Дети в реабилитационном центре знали – когда приезжает журналист – это не просто так. Значит, скоро о них напишут в газете. В надежде, что кто-то откликнется и придет посмотреть на ребят. А если ребенок глянется, то его возьмут в приемную семью.
Лиля подружилась с Таней. Девочку привезли сюда не одну, а с младшими братьями. И когда Таня услышала, что корреспондент приехала «по их души», она расплакалась.
Младших уже вывели в игровую комнату, с ними уже беседовали и делали фотографии, и Таню все не могли уговорить выйти из спальни. Она умывалась слезами, лицо было красным – ну как такую снимать для газеты?
Лиля сидела рядом и гладила ее по руке.
- Ну чего ты? Чего?
Она знала, что Таня ответит ей правду. И подружка повернула к ней зареванное лицо.
- Нас много. Никогда не берут сразу всех. Даже если мы кому-то понравимся – нас растащут по семьям. Может, мы и видеться больше не будем. Данилка у одних родителей, Ванька – у других, я – у третьих.
Лиля понимала, что это значит. Какие еще там будут родители – неизвестно. Но, лишившись братьев, Таня почувствует себя настоящей сиротой.
- Подожди, – возразила Лиля, – А вот Надю с братиком взяли вместе. Может, и у вас так будет...
- Их всего-то двое! И им просто повезло! Я слышала, что их приемная мать воспиталке рассказывала. Они за девочкой приехали, а когда узнали, что у Нади есть братик – ночь не спали. Муж в комнате сидел, сама эта тетка – в кухне. До утра успокоительные пили. А утром решили брать обоих. Не разлучать.
- Вот, я тебе и говорю...
Таня только безнадежно рукой махнула. В спальню ворвалась Светлана Ивановна, потащила девочку умываться холодной водой, а потом повлекла ее в игровую. Лиля слышала нарочито-оживленный голос воспитательницы:
- А Танюша у нас – помощница. Такая разумная девочка, так за братиками приглядывает...Она своей будущей маме будет как правая рука...
Лиля искренне переживала за подругу. Она хотела, чтобы Таню и ее братьев взяли в одну семью.И в то же время ей было грустно – ведь, если так произойдет, она, Лиля, лишится единственной родной души, которую обрела здесь. Кругом, в основном, малышня, подружиться не с кем.
Но в тот же день, ближе к вечеру, когда Лиля зашла в секретарскую, чтобы взять книжку ( именно возле стола секретаря стоял стеллаж с детскими книгами) девочка услышала обрывки разговора. Они доносились из кабинета директора, из приоткрытой двери.
- Неужели на Лильку нашу кто-то глаз положил? – спрашивала Светлана Ивановна.
- И не просто кто-то, а о-очень, о-чень обеспеченная семья, – отвечала директор.
- Странно как-то, даже не приехали познакомиться, посмотреть на девочку, сразу стали оформлять документы...
- Сама удивляюсь. Мне задали только два вопроса – действительно ли Лиля сирота? Я подтвердила, что круглая – ни отца, ни матери, ни других родственников. А второй вопрос – состояние здоровья. Я сказала, что девочка слабенькая, потребуется вложить много сил в то, чтобы она окрепла...И что удивительно – эта приемная мать...будущая... она, кажется, была даже довольна, что ребенок больной.
- Ой, мне это что-то напоминает...В деревне родственница моя коз держала. Привязалась к своей скотине, когда продавала – старалась хорошие руки найти. И вот приезжают к ней покупатели, мол, срочно козы нужны. Поголовье расширяем, сыр делать хотим. И вопросами сыплют – а какого возраста у вас козы? А сколько весят? И ни словечка про удой.
Тетушка моя таких сразу выпроваживала. Говорила: «Хоть в глаза-то не врите, на мясо в другом месте купите»...Как-то мне эти родители тех покупателей напоминают.
Тем более, не щенка берут, не котенка – дочку собираются взять в семью. Так приехали бы, поговорили с девочкой...
- Ну, зачем их огульно обвинять... Он – известный бизнесмен, меценат. Всяко, Лиле будет лучше, чем в детском доме...
- Это как сказать. Может, они ее как комнатную собачку берут – поиграются, пока не надоест, а потом сплавят обратно. Таких случаев тоже хватает. А ребенок как переживать будет! Лилька – хорошая девчонка. Несчастная, конечно, а так – хорошая...
Ответом был глубокий вздох директора.
...В этот вечер Лиля и Таня лежали в своих постелях молча, без привычных разговоров взахлеб до поздней ночи. Еще недавно они могли заглядывать в будущее, о чем-то мечтать. А сейчас Лиля ощущала, что ей страшно, и страх этот она ничем не могла заглушить. Рядом сопела Таня, видимо, переживала те же самые чувства.
*
Когда Марат вернулся и узнал, что жена сбежала, он только пожал плечами – мол, не ожидал от нее такого сумасбродства. Ирина так интерпретировала этот жест. Она весьма поверхностно знала Марата и не стремилась узнать его лучше. Её-то саму отъезд Елены только радовал . Хотя Ирина сразу поняла, что ее собственный характер гораздо сильнее, чем у Елены, и ей не составит труда заставить законную жену искать «пятый угол», а все-таки приятнее было остаться дома хозяйкой. Никакой войны – ни скрытой, ни явной, все можно делать так, как хочется.
Ирина не знала, что Марат стал немедленно наводить справки, связываться с общими знакомыми, подключил даже частного детектива. Он хотел найти Елену в кратчайшие сроки.
Она не имела права убегать! Мало ли, что ей не понравилась Ирина, ее присутствие в доме! В конце концов, обе женщины зависели от него, Марата. Их наряды, еда, развлечения, поездки – всё это оплачивалось из его кошелька. В Елену он «вкладывался» уже столько лет! А теперь она решила сама распоряжаться своей свободой – Марат воспринимал это так , будто она его обокрала.
Если он захочет, то разведется с нею сам. Выбор не от нее зависит.
И начались поиски женщины – по знакомым, по вокзалам... Куда улетела Елена – удалось выяснить быстро, благодаря купленному билету на самолет, регистрации в аэропорту. Но дальше отследить путь беглянки не удалось – след обрывался. Искать женщину в крупном областном центре (А Марат считал, что Елена там и осталась) – та еще задача. Ни в одной гостинице Елена не останавливалась. И владельцы квартир – те, кто сдают жилье официально – ее у себя не селили. А сколько таких хозяев, которые нигде не регистрируют свой бизнес...
Марат мрачнел, Ирина была ему уже не так желанна как прежде. А она настаивала на своем. Ирина приглядела в детском реабилитационном центре чудесную девочку. Круглая сирота, хорошенькая, как дитя из старинной книжки.И детдом еще не испортил ее – известно, с детьми, которые там пожили, потом сладу нет. А тут – умница-разумница, послушная...
- Хорошо, – сдался Марат, – Хочешь ребенка – ты его получишь.
Ему не составило труда уладить все формальности. Как он там сумел решить вопрос с подписью Елены под документами– этим Марат с подругой не делился.
Не было никаких смотрин, никаких пробных встреч. Они просто поехали забирать девочку. Марат относился к этому как к капризу Ирины. Наверное, в каждой женщине живет неудовлетворенный материнский инстинкт. У Елены хоть работа была, она пропадала там, вкладывала силы, у Ирины же – ничего нет. Если девочка придется ей по душе – пусть возится с ней, растит. Главное, чтобы девчонка не беспокоила его, Марата. Если же, наигравшись в материнство, Ирина разочаруется – ребенка всегда можно вернуть обратно.
Воспитательница вывела им Лилю – насупленную, зажатую. Ирина расцвела улыбкой, но девочка ни на кого не смотрела, стояла, опустив глаза. Светлана Ивановна держала сумку с вещами.
- Что это? – Ирине хватало одного взгляда на выцветшие платья, – Это нам не нужно, мы купим все новое, да, детка? Оставьте здесь, может быть, кому-то пригодится...
Светлана Ивановна готова была послушаться, но Лиля выхватила у нее сумку, и стояла с тем же видом партизана на допросе. Мол, это мое, никому не отдам.
- Тут некоторые вещи Лилечке еще мама покупала, – тихо объяснила Светлана Ивановна, – Память, понимаете.
- Ах да, конечно...Марат, возьми сумку, поставь ее в багажник.
Но Лиля никому не отдала то единственное, что считала своим. В машину она села с обреченным видом и до самого дома держала сумку на коленях. Приемным родителям она не сказала ни слова.
*
Никто не знал, что каждую ночь Елена незримо появляется в доме. Сны уносили ее сюда, помимо ее воли. Может быть, она хотела бы побывать где-нибудь еще, например, посетить места своего детства, но вновь и вновь оказывалась в этих стенах.
..Она стояла у постели Лили. Комната девочки словно повторяла фотографии из модных журналов по дизайну. Бело-розовые цвета, красивая новая мебель, множество игрушек, балдахин над кроваткой. Но Лиля спала, сжимая в кулаке тряпичного зайца. Когда-то он был белым, а теперь – грязно-серым. Это был мамин заяц, всё, что у Лили осталось. И сны у девочки почти всегда были тяжелыми. Она видела свой дом, каким он был в последние дни перед тем, как она оси-ротела. Она просила маму остаться, но мама – всегда такая добрая, готовая уступить, пожалеть, приласкать – теперь оставалась строгой, бесстрастной и смотрела куда-то мимо дочери. Мама – где бы она сейчас ни находилась – уже не принадлежала к этому миру, и не могла остаться, хоть изойди Лиля слезами.
Елена клала руку на лоб девочке – и сны становились глубже. О таких говорят: «Как в омут провалилась. Камушком упала. Заснула- проснулась- никаких сновидений.
Меньше всего Елене хотелось заходить в спальню «молодых». Для нее это было чем-то противоестественным, однако неясное, но сильное чувство тревоги гнало ее туда.
Один раз она увидела, что Ирина встала – напиться воды. И обмерла, прочитав мысли молодой женщины.
Ирина радовалась, что ей удалось найти такого ребенка, как она хотела. У девочки нет даже дальних родственников, никто не будет горевать по ней. У Лили слабое здоровье – и неустойчивая психика. Поэтому никто не удивится тому, что случится.
...Вскоре Марат опять уедет на несколько дней, и на этот раз она, Ирина, не будет сопровождать его. Есть много ритуалов, дарующих власть, исполнение желаний, но этот – самый сильный. А потом можно сказать, что девочка сама поло-снула себя по запястью...Марат устроит все так, что на Ирину никто не подумает, напротив, ее будут даже жалеть. Она искренне хотела дать ребенку семью, но что поделаешь... Изменения в пси-хике у приемной дочери оказались слишком сильными.
Ирина обдумывала этот план, смаковала его детали. Она стояла в кухне, возле стола. Лунный свет лежал на полу голубоватым прямоугольником. Ирина допила воду, а потом достала из шкафчика бутылку вина и наполнила стакан снова. Ирина точно знала, что Наташа не донесет на нее, не скажет хозяину, что его подруга пьет по ночам.
В этом доме уже все начинали ее бояться.
«Сделай что-нибудь, – Елена пыталась внушить это Марату. Она присела рядом с ним на корточки, касалась его бесплотной рукой, – Нельзя позволить ей расправиться с ребенком, ни за что нельзя...»
Елена не могла поверить в то, что ее дочь – сущая ведьма, если не в прямом, то в переносном смысле... Когда-то она читала романы, такие, как «Ребенок Розмари», но ей и в голову не приходило, что в ее жизни может случиться что-то подобное. Елена терзалась мыслью – неужели сама она не передала дочери ничего хорошего, доброго? Да, в юности она увлекалась готикой, но ей бы и в голову не пришло причинить кому-то зло. Даже кошке.
...Утром Елена сидела за столом такая несчастная, что Игорь это заметил.Он приготовил немудреный завтрак – пожарил яичницу, сделал гренки, сварил кофе. Всё молча. Но, видя, что и Елена не заговаривает с ним, спросил без обиняков:
- Что тебе снилось?
- Скажи мне...То, что нам снится здесь – обязательно сбудется? Или мы можем что-то изменить? Отыграть назад?
- Пойдем, пройдемся по берегу, – сказал Игорь.
Елена знала, что лучше бы ему лечь спать, он - «после ночи» , но слишком нужно было ей сейчас поговорить с ним. И они пошли – по пустынному берегу, к которому Елена уже начала привыкать. Только мелкие волны, долгие, накатывающиеся на песок. Только крики чаек.
- Если бы я мог – я бы купил это место, – сказал Игорь, – Мне кажется, оно никому не должно принадлежать. Если об этом узнают другие, то сюда начнется настоящее паломничество... Всяких сума-сшедших...
- Наверное, мне нужно ехать назад, – Елена думала о своем, – Чтобы остановить все это...
Продолжение следует