Коновальцев всё это время не переставал играть. Одна мелодия плавно сменяла другую. Его взгляд был устремлён на танцующие языки пламени, а на тонких обветренных губах застыла лёгкая улыбка.
Это было чудесное чувство, которое я давно не испытывал. Последние отблески светила перестали подкрашивать небосвод, и ночь полностью вступала в свои права. Так получилось, что мы снова оказались втроём у нашего костра.
Старик Игорь играл не очень громко, так что никто из караванщиков, занятых своими делами, не обращал на нас никакого внимания. Гитара звучала так, как я ещё не слышал. Её простая мелодия буквально проникала в душу. Растворялась в степном воздухе и заполняла лёгкие вместе с пряным ароматом полыни и травяного чая. Казалось, что струны звенят на одной частоте с моим сердцем.
— Страны разные, люди везде одни, — продолжил Игорь, поблагодарив Илью за поставленную рядом пиалу с чаем. — А вот музыка разная. Такую меня научили играть свободные, простые люди. Мне всегда нравилось то, как они живут. Честно работают, душевно отдыхают. Эх, хорошие были времена.
С этими словами Коновальцев оставил на струнах лишь правую руку, задумчиво перебирая аккорд, который не требовал участия левой руки. Взяв пиалу и отпив из неё, он продолжил:
— И музыку они играют не этим, — он помахал перед нами левой рукой, — а вот этим...
Старик ткнул пальцем себя в области сердца.
Я согласно хмыкнул, восхищённый образностью высказывания. Похоже, мой взгляд был слишком переполнен восторженным блеском. Коновальцев улыбнулся и снова взялся за гитару обеими руками.
Я действительно был восхищён и хотел спросить, как называется композиция, которую он наигрывает. Но что-то мне подсказывало, что это тоже была импровизация, рождающаяся здесь и сейчас, под этими звёздами. Что-то, что прозвучит только в это мгновение и уже никогда не повторится снова.
Доиграв несколько тактов до конца, пальцы старика скользнули в явно давно заученную позицию, и гитара зазвучала очень красивым перебором с небольшими акцентами. Коновальцев ещё раз хмыкнул и запел низким скрипучим голосом:
*Тихий старый дом в поле у ручья.
Кто-то умер в нём на закате дня.
И закат смотрел в мёртвое лицо.
Позабыв про стыд, распахнув окно.
Ветер пел про смерть, мёртвые цветы
Опустив у ног с холодом звезды.
В душу заглянув, и сказав "привет".
Знаешь, милый друг, тебя больше нет...*
После этих строчек вновь началась незатейливая импровизация, словно давая смыслу слов осесть в сознании. Я поймал себя на странном чувстве. Эти простые, возможно даже немного несерьёзные слова заставили вновь вернуться мыслями к родителях и родном доме.
Конечно, хотелось повидать родных и рассказать о тех местах, в которых я успел побывать. Но, с другой стороны, скрипучая караванная телега, идущая сквозь заснеженные леса Урала или горячую степь, тоже успела стать для меня своеобразным домом. И я был уверен, что если вернусь к родным, то стану тосковать и по этим замечательным минутам.
«Как там говорил этот Насип Сарсеныч? — вспомнилось мне. — Каким бы ни был человек, он должен стремиться домой. Интересно, а мне куда стремиться? Что такое теперь дом для меня?»
Тем временем Коновальцев провёл пальцами по струнам и оставил их звук затухать в потёртом корпусе гитары.
— Что это была за песня? — спросил я.
— Да так просто, давным-давно в голову пришло, — неопределённо махнул рукой путник, аккуратно положив гитару на кошму и взяв дымящуюся пиалу. — Ну что, готовы услышать продолжение истории?
— Разумеется.
— Ну, тогда запаситесь терпением, рассказ будет долгим.
— Почему? — спросил Столяров, по своему обыкновению заворачивая спину в край кошмы.
— Потому что я почти пришёл. Скорее всего, завтра наши дороги разойдутся…
Коновальцев сделал большой глоток и, прежде чем я успел спросить, куда же он всё-таки направляется, продолжил свой рассказ.
Глава 7
Незваные гости
Спустя неделю пути мы наконец-то добрались до дома. Многое изменилось за время моего отсутствия и, к сожалению, не в лучшую сторону. И без того не особо людный посёлок опустел ещё больше. Видимо, смерть Сарсеныча совпала с общими стремлениями других искать для себя лучшего места под казахстанским солнцем. Когда я отправлялся в последнее путешествие, обжитыми были около сорока домов. А вернувшись, я обнаружил лишь пяток ухоженных огородов, на которых ещё пытались что-то выращивать, и пару десятков стариков, доживающих свой век.
Из крепких молодых ребят осталось всего семь человек. Да и те после радостной встречи стали поговаривать, что давно помышляют перебраться поближе к караванному пути. Это было логично. Кому был нужен старый погибающий посёлок?
Но некогда наш с Сарсенычем дом был в полном порядке. Даже высокая трава, которой обычно зарастал брошенный двор, была выкошена и сложена за забором по другую сторону дороги. Сказывалась память и уважение к Насипу, который в своё время многое сделал для местных жителей и не только.
Несмотря на то, что теперь дом оказался сильно удалённым от жилых дворов, я не чувствовал себя одиноким. Айгуль была не только шикарной любовницей, но и превосходной хозяйкой. Пока я был занят наведением порядка на улице, внутреннее убранство жилища быстро обретало опрятный и ухоженный вид.
Теперь это был наш дом. Мне казалось, что даже зеленоватая побелка стен стала ярче и насыщенней от того, что рядом появилась женщина. Манящая прохлада дальних комнат стала ещё более приятной. Бетонная коробка гаража во дворе казалась намного просторней, чем обычно. А радость от того, что я наконец-то вернулся домой, накрыла меня лёгкой эйфорией и не отпускала уже целую неделю.
Иногда я ловил себя на странном чувстве, что дом как будто расцветает с каждым днём. Словно он был не просто постройкой со стенами, дверями и окнами, а таким же живым организмом, чувствующим витающую в воздухе страсть.
Я сразу же с головой погрузился в работу. Первую половину дня пришлось проводить с ребятами на насосной станции, приводя в порядок систему водоснабжения, сильно износившуюся за время моего отсутствия. Вторую же — во дворе дома, занимаясь его обустройством. А с закатом солнца я оказывался в горячих объятиях Айгуль, перетекающих в страстную ночь.
Сегодняшний день я провёл на крыше. Раз такое дело, я решил полностью поменять покрытие, пока не началась осень. Впрочем, особых дождей после Великой Катастрофы это время года не предвещало, но я всё равно хотел быть уверенным в исправности кровли.
Начал я практически на рассвете, чтобы успеть выполнить запланированный объём работ до наступления полуденной жары. И мне это почти удалось, осталось только поднять несколько слоёв утеплителя, и можно было со спокойной совестью устроить перерыв. Работа шла очень хорошо, и я давно не ощущал такого прилива сил.
С материалами проблем не было. Ещё при жизни Насип организовал склад расходных материалов в одном из старых коровников, а также схему его непрерывного пополнения. Начинание оказалось очень востребованным и поддерживалось в посёлке до сих пор. Местные старики периодически проверяли сохранность имущества, выкашивая вокруг него траву и распугивая мелкую живность.
Опустевшие дома бережно разбирались, и всё, что можно было вторично использовать, отправлялось туда. Сейчас темпы наполнения склада значительно сократились, так как в посёлке почти не осталось рабочей силы, но всё равно необходимые материалы хранились в достаточном количестве.
Два дня назад ребята помогли мне полностью снять старый шифер, а также заменить все деревянные элементы, вызывающие у меня подозрения. В бывшем коровнике нашлось много листов металлочерепицы, утеплителя, влагозащитной плёнки и много чего другого. Сказывались давние рейдовые поездки Насипа с мужиками к руинам города километрах в семидесяти южнее нашего посёлка.
Закрутив последний кровельный саморез, я отложил старый шуруповёрт и осторожно спрыгнул с балки, на которой сидел всё это время. Я определённо был доволен проделанной за сегодня работой. Горячий ветер гулял под потолком, играя краями торчащей влагозащитной плёнки. Я поднял шляпу и вытер выступивший пот. В тени стояла полупустая пластиковая бутылка с водой. Я взял её и устало опустился на обрезок деревянного бруса, лежащий на краю крыши.
По старой привычке я почесал ногу в том месте, где раньше были коросты, оставленные коварной деревяшкой. Ледниковая вода превосходно справилась со своей задачей, избавив меня от них за пару дней. Так что пора и мне было избавиться от привычки всё время почёсывать ногу.
Сделав пару глотков, я улыбнулся и глубоко вдохнул. Горячий сухой воздух тут же наполнил лёгкие, и я подумал о том, как прекрасен этот момент. Потрясающее чувство счастья и гармонии с окружающим миром. Иногда я даже ловил себя на мысли, что, может, вообще зря я срывался с насиженного места, следуя за каким-то необъяснимым внутренним порывом? Счастье своё искал. Так оно оказалось весьма простым: родная земля, дом, женщина. Вот оно, чего ещё надо?
Благодарю, что дочитали публикацию до конца! Поддержать автора комментарием – не возбраняется! Ну а если вам понравилось творчество Anthony Saimski, вы всегда можете поблагодарить автора, совершив покупку любой книги на портале Author Today!
https://author.today/u/anthony_iron1/works
Подборка "Записки караванщика" целиком:
https://dzen.ru/suite/2d397ecc-d303-4d53-a277-46007675a5ac
Небольшая группа-междусобойчик с разговорами обо всём в ТГ:
t.me/AntohaIgroed
