Обычно для купания Ольга выбирала тайный пляжик без людей, продавцов вареной (очень вкусной, кстати) кукурузы, визгов, криков, любителей пива и прочих прелестей летнего отдыха, которыми изобиловал Приморский пляж. Оле он не нравился совсем. Каменистый, грязноватый, шумный. На него завозили белый песок, и выглядело это красиво. Прямо – Баунти. Но море слизало красоту, как корова языком. Да и сам по себе пляж узенький, и в хорошие дни полон отдыхающими, экономными и рачительными товарищами. Зачем тащиться на Черное море, где цены такие задирают, что страшно делается? Лучше здесь – добренечко, хорошенечко и бесплатно.
Ольгу замело сюда случайно – она сняла неподалеку чудесную комнатку, совсем недорого, чудо какое-то. Рядом находился Приморский парк – еще одна удача! Ольга бродила по тенистому парку полдня и нагуляла-таки желанный аппетит. Редкий Олин гость! Захотелось съесть что-нибудь этакое… И еще – мороженое. Много мороженого – килограмм. С сиропом и толчеными орешками. И еще сверху попросить, чтобы посыпали шоколадной крошкой! И пусть смотрят и удивляются, как эта мелкая тетка умудряется впихнуть в себя столько? У нее что, солитер?
Ольга так живо представила себе свое кушанье, что ноги ее сами понесли в кафе у пляжа. Народу было немного.
Важные матроны с детенышами, толстые, вальяжные, в сарафанах, лямочки которых глубоко въедались в пышные плечи. Их дети, наоборот, худенькие, подвижные, как ртуть. Только и смотри, как бы не просочились куда-нибудь, не убежали, рассыпавшись блестящими, юркими шариками.
Пара измученных детьми и женами, скучающих без пива в безалкогольном кафе отцов семейств, три бабульки с одинаково подсиненными волосами, и высокий паренек, развлекающий себя чашкой кофе, заваренным по-турецки: он что-то там разглядывал в кофейной гуще.
Ольга заказала себе триста грамм пломбира, две песочные корзинки с кремом и ягодами, молочный коктейль, и домой прикупила четыре разных куска торта, брусничного, шоколадного, клубничного и любимого, с кокосовой стружкой, похожего на известные всем конфетки.
Она ела, ела, ела, наслаждаясь и жмурясь от удовольствия. На нее никто не обращал особого внимания (видимо, никого особо не интересовал ее таинственный «солитер») Даже немножечко обидно стало. Однако… нет… не все в зале были равнодушными. У Оли объявился благодарный зритель, тот самый высокий, светловолосый, голубоглазый парень, гадальщик на кофейной гуще.
Он с интересом и легкой, задорной улыбкой наблюдал, с каким аппетитом ела Ольга. И удивление его было неподдельно, задорно! Вот-вот, прыснет по мальчишески смехом и, смутившись, уткнется в свою чашку. Ольга смело встретилась с ним глазами: а чего ей стесняться? За все «уплочено»! Кушать хочется, если!
Ольга встретилась с ним глазами.
Ольга встретилась с ним глазами…
Да что это такое?
Да с какой стати?
Она покраснела. Будто ее только что обварили, как рака, в подсоленном, сдобренном укропом кипятке! Покраснела и сама ткнулась носом в блестящую, по-советски никелированную вазочку с мороженым. Вышло смешно, нелепо, но нисколько не стыдно даже: оба весело прыснули смехом, и оба вдруг, прыснув, дали волю открытому хохоту.
Он попросил разрешения присесть, пожелал ей приятного аппетита и даже поинтересовался, что здесь самое вкусное, и не боится ли она так вот просто поглощать на жаре скоропортящиеся продукты.
- Я, как дурак, нарезаю круги вокруг прилавка этого кафе и боюсь купить все это роскошество. Вдруг в них бяка какая-нибудь?
- Будьте спокойны. Даже если бяка и есть, то местных ничего не берет. Даже холера!
- Точно?
- Ага.
- А вы, значит, местная?
- Ага. Местная. Правда, временно поуехавшая, но планирую вернуться обратно.
Парень широко улыбнулся.
- А я не местный. Я понаехавший. Болтаюсь третий день по городу и совершенно не знаю, чем себя занять.
- Потому и гадаете?
- Гадаю.
- Ну и как гадание? Маршрут вам указало?
- Как видите, указало. Прибился к вам, если не прогоните и…
- Что? – не поняла Ольга.
- У вас мороженое тает.
- Ага.
- Оно совсем уже скоро растает.
- Разумеется. Вы же меня отвлекаете.
- Не буду. Я на минутку отвернусь, - он действительно отвернулся. Потом повернулся вновь:
- Я не всегда такой наглый, не думайте. Меня ваша красота сразила, я застеснялся и обнаглел так, что… Можно попробовать немного? Вам все равно не доесть. Я заплачу, честно.
В общем, Ольга узнала в этот день, что она может поражать своей неземной красотой вот таких парней, чем-то похожих статью на Трубадура из мультика про Бременских музыкантов.
Они пошли гулять. Догуляли, взяв такси, до садоводства «Энтузиаст», накупили еды и отправились в ближайшее село, к оврагу, где притаился святой родник. Оля очень любила это место. Здесь было тихо, и только пение птиц и говорок чистой, ледяной воды успокаивал души и сердца. Но не тела.
- Сто лет прожить хочешь? – спросила Ольга.
- Кто не хочет, все хочут.
- Ныряй.
Парень нырнул. Поплескавшись в горной речке, утянул за собой и Ольгу. Та взвизгнула, ошпарившись холодной водой, а потом согрелась. Стало весело. Ольге вообще в этот день было весело. Она какая-то бесшабашная, безголовая была в тот день! Как в детстве!
Потом они растирались махровым полотенцем того парня, потом ели огромные помидоры, на разломе сверкавшие сахарной мякотью. Ели жадно, окуная сахарные разломы в крупную соль, закусывая белым хлебом. Грызли кукурузу. И окончательно насолились (посолоновались) жирной таранью, мягкой, вкусной, с любовью подвяленной местными рыбаками.
Потом ехали в такси обратно в город, прямо к парку, прямо к дому, где Оля снимала комнатушку. Они не договаривались ни о чем заранее, просто ехали к Оле домой, ехали и знали наверняка, зачем едут, и что будут делать. Никаких условностей, никакого стыда, будто сто лет были женаты и знали друг друга до последней черточки, будто подвыпившие на совместном отдыхе супруги, спешили в номер, в прохладную постель, чтобы вновь прочитать друг друга, как любимую книгу, а потом уснуть в обнимку, чтобы отдохнуть, приготовить что-нибудь вкусное на ужин, вновь заняться любовью и опять провалиться в сладкий, крепкий, южный сон…
***
Гера и Оля возвращались в Питер вдвоем. Как муж и жена перед богом. Они старались касаться друг друга, даже ночью не могли заснуть, не сцепив пальцы, хоть на секундочку, но почувствовать: не сказка, все так и есть на самом деле, они вместе и навсегда. Хотя Оля не спешила с разговорами о совместном быте, кольцах и «долго и счастливо» вместе. И он тоже не спешил. Да и куда спешить – все понятно, как дважды два. Но это ему понятно – а ее можно этим «понятно» напугать и упустить навсегда.
Им было легко и уютно вместе. Они грели свое счастье, как кошку под пледом – та мурлычет, и всем вокруг нее хорошо. И – ни слова, никому, ничего. Он боялся сглазить. А ей не с кем было делиться своей тайной. И даже тогда, когда в их жизни случилось самое необычайное по значимости событие – «две полоски, Гера, представляешь, две полоски!» - никому, ничего, тишина… Счастье любит тишшшину. Только бы сфинксы ничего не узнали:
- Давай не будем ходить здесь, я их боюсь.
И вот они собираются пожениться, глупо, торопливо, но вот такие они дураки оба! И вот приехали родители, смущенные, настороженные, не знают, что Ольга продала свою квартирку в Горбунках и купила маленький скворечник в Таганроге. Что теперь будет так: работа – здесь, в Питере, а лето там, у моря. Это полезно Оле, это полезно их девочке: «Она будет похожа на Хаю и на Машу одновременно»
- А я?
- А ты будешь ловить бычков на обед!
И вот он, пока не там, в Таганроге, а здесь, в Петербурге, совместный обед с папой и мамой Геры. И настороженные глаза папы и мамы Геры (особенно мамы) смягчаются, добреют и любят Олю. Ее невозможно не любить, Гера всегда так говорит, и потому его слова сбываются! И осталось совсем немного до замужества, и чуть подольше до рождения «первенки», и еще чуть-чуть подольше до очередного возвращения в маленький скворечник у моря, в котором много рыбы, много соли, много тепла и любви.
Оля будет жарить в масле тюльку до хруста, подавать ее, как легкую закуску, потому что, основным блюдом будет настоящий борщ, оранжевый, огненный, летний, сдобренный южными приправами, острыми и пряными, как сама любовь… Дожить бы до завтра…
Лариса спит крепко. И Дмитрий тоже спит. И Герка видит десятый сон. Не спит только Геркина мышка Оля. Она бы и рада, да только ее маленький мышонок внутри живота вдруг беспокойно заерзал, запрыгал, упираясь ножкой в стенки материнского лона, запросился наружу, на волю, на воздух. В жизнь. Такая вот неугомонная, нетерпеливая девочка получилась, вся в бабушек своих и в прабабушек…
Свадьбу придется ненадолго отложить. Ничего, все будет хорошо. Иначе и быть не может.
Конец
Автор: Анна Лебедева