«Нет разгульней и задирестее народа, чем шляхта» (из книги Бориса Тумасова «Да будет воля твоя»).
А у меня польские корни и очень серьезные: мамин папа, мой дедушка, – поляк, Сергей Романович Янковский. А вот бабушка (тоже по маме) – Анна Николаевна Македонская – российская дворянка с Украины: Харьковская епархия, город Николаев (Роменский уезд), местечко Недригайлов (на гербе – золотые сливы), имение Пушкарщина. Бабушкин отец, Николай Митрофанович Македонский, и его родной брат – Иосиф Митрофанович Македонский, из рода греческого священника – еще при царевне Софье прибывшего на эту заставу, охраняющую российские рубежи, для службы в храме. От него и пошла в нашем роду фамилия Македонские. И его дети, внуки и правнуки тоже были священниками – людьми очень достойными, преданными России и ее народу.
Бабушкин отец полюбил молодую поповну – Елену, венчались. Прабабушка (1900 г.р.) была очень красивая, грамотная, но из простого сословия священнослужителей, поэтому их брак не одобряло то дворянское окружение, к которому Николай Митрофанович Македонский принадлежал. Но он поступил по-своему, и у него была прекрасная семья и шестеро детей (две дочки и четыре сына). И моя бабушка – Анна Николаевна – была самая старшая, а другая дочь – Надежда, самая младшая. Сыновья Николая Митрофановича, мои двоюродные дедушки: Всеволод, Валентин, Леонид и Евгений – все прекрасные и замечательные люди. Помню их всех (я же старшая внучка), кроме Леонида – близнеца дедушки Жени, он служил в армии (погиб), а Валентин был в ВДВ, несколько раз получил ранения на фронте (их на парашютах забрасывали в тыл врага) и, к счастью, вернулся с войны невредимым. Дедушку Валю запомнила, как очень гостеприимного. Его дети - Анатолий и Марина Македонские, вместе с ним жили и работали в Комсомольске-на-Амуре. Анатолия, как и дяди Вали, уже нет, а Марина и сейчас живет в этом городе. Красивая, интересная и энергичная женщина, у которой (если я не ошибаюсь) семеро своих родных детей (все успешные и самостоятельные) и четверо детей мужа, очень умного и делового человека, мастера спорта по шахматам, бизнесмена.
О самом прадедушке Николае мама говорила, что он был врачом и художником, а его брат Иосиф – профессором медицины, всегда жил в Харькове, и там же, а еще в Белгороде, до сих пор живет наша родня. Николай, по словам мамы, «все отдал советской власти» (имеется в виду поместье, имущество), взял семью и уехал на Дальний Восток, в Спасск-Дальний. Наверное, от чего-то спасался. Но его нашли, арестовали и без суда и следствия расстреляли. Бабушке было 16 лет, ее выгнали из техникума, где она училась на агронома, как "дочь врага народа". Прадедушку потом посмертно реабилитировали, ничего плохого советской власти он не делал, но был из дворянского сословия, и семья потеряла кормильца.
По паспорту бабушка была Анной, но все ее называли Галя. У нее тоже было шестеро детей – две девочки и четыре мальчика, одна дочь приемная – осиротевшая племянница дедушки Сергея. Его родной брат, Андрей Романович Янковский, геройски погиб на войне (даже имя высечено из камня на стеле у монумента Подводной лодки). Две сестрички тетя Галя и моя мама Люда, были ровесницы и росли как родные. Дед Сергей на фронт не попал не потому, что семья была многодетной, а из-за инвалидности, одна его рука висела, как плеть, была высохшей. Но эту историю я как-нибудь потом расскажу.
В году 1973 (папа служил тогда в г. Городце, Горьковской области) бабушка с дедушкой и младшим сыном Анатолием, уже отслужившем в армии, ездили в родные места на Украину, по которым бабушка всегда скучала, и их там очень хорошо принимали. Толя говорит, что жили они в доме сестры прабабушки Лены, а встречал их Жоржик, ее брат Георгий, Герой Советского Союза. Македонских помнили в родных местах и уважали, говорили «барыня приехала», столы на улице под яблонями накрывали. «Барыня» была дочерью тех, кто лечил духовно и физически, кто помогал людям и не делал им зла.
У бабушки было во всю спину родимое пятно. Как мне рассказывали, ее мама уже на сносях увидела телегу с порубленными людьми (может, родственниками, конь сам пришел домой) и упала в обморок на спину. Вот эта метка – от испуга – и была у бабушки на спине. Махновщина тогда свирепствовала в тех местах («Бей красных, пока не побелеют, бей белых, пока не покраснеют!»). И как я почитала, там белая и красная власти менялись неоднократно.
Сейчас я читаю роман о Лжедмитрии Втором и диву даюсь, какие тоже непростые были времена, истинно: «Паны дерутся, а у холопов чубы трещат». И все равно были и патриотизм, и воинский дух, и несгибаемая воля.
