День перед отъездом прошел в хлопотах. Ольга беспокоилась, не забыть бы чего. Вещи в чемодане несколько раз переложила. Выделила по подарочку из богатства, что Василий привез из Германии, Марье да Анисье.
- Вот, подруженьки мои, на память вам обо мне.
У Анисьи даже слезы выступили. Ведь она то ничем отдарить не сможет Ольгу. Да и еще душа у нее болела. Козы то ей оставались. Ольга даже руками на Анисью замахала, когда та предложила продать их. Все бы копеечка им какая.
- Сдурела ты что ли, Ниса. Бориска, чай, на молочке будет расти. Да и тебе еще выхаживаться да выхаживаться. Ты не забывай, что я тебе говорила про травы. Отвары делай, да пей. А на другой год сама уж наберешь и высушишь. Да и Бориску приучай траву то собирать. Он уж много чего знает, ходили мы с ним по лесам да лугам, собирали.
На дорогу подорожники испекли. Анисья сама взялась печь. Из одной муки хлеб испекла. Ольга ее потом ругала, да уж поздно хватилась. Дело то сделано.
- Хоть дорогой хлеб то у вас посытнее будет. Что травы то напурачивать, сытости то меньше. - только и ответила Анисья.
Картошки наварила, капусты вилатой в тряпицу завернула. Не голую же картошку есть. Соли четверговой положила.
Слазила Анисья в подполье, картошки чуть ли не целый мешок набрала. Ольга увидела, ахнула.
- Ты что, Ниса, как потащусь то я. Глико, ноши то у меня какие.
- Ничего, Егор подсобит на поезд то сесть. Ну а там люди помогут. А картошку то может и поменяешь на что. Своя то ноша не тянет. Не переживай.
К вечеру все узлы были связаны, все приготовлено. Ложки, плошки в котомке, кружки. Есть то дорогой придется, как не крути. На чемодане стоял видавший виды чайник, крышечка веревочкой привязана, чтоб дорогой не потерялась. Как с ребятишками то малыми без воды.. Не забыла Ольга и травы свои. Разных взяла понемногу, на всякую нужду.
Ночью женщинам плохо спалось. То одна, то другая просыпались. Ольга рядом с Бориской легла. Хотелось запомнить его запах, надышаться им перед расставанием. Мальчишка переживал. Как не тоскливо Ольге было, но она успокаивала его, говорила, что так и должно быть. А жизнь как получше наладится, так и в гости можно будет ездить.
Марья опять осталась тут ночевать. Тоскливо ей было. Сама не могла понять отчего. Ведь в деревне своей она остается. Вон и с Нисой сдружились. Раньше то не больно привечали друг друга. Ниса моложе ее., вроде как и не ровня.. И как это только Ольга в душу ей влезла. Марья всегда нелюдимая была. Сторонилась баб деревенских, ни с кем не дружила. Так, перекинется словом. Оттого видно и в колхоз не записывалась. Сидела дома да шила.
На улице еще темно было, когда загремели колеса по мерзлой земле. Скоро уж декабрь, а снегу все нет. От этого еще холоднее казалось. Егор в избу зашел.
- Ну что, собрались, - пробасил он, поздоровавшись.
Взрослые были уже готовы. Да и дети проснулись. Один только Ванюшка еще безмятежно спал. Он и подумать не мог, какие изменения в его жизни предстоят.
Все засуетились. Анисья подскочила.
- Погоди, Егор, схожу козу подою. Все ребенчишку молока на дорожку. Спит сейчас, а проснется, так есть захочет.
Она правда обернулась быстро. Процедила молоко, перелила в четверку, надела сверху соску, завернула в тряпочку.
- Сунь дорогой то за пазуху, тепленькое будет. Как проснется, так и дашь ему, - протянула бутылку Ольге. Потом из под пола достала две пол-литры с молоком, горлышки заткнуты газетными пробками. Затолкала в мешок с продуктами.
Ольга одела спящего Ванюшку. Погладила его “золотые” бурочки, завернула в одеяло, перевязала веревочкой. Припасла перевязь, на которой будет его носить. Сейчас то пока она не нужна, но чтоб не забыть ее какой грех.
- Ну давайте, присядем на дорожку. Все сели. Посидели минутку молча, перекрестились на иконы. Даже Егор перекрестился, хоть уж давно не верил в Бога.
Егор подготовился к дороге на совесть. Сена в телегу положил чуть ли не воз. Будет чем лошаденку покормить. Дорога то для нее не близкая. Поверх сена расстелил тулуп. И где он только его нашел.
- Давай ребятишек то сюда сажай.
Посадили Настенку, рядышком Ванюшку положили. Он так и продолжал спать. Анисья сбегала домой, принесла одеяло.
- На ко вот, закутай их, чтоб не холодно было. Одеяло то так с собой возьми. А уж если больно некуда его девать будет, то с Егором обратно пришлешь.
Потом загрузили багаж. Чемодан да мешок с вещами, еще один мешок с подорожниками да разной снедью, отдельно мешок с картошкой, который Анисья все таки всунула, а Егор поддержал ее, что в дороге все пригодится.
Все готово к отъезду. Обнялись, расцеловались. Борька повис на шее Ольги и никого не стесняясь, плакал навзрыд.
- Поехали, Егор. Долгие проводы, лишние слезы. - скомандовала Ольга. Ей и самой было тяжело расставаться. А еще эти слезы так и рвали душу. Уже когда застучали колеса по мерзлой земле, Ольга прокричала, что будет писать им. Как приедет на место, так и отпишет письмо.
Уже никого не было видно, а она все махала рукой. Впереди ее ждала новая жизнь. И как там все сложится неизвестно. Одно успокаивало, что не война теперь. Все равно она не пропадет, если уж в войну не пропала.
Ольга подоткнула одеяло, чтоб ребятишкам не поддувало. Сама закинула ноги, закопала их в сено. Все теплее так.
- А ты тулупом то прикрой их. И ноги не озябнут и самой теплее будет. Ехать то долго. - подсказал ей Егор. Ольга прислушалась к совету. Закуталась в овчину. И правда, теплее стало сразу и настроение улучшилось. Радовало то, что еще немного и встретится она со своим любимым. Только вот как эту дорогу пережить. Ольга начала представлять, как приедет в незнакомый город, как встретит Василия.
Незаметно для себя она задремала. Монотонный стук колес действовал успокаивающе. Сколько проспала, Ольга не знала. Проснулась от того, что телега вдруг резко наклонилась на бок. Ольга машинально подскочила, поглядела на детей. Как спали, так и продолжали спать. А у нее весь сон прошел. Да и рука затекла от лежания на ней.
- Испугалась. Колесо на камень наехало. И откуда только он взялся на дороге. - Послышался голос Егора.
Ольга заворочалась, чтоб поудобнее устроиться. Утро не торопилось с рассветом. Еще только начинало сереть. Но хотя что то видно стало и то хорошо. Она подсела поближе к Егору.
- Как хорошо, что председатель тебя послал, а не бабу. С мужиком не так страшно лесом ехать. Время то сейчас беспокойное.
- Тебе ли про страхи говорить. Правда что ли, что ты летчика из под носа у немцев увела. Или врут люди.
Ольга даже возмутилась. Вот еще Фома неверующий.
- Ничего не врут. Все так и было. Они потом погоню за ним устроили, да уж поздно было. Через болото я его перетащила. А теперь вот к нему еду. Ванюшка то у меня от него рожденный.
Ольга сказала это так уверенно, что сама удивилась. Никакого сомнения у нее не было в эту минуту. И она начала рассказывать свою историю. Для нее это и вправду было уже все историей. А Егор слушал да удивлялся смелости и мужеству этой женщины. А потом, когда она рассказала о том, как отдала найденный клад на самолет, то еще больше зауважал ее.
А потом Егор рассказывал про себя. Где воевал, как ждал победу, как скучал по жене и детям. Первое время писать было некуда, знал он, что деревня под немцем. Как освободили область, стал писать сюда письма. Да только вот ответа не получал.
Тут Ольга возмутилась. Неужели не могли сообщить человеку, что семья у него погибла. А потом сама же себя и осадила. А зачем. Для него же лучше было. Так хоть все живы для Егора были. А то получилось бы как у Василия. Не берег бы себя нисколько, в бой рвался бы под пули. Да и не знал никто, живы они или нет. Даже сейчас ничего не известно. Но уже времени много прошло. Хотя бы письмо могли написать в деревню.
Ольга перевела разговор на Анисью. И как бы невзначай спросила Егора:
- А ты знаешь, что Анисья еще в девчонках любила тебя?
- Да какая там любовь. Она же дите еще совсем была. Говорили мне, что девка сохнет, да я не верил. Блажь все это. А потом вот свою хозяйку полюбил. Только сейчас то любить мне некого. Дом постылый стал. Чужие люди там живут. А я лишний в нем. Другой раз волком выть охота от тоски.
- А ты вот приглядись к Анисье то. Она ведь тебя до сих пор любит. Замужем за Тимохой была, а тебя любила. Из сердца до сих пор не выкинула.
- Да ну, не может такого быть. Я бы узнал.
- Ты что думаешь, баба замужняя да с дитем на руках кричать тебе будет, что любит. Ох и бестолковые вы мужики. А ты вот приглядись к ней, в глаза посмотри. Сам все увидишь.
Ольга была уверена, что слова ее упадут в благодатную почву. Может не сразу, но вспомнит Егор ее слова и приглядится к Анисье. А там и глядеть много не надо. Сразу все станет ясно, как белый день. Надо только насмелиться да взглянуть.