«Я ее люблю, она будет жить с нами»- 60-летний богач привел в дом молодую любо-вницу, жена обомлела,ведь узнала в ней свою дочь, которую бросила 25 лет назад.
*
Елена работала медсестрой в частной клинике. Собственно говоря, она могла бы нигде не работать, потому что у нее был богатый муж с восточными замашками. Он хотел, чтобы жена сидела дома и вязала носки. Или ткала ковры. Или разводила золотых рыбок. Чтобы она чем-то плотно занималась, и ей не было дела до того, что происходит на улице.
- У тебя темное прошлое, – говорил Марат жене.
И он был прав. В прошлом Елены действительно имелись темные пятна.
Она росла в семье, где от нее много требовали и ничего не давали взамен. Не совсем так. Ей давали то, что нужно было для правильного воспитания ребенка – с точки зрения родителей. Расплачиваться приходилось четким, почти военным распорядком дня. Отец очень хотел сына, который – как и он сам – дорос бы до звания полковника. Или даже переплюнул бы его - и стал генералом. Мать чувствовала себя виноватой, родив дочь. Поэтому отстранилась и не мешала отцу воспитывать Елену в духе муштры.
Постель, заправленная без единой складочки. За столом никаких «не хочу» – тарелка должна быть очищена до блеска. Даже если в ней мерзкая перловая каша, от которой воротят носы кошка и собака.
Пробежки, обливания холодной водой, спортивная секция. В школе – пятерки, четверки – как редкое исключение. Одежды немного – и она развешана и разложена по полочкам в безукоризненном порядке. Гладить шнурки – это про Елену.
Когда девушке исполнилось семнадцать лет, отец так наорал на одного из своих подчиненных, что его разбил удар. Отца, подчиненный, наверное, мысленно перекрестился.
Когда отец стал ходить в памперсы, и не мог дотянуться до ремня, с помощью которого воспитывал дочь едва ли не до совершеннолетия, Елена «сорвалась с цепи». Напрасно мать укоряла ее в неблагодарности («Отец столько для тебя сделал!») напрасно отец пытался промычать нечто подобное. В это время Елена приходила домой ночевать от силы пару раз в неделю, а то и вообще пропадала надолго.
Она задумчиво смотрела на зеленый ирокез, который сделал один из ее приятелей, но все же не соблазнилась столь эксцентричным видом. Милее ее сердцу оказалась готика. И мать искренне считала, что дочь сошла с ума, когда Елена являлась домой в жутковатом при-киде, с соответствующим макияжем. К черному плащу была приколота брошь в форме черепа.
Поскольку отец повлиять на дочь уже не мог, мать пошла к школьному психологу. Звали «психологиню» Ольга Эдуардовна и совсем недавно она была бухгалтером. Но психологов не хватало, и после краткосрочных курсов бухгалтер была брошена на прорыв. Но даже ей, с ее невеликим опытом было ясно, в чем дело.
- Мне кажется, вы слишком строго воспитывали девочку, – сказала она матери, – И теперь Лена просто наверстывает упущенное. Ну и юношеский максимализм. Вы подождите немного – всё устаканится.
И совсем уже не педагогично добавила:
- Переб-есится она.
- За то время, пока Лена – как вы изволите выражаться - «переб-есится», она немало успеет натворить...
Мать отнюдь не была провидицей, но как позже оказалось – она как в воду глядела.
Сама Елена не любила оглядываться на тот период своей жизни. Менялись «хаты», где «зависала» молодежь. Хватало и спиртного, были опробованы и нар-ко-тики, к счастью, Елена не успела на них подсесть. Зато успела забеременеть, причем сама не была уверена – от кого. Пьяный угар, большая компания, полумрак в квартире, озаряемый лишь вспышками «дискотечной» лампы...
Возможно, если бы Елена раньше догадалась о своем положении, всё сложилось бы иначе. Но в ту пору в голове ее свистел ветер, и она поняла, что случилось, только когда у нее стала меняться фигура.
Матери некогда было приходить в гнев или отчаяние – она соображала, что делать, как вытаскивать дочь из ямы, в которую та провалилась. Весь жизненный опыт подсказывал один-единственный вариант.
- Никаких устроенных «по блату» преждевременных родов не будет – это опасно, в конце концов. Родишь как все. Тебе уже исполнилось восемнадцать в конце концов... И сразу отдашь ребенка на усыновление. На таких маленьких, да от здоровой матери – спрос есть...
Куда делась былая бравада Елены! Привычная компания теперь прекрасно обходилась без нее, девушка осталась одна. К тому же и беременность она переносила плохо. Елена чувствовала себя растерявшейся сломленной маленькой девочкой. Единственный светлый момент во всем этом – то, что мать не влезла в ее тусовку, чтобы разобраться «кто отец». Вот была бы стыдоба...
- А если я сама хочу вырастить ребенка ? – заикнулась Елена.
И тут мать прорвало. Нет, она не кричала на дочь, может быть, помнила о том, чем кончился такой гневный приступ для ее мужа. Ледяным тоном она объяснила, почему это не вариант. Все вредные привычки, которым предавалась Елена – могут сказаться и на здоровье ребенка и на его умственном развитии. У семьи сейчас очень тяжелый момент – отец дышит на ладан. Елене нужно немедленно вставать на собственные ноги, зарабатывать деньги. А ухаживать за младенцем – это значит, вычеркнуть пару лет из жизни.
И, наконец. Настанет день, когда Елена устроит свою собственную судьбу. Никому не нужны чужие дети, относящиеся к категории «ошибки молодости» второй половины.
- Из-за младенца, которого ты нагуляла, твой шанс наладить личную жизнь стремится к нулю. С другой стороны – если ребенок будет передан в любящую семью, там ему смогут дать гораздо больше, чем дала бы ты. Я понимаю – молодость эгоистична. Но сейчас пора уже с эгоизмом заканчивать. Подумай – у ребенка будут отец и мать, нормальные, обеспеченные. О нем станут заботиться – потому что на усыновление обычно решается пара, которая отчаялась завести собственное дитя. Его будут любить, как родного! Вместо этого ты хочешь искать где-то подработку... Собираешься мыть полы, держа малыша под мышкой? Или планируешь сбросить его мне на руки? Сразу тебе говорю - я не возьму, мне хватает отца...
Некоторые рассуждения матери были явно несправедливы. И если бы самый родной человек в эту минуту пообещал Елене хотя бы небольшую поддержку – она бы ни за что не отказалась от новорожденного.
Но Елена понимала – ей некуда идти, кроме родительского дома у нее нет другого. Из документов – только школьный аттестат о среднем образовании (слава Богу, успела получить) Даже толковой подруги, которая могла бы прийти ей на помощь – как показала жизнь – у нее не оказалось.
Зато мать дала понять – если Елена будет вести себя разумно, все проблемы так или иначе можно решить. Мать возьмет это на себя.
И Елена...смирилась. В последние недели безвылазно сидела дома, пыталась как и прежде слушать музыку, но ритмичные звуки только раздражали. Елена маялась, ходила по комнатам, плакала над своей нескладной судьбой – ей было очень себя жалко. Ела просто от скуки, чтобы убить время, кофе пила литрами. В результате нагнала себе вес, давление и прочие радости – и роды прошли не сказать, чтобы легко.
На свет появилась девочка – и для нее почти сразу отыскались приемные родители. Единственное, что судьба дала Елене - побыть с дочкой вместе одну неделю.
Какая-то там вышла заминка с оформлением документов.
Обычно тем, кто отказывается от собственных детей – младенцев на кормление не носят. Но Елена где-то вычитала, будто ничто не заменит для новорожденной - материнское молоко. И Елена выпросила себе эту неделю – она хотела дать дочке хотя бы такой «подарок».
Позже Елена вспоминала эту неделю, эти семь дней – не было с тех пор в ее жизни времени, которое она прожила бы так полно, так ярко, балансируя на грани счастья и отчаяния.
У девочки были разные глаза. По научному это называется гетерохромия.Один глаз голубой, почти как у сиамской кошки, другой – желто-зеленый. Елена не имела права давать дочке имя. Она называла ее просто «моя девочка». И думала, что девочка, когда подрастет, спросит у приемных родителей – в кого у нее такие странные глазки. В бабушку или дедушку? А тем останется только пожимать плечами или врать про далекого родственника.
Елена не должна была навещать дочь, вмешиваться в жизнь ее новой семьи.Подписывая бумаги, она утрачивала все права на малышку. Но при этом знала – судьба оставляла ей шанс. Если они встретятся на улице – даже через много лет, когда девочка вырастет – она, мать, узнает ее по этому странному колдовскому взгляду.
«Прости, прости, прости, прости», – Елена твердила это слово дочке всё то время, пока маленькая была с нею рядом. Она успела сказать это слово тысячу раз, а может десять тысяч. Потом у приемных родителей вдруг всё сладилось – они приехали раньше, чем Елена того ожидала, и забрали девочку.
Елена видела их в окно, когда они шли до машины, неся новорожденную в красивом «выписном» кружевном конверте. Девочка была на руках у приемной матери, но они оба ворковали над ней – и мать, и отец.
- Очень приличная пара, – сказала за спиной у Елены акушерка, – Повезло твоей девчонке.
Сознание выделило слово «твоей». Елена смотрела в окно и плакала навзрыд, а те двое, уносившие ее ребенка, даже не обернулись.
На следующий день Елену забрала мать. Приехала на такси, помогла собрать вещи. Мать решила делать вид, что ничего не произошло. Она хотела вычеркнуть из памяти это время – начиная с той поры, когда ее скромная дочь пошла вразнос – и заканчивая рождением внучки. Ничего не было, всё приснилось.
Как только Елена немного окрепла, мать через знакомых устроила ее на работу. Сообщила по факту.
- И куда? – тускло спросила Елена.
Физические силы к ней вернулись, а моральные... Откуда их было взять? . Всё склеено из обломков, кое-как. Если там, в потустороннем мире, кто-то занимался ее судьбой, он явно был «руко-ж-опик».
- Будешь официанткой в загородном ресторане, – пояснила мать, – Ресторан дорогой, для серьезной публики, так что хватать там тебя за одно место никто не будет. Ты вообще там сначала будешь на подхвате – подай-прими... Это счастье и большая редкость, что тебя без опыта берут в такое место.
Елена поняла, что мать имеет дальний прицел. Конечно, она не хотела, чтобы дочь всю жизнь работала в «обслуге». Но может быть, у Елены случится роман с кем-нибудь из «серьезной публики». Наивная мама! Такие люди не женятся на официантках...
Но Марат женился. Правда, произошло это не сразу. Елена работала уже третий год. И ей – как ни странно – тут было неплохо. Загородный ресторан располагался в очень красивом месте. Лесопарк, река – и просто так сюда было не добраться, общественный транспорт не ходил, приезжали люди на своих машинах.
Девушки – все красивые, вышколенные, носили форменные платья и фартучки, виртуозно обращались с подносами и приборами, были улыбчивы и молчаливы. Их строго предупреждали, что ни одна фраза, случайно услышанная от клиента – не должна выйти за эти стены, что здесь невозможны ни развязность, ни флирт, ни намеки на «чаевые». Второе предупреждение становилось поводом для увольнения. А подчас и первое.
Елена оценила заработок, научилась «соответствовать» – и держалась за свое место.
И все же что-то выделяло ее среди товарок. Может быть, то, что не смотря на свое нынешнее благополучие, она несла в себе затаенное страдание. И Марату захотелось взять ее под свою защиту.
Он был на семнадцать лет старше Елены – и очень богат. Очевидно, он навел за ее спиной кое-какие справки и принял решение. Марат даже не пытался закрутить с девушкой «интрижку». Вслед за коротким периодом ухаживания – последовало предложение.
И вот тут уже все вокруг, начиная от отца Елены, который заново учился разговаривать и уже мог слеплять короткие фразы – и до уборщицы в ресторане, считали, что девушка будет круглой ду-рой, если не скажет: «Да».
И Елена дала согласие, Потому что это было очень логично – серьезный, обеспеченный человек предложил ей стать его женой. И потому что это был «билет в рай». Из официантки тут же сделаться «леди». А еще потому, что ей по-большому счету было все равно. Что-то главное в ее душе увяло раз и навсегда. И Елена понимала, что уже ни к кому и никогда ей не испытать такого острого, щемящего чувства любви, какое испытывала она к своей девочке.
От Марата она не стала скрывать тот факт, что где-то растет ее дочка. К ее удивлению он сказал:
- Жалко, что так получилось. Если бы я узнал тебя раньше – взял бы с девочкой. Потому что своих детей у меня быть не может. Сколько бы я ни платил врачам – они не в их силах мне помочь.
Марат спросил Елену – не желает ли она учиться дальше? Просто «для себя», «для души».
Молодая женщина выбрала медицинский колледж.
Продолжение следует
Приглашаю подписаться на мой Телеграмм канал. Там можно обсудить рассказ, там дневниковые записи и живое общение