- «Я тебе верю». Глава 67.
Слава ковылял по огромному дому, постукивая клюкой. От этих звуков Наталья краснела. Прекрасные округлые щёчки наливались, как спелые ядовитые яблочки. Молча она налила плошку супа с тоненькой домашней лапшой, нарезала на тарелку пирог с калиной. Налила чай, пахнущий июльским разнотравьем, достала из холодильника желейное смородиновое варенье, подрагивающее в хрустальной вазочке.
Вышла в зал, где Слава рассматривал деревянный стеллаж, поднимавшийся до потолка.
- Где мои книги? Журналы где? - он тыкал палкой в смесь из сидящих кукол, вазочек, и сухих букетов.
- Вынесла в сарай. Тебе они больше не нужны. Ты же в трактор больше ни ногой, - криво усмехнулась Наталья.
- Зачем ты так? Можно было по-человечески договориться! - мужчина смотрел на стены родного дома, который вдруг стал чужим и враждебным.
- С тобой? Договориться? - жена с презрением посмотрела на него. - Дом построили, какой ты хотел. Спальня у нас - какая тебе нравится. Я даже мебель в неё выбрать не смогла, - Наталья окинула взглядом просторный зал. - И цветы у нас будут - фиалки, потому что у твоей матери только они и растут.
При этих словах муж заметил, что всегда нежно цветущие подоконники пусты.
- Ну, и как тебе? Нравится? Когда ты - пустое место, и мнение твоё никому не интересно, а?
- Но ты молчала всегда, Наташа. Могла бы сказать...
- Ой, всё, давай закончим. Ты мне здоровый не больно нужен был, а калечный - и подавно. Я подумала, ты деньги забирай, что на сберкнижке лежат. А дом пусть мне останется. Ты всё равно за хозяйством смотреть не сможешь, куда тебе всё это, - Наталья кашлянула, прочищая горло, приближаясь к самому интересному повороту разговора.
- Ну так и тебе некуда, - Слава отвернулся от полупустых полок и смотрел на жену невидящим взглядом. - Что ты со всем этим делать будешь? Одна обиходить не сможешь.
- А кто тебе сказал, что я одна?
Муж только что заметил, что эта влажная поволока слегка прикрытых глаз придаёт ей порочный вид, будто глазам есть, что скрывать.
Мужчина почувствовал, как судорогой свело грудь, будто сердце отказывалось знать эту правду.
- Не говори так, пожалуйста! - он физически не мог вынести мысли о жене в чужих объятиях. - Наташа, опомнись, зачем ты так! Если не хотела ребёнка, надо было сказать. Все женщины хотят детей... Я ведь думал...
Наталья будто не слышала его. Стена между ними оказалась несокрушимой.
- Так что, ты согласен? Сберкнижку тебе, дом мне?
Мутная волна захлестнула Славу. Перед глазами проплывали деревенские праздники. Горячая спина Натальи под тонким платьем во время ночных танцев в клубе, тонкий и стойкий аромат её длинных рыжих волос. Последним воспоминанием и последней каплей всплыли их смешки с соседкой на просторной кухне, срубленной руками нелюбимого, как оказалось, мужа. Мужчина с трудом расправил неподдающиеся плечи.
- Согласен, - чётко произнёс он. - Завтра в контору схожу, больничный сдам и расчёт получу. - Слава разглядывал лицо Натальи, так быстро ставшее отчуждённым и равнодушным. - Дела кое-какие доделаю, думаю, около недели тут поживу. Потом в город уеду.
- А чего это ты в городе делать будешь? - приподняв выписанную, как на картинке, бровь, поинтересовалась Наталья. - Я думала, полдома в колхозе попросишь, может, на вдовой Симе женишься, - с усмешкой бросила Наталья.
- Знаешь, не все такие быстрые. Мы ещё развестись не успели, моё место в постели ещё не остыло, а ты уже гляди, не одна, - мужчина плюхнулся в кресло, не в силах больше стоять на ногах.
- Вот, значит, как? Я ещё и виновата, оказывается. Всю жизнь с тобой промучалась, и дальше терпеть надо было! - она села в кресло напротив мужа, и уставилась на него, не отводя глаз. - Когда ты под лёд провалился по весне три года назад, как я надеялась, что ты не выкарабкаешься! А тебе хоть бы хны! Вот ведь живучая порода! - глаза искрились жгучей ненавистью, выпущенной на волю. - Что не спросишь, кто меня теперь в нашей постели греет?
- Да понял уж, хоть и валенок деревенский. Как ранняя птичка на крыльцо выпорхнула, как Петро просигналил, - Слава горько покачал головой, осознавая ту сторону в жене, которую она так долго держала в тайне.
- А знаешь, почему я от тебя ребёнка не хотела? - Наталья чувствовала сейчас себя всесильной, всемогущей, будто в её руке был занесён над головой мужа карающий меч. - Потому что только от него хотела родить. Я первой же зимой его впускать начала, когда ты с колхозными мужиками на делянку ездил. Ты хотел дом, чтобы отдельно ото всех жить? Чтоб соседей не было? И мне это очень понравилось!
Слава держался изо всех сил, чтобы не закричать грязные слова оскорблений, изнутри раздирающих грудь. Он поднялся с дивана, с удивлением наблюдая, как пол качнулся перед его глазами. Выпил в кухне холодной воды из рябого эмалированного ковшика. Посмотрел на накрытый стол, будто прощаясь и с домом, и с женой. Прошёл в небольшую комнату с широким окном, которая так и не стала детской, и уснул одетый на добротной односпальной деревянной кровати.
Из колхоза его отпустили нехотя. Директор уговаривал, тряс за плечи, доказывая, что из Славы может получиться механик с золотыми руками. Что всё ещё наладится, а может, он и вовсе поправится.
Слава, крепко стиснув зубы, мотал головой, не глядя на здорового, как бык, директора. Наконец, руководитель сдался, и отпустил хромоногого мужчину, распорядившись в бухгалтерии выписать ему премию. Неделю, о которой Слава говорил жене, в доме он не прожил. Получив расчёт и трудовую книжку на руки, зашёл попрощаться к пожилым родителям.
- На кого же ты, сынок, бросишь нас на старости лет? - тощая седая бородёнка жалостливо подпрыгивала.
Мать всё обнимала его, хлопая по спине, и заглядывая жалостливо в глаза.
- Толку нет от меня, отец. Видишь, что со мной стало.
- И чё ты там в городе делать станешь? Нужен ты там кому, - отец махнул в сторону города, обвиняя его в том, что он отнял единственного сына.
- Может, и нужен. Поживём, увидим.
Во дворе забрехал молодой пёс, сердясь то ли на струйку выходящего из трубы дымка, то ли первые неясные звёздочки.
- Угораздила меня нелёгкая взять этого дурня. Лихоманка его подери! Во дворе хоть весь колхоз пляши, пасть свою поганую не раскроет. Ступай, сынок. Если не заладится там, возвращайся, мы с матерью всегда тебе рады.
Мать согласно кивнула головой, и снова прижала к себе русую голову сына, похлопав его по спине.
По разгребённой от снега улице ехал Петро. Поравнявшись со Славой, УАЗик остановился, и кучерявый водитель вопросительно уставился на него. Мужчина, не останавливаясь, ковылял дальше, и обиженная машина с пробуксовкой рванула с места. Дома Слава собрал кое-какие вещи в чёрный чемодан, нашёл в сарае, в куче сваленных книг и журналов, пару изданий.
Утром за ним заехала директорская «Волга», и пожилой Федотыч, переживший уже трёх колхозных директоров, помог Славе погрузить вещи. Машина ехала степенно, бережливо, как и полагается автомобилю рачительного хозяина.
- Тебя куда, Слав, подбросить? Не удивлюсь, если ты уже работу присмотрел...
- Нет, Федотыч, я вчера только уволился. Не такой я быстрый, как некоторые...
Глаза мужчин на секунду встретились в зеркале заднего вида, и они тотчас стыдливо отвернулись друг от друга.
- Адрес я точно не знаю, - сказал пассажир, когда «Волга», поблёскивая, как длинная рыба, чёрными боками, въехала в город. - Техникум знаешь, Федотыч, где памятник Ленину стоит?
- Знаю, как же не знать! У двух колхозных директоров парни там учились, - пожилой водитель аккуратно разгладил густые усы цвета соли с перцем.
- Вот там во двор заедь, если сможешь, - Слава не знал, чем закончится эта поездка, и где он будет ночевать сегодня. Но сейчас ему казалось, что большего унижения, чем недавно пережитое им, быть уже не может.
Солнце играло с верхушками деревьев, присыпанных густой щёткой снежного инея. Подлетали стайки голодных воробьёв, и, не найдя на дереве съестного, улетали, посоветовавшись, дальше. Федотыч достал из чистого багажника чемодан, поставил его аккуратно на ледяную дворовую ступень.
- Давай, помогу подняться? Круто здесь...
- Не надо, Иван Федотыч. Спасибо, что подвёз, - Слава протянул руку, сосредоточившись, чтобы не упасть без поддержки.
- Не на чем. Всё равно документы надо было забирать из «района». Бывай, Слава. Всё у тебя наладится. Хороший ты парень,- пожилой мужчина так сердечно произнёс последние слова, что Славе вдруг захотелось разреветься, как в детстве.
Зина была дома. Нечёсанная, немытая, и нетрезвая, она настороженно отнеслась к визиту старого знакомого, вооружённого чемоданом своего прошлого. Славины деньги пошли на ремонт квартиры. Женя здоровел на глазах, и точно не известно, стало его первым словом «мама» или «папа».
Слава, у которого после пренесённого инсульта осталась едва заметная хромота, устроился механиком на небольшом предприятии. Развели Славу и Наталью в один день, так как у них не было детей и претензий по поводу раздела имущества. Он женился на Зине, и усыновил мальчика.
Зина временами впадала в страшные запои. Озираясь вокруг безумными глазами, она приходила в себя на скамейке в парке, или на автобусной остановке, если Слава не мог найти её раньше. Муж набирал горячую воду в ванну, раздевал её, и сам мыл подолгу, бережно натирая сантиметр за сантиметром.. Когда Зина не могла сама выйти из за поя, он отправлялся в аптеку, чтобы набрать медикаментов по привычному списку, выученному наизусть. Потом обращался к знакомой медсестре, которая частенько «откапывала» представителей подобного контингента за определённое вознаграждение.
Лодка семейной жизни качалась на волнах выпитого Зинаидой алко голя, с трудом дрейфуя между угрожающими камешниками длинных запоев.
Все недостатки, упомянутые Натальей, касающиеся Славиного характера, в глазах новой жены были очевидными достоинствами. Зине было всё равно, какие обои и где будут поклеены, диван или кровать нужно поставить в зале. Купить в кухню стулья или табуреты - она была согласна на всё.
Тех нескольких светлых дней, когда жена была «чиста», хватало Славе, чтобы перенести очередную затяжную «синюю яму». Её ясные глаза, сияющие благодарностью и доверием, снова разжигали пожар в сердце мужа. Как многие созависимые люди, он надеялся снова и снова, что ЭТО было в последний раз. Зина должна понять, что так больше продолжаться не может. И он, щедрою рукою, снова протягивал ей новый выигрышный лотерейный билет на прекрасную счастливую жизнь. Но она, улыбнувшись лучезарно, выходила «за хлебом» и пропадала на несколько томительных дней, наполненных для семьи беспросветным ожиданием.
Так, на качелях, пролетели около полутора десятка лет связанных накрепко трёх жизней. Однажды Слава заболел. Он, как многие мужчины, уговорил себя словами «Всё пройдёт», и два дня лежал, с трудом вставая по необходимости. На третий день Слава не встал. Острый панкреатит - эти слова ничего не сказали ни Зине, ни Жене, смотревшим растерянно друг на друга в поисках поддержки у дверей больничного корпуса.
В этот день молодой парень впервые познакомился с «зелёным змием», который больше не выпустил его из своих смер тельных объятий.
- Путеводитель здесь.