминающим морские волны. На стене — фотографии в рамках: Светка с мужем, внук Мишка с задорной улыбкой, Лариса с Тоней на отдыхе в Сочи, мама и папа на золотой свадьбе.
Жизнь налаживалась. Игоря увезли тогда на пятнадцать суток за мелкое хулиганство и порчу имущества. Когда срок закончился, участковый лично проследил, чтобы он забрал свои вещи и освободил квартиру. Лариса даже не пришла в тот день — не хотела видеть его лицо. Тоня с Сашкой всё контролировали, а потом отчитались: «Забрал два чемодана тряпок и свою технику. Бубнил что-то про несправедливость, но когда Сашка рядом встал — притих».
С тех пор Игорь не объявлялся. Сначала Лариса вздрагивала от каждого звонка, боялась выходить из дома. Потом страх отступил, сменившись лёгкой грустью. Не по Игорю — по иллюзии, которую она сама себе создала. По мечте о спокойной старости вдвоём, о тихих вечерах за чаем, о путешествиях вместе.
Звонок в дверь вырвал её из размышлений. Лариса настороженно подошла, заглянула в глазок. На площадке стояла Тоня с большой коробкой в руках.
— Открывай, хозяйка! — крикнула она, заметив движение за дверью. — Руки отваливаются!
Лариса распахнула дверь, впуская подругу. Тоня, пыхтя, внесла коробку и поставила на новый обеденный стол.
— Это что? — удивилась Лариса.
— Пирог! — торжественно объявила Тоня, открывая коробку. — С яблоками и корицей. По бабушкиному рецепту. На новоселье!
— Какое новоселье? — рассмеялась Лариса. — Я тут уже двенадцать лет живу.
— Зато теперь по-настоящему, — подмигнула Тоня. — Без непрошеных гостей. Давай, ставь чайник. Будем отмечать.
Они сидели на балконе, потягивая чай с пирогом. Солнце грело ласково, по-осеннему. Внизу играли дети, шуршали по асфальту жёлтые листья.
— Как ты? — спросила Тоня, внимательно разглядывая подругу. — По-настоящему как?
Лариса задумалась. Как она? Сложный вопрос.
— Знаешь, — начала она медленно, — сначала было стыдно. Перед Светкой, перед тобой, перед собой. Как я могла так ошибиться? Как могла не заметить, что он... такой?
— Ларка, прекрати, — перебила Тоня. — Ты не первая и не последняя. Эти аферисты — профессионалы. Они знают, на какие кнопки нажимать.
— Да, но всё равно... — Лариса покачала головой. — Потом стало страшно. А вдруг он вернётся? Вдруг начнёт мстить?
— А теперь?
— А теперь? — Лариса сделала глоток чая. — Теперь мне... спокойно. Странно, да? Я думала, что буду горевать, страдать. А мне спокойно. И хорошо.
Тоня улыбнулась, протянула руку и сжала ладонь подруги.
— Ничего странного. Просто ты вернулась домой. К себе настоящей.
Они помолчали, наблюдая, как по небу плывут облака. Тишина была уютной, тёплой.
— Знаешь, чему я научилась? — наконец произнесла Лариса. — Одиночество — не приговор. Это просто состояние. Как дождь или снег. Можно прятаться от него, бояться. А можно принять и жить с ним в мире.
— Философ ты мой, — улыбнулась Тоня. — Только ты не одинока. У тебя есть мы — я, Светка, Мишка. Целая армия поддержки!
— Да, это правда, — кивнула Лариса. — Просто раньше мне казалось, что без мужчины рядом я какая-то... неполноценная. Неправильная. А теперь я понимаю, что полноценность — она внутри. В том, как ты относишься к себе, к своей жизни.
Тоня отрезала ещё по куску пирога.
— И как ты теперь относишься к своей жизни?
— С благодарностью, — не задумываясь, ответила Лариса. — За каждый день. За то, что могу сама решать, какие обои клеить, какой диван покупать. За то, что есть крыша над головой, работа, которая приносит удовольствие, вы — мои родные люди.
— Аминь, сестра! — шутливо воздела руки Тоня. — Вот за это и выпьем!
Они чокнулись чашками. Внизу залаяла собака, кто-то из соседей включил музыку. Жизнь шла своим чередом — обычная, непредсказуемая, прекрасная в своей простоте.
— А ты знаешь, — вдруг сказала Тоня, — я ведь тоже чуть не попалась. Год назад.
— Ты? — удивилась Лариса. — Никогда бы не подумала!
— Ещё как! — хмыкнула подруга. — Познакомилась на сайте знакомств с таким... импозантным господином. Он мне про любовь с первого взгляда, про родственные души. А потом как бы между делом поинтересовался, сколько у меня на счету. Планирование совместного будущего, мол.
— И что ты сделала?
— Послала его куда подальше, — усмехнулась Тоня. — Но знаешь, что самое обидное? На мгновение, всего на мгновение, я поверила. Захотела поверить. Потому что так хочется иногда опереться на кого-то, переложить часть забот...
— Понимаю, — кивнула Лариса. — Очень понимаю.
Тоня допила чай и решительно поставила чашку.
— Ладно, хватит о грустном. Что ты там говорила про поездку в Питер в октябре? Я всё думаю...
Они проговорили до вечера. Строили планы на поездку, вспоминали молодость, смеялись над историями с работы. Когда Тоня ушла, Лариса ещё долго сидела на балконе, глядя, как зажигаются огни в окнах напротив.
Ей больше не было страшно или одиноко. Иногда нужно потерять что-то ненастоящее, чтобы обрести настоящее. Иногда нужно пройти через боль, чтобы понять свою силу.
Она встала, закрыла балконную дверь и прошлась по квартире, касаясь стен, мебели, вещей. Всё это — её. Её дом, её жизнь, её выбор. И никто больше не заставит её сомневаться в этом.
В кухне на холодильнике висела магнитная доска, где Лариса обычно оставляла себе напоминания. Сейчас там была всего одна запись: «Купить билеты в Питер». Она взяла маркер и добавила: «И жить дальше».